Аристократы улиц (страница 9)
– Затем, что я тебе не деревенский мужик, который просто мирится с присутствием духа. Ты либо верен мне до конца, либо не живёшь со мной рядом.
– Погоди-ка. Так ты из знатных, что ли?
– А по мне не видно? – хмыкнул я.
– Я в людях не особо разбираюсь, – пожал плечами банник. – Ну, коль уж знатный, тогда ладно. Как клясться-то?
– Очень просто. Повторяй за мной. Клянусь в верности роду Терновских и лично Эсперу Терновскому, как главе рода.
Банник повторил, а затем спросил:
– И всё? Ох, ёпта! – вдруг воскликнул он.
– Чувствуешь? – улыбнулся я. – Теперь ты связан с моей энергией. Вздумаешь чудить – жива сама тебя накажет. Только не думай, что ты теперь мой раб. Я тоже с тобой связан, и раз обещал построить баню, то построю.
– Иначе тебя тоже жива накажет?
– Вроде того. Никто не понимает, как это работает, но если одарённый лжёт и нарушает обещания – он со временем теряет силу или становится одержимым. А после смерти – нечистью.
– Видал я таких в нашем мире, которые людьми раньше были, – Влок поёжился. – Жуткие. И сильные очень.
Под «нашим миром» банник наверняка имел в виду мир духов, который был нематериальным, и существовал параллельно физической реальности. Он был только слегка изучен ведунами и духовными путешественниками. По большей части всё, что знали люди о мире духов – это то, что он есть.
Я ещё немного поболтал с Влоком, а потом направился домой.
Ну что ж, можно радоваться – у нашего рода появился первый привязанный дух места. Правда, нормальное место для него ещё предстоит построить.
Но хорошая баня нам в любом случае не помешает, а опытный банник гораздо лучше молодого. Он и правда сможет сделать так, что парение значительно, хоть и временно, увеличит магические силы.
Сама собой напрашивалась ассоциация из компьютерных игр старого мира. Типа сходил в баньку – получил плюс пять к магии.
Примерно так оно и работало, просто невозможно было измерить «бафф» в цифрах.
Белослава с помощью Добраныча убрала весь набросанный в дом навоз в одну дальнюю комнату. Мама отказалась работать и продолжала предаваться унынию на крыльце.
Меня беспокоило и раздражало такое её состояние. Сейчас нам всем нужно напрячься и действовать, а не горевать без толку.
Впрочем, я её понимаю. Внезапная смерть мужа, убийство пасынка, а сразу следом – изгнание. Всё изменилось неожиданно и резко, мама просто не успела сориентироваться.
Надеюсь, что со временем, и особенно когда дела начнут налаживаться, она придёт в себя.
А то, что дела наладятся, я нисколько не сомневался. Просто потому, что я работал над этим. Когда работаешь – всегда приходит результат.
– Мам, – я сел с ней рядом на скрипучее крыльцо и обнял за плечи. – Идём в дом, холодно.
– Я не хочу туда идти, – глухо отозвалась она.
– Знаю. Я тоже не хочу.
– Домовой рассказал, что ты банника подчинил. Зачем он нам?
– Как зачем? Поможет с хозяйством разобраться. А потом мы баню построим, он нас парить будет как положено.
– Ох, Эспер, – мама покачала головой. – Хотела бы я иметь твою уверенность. Какое хозяйство, какая баня? Мы живём в развалинах, у нас даже кроватей нет.
– Посмотри на меня, – сказал я. – Ну же, посмотри.
Мама нехотя подняла лицо. Я поймал её взгляд, улыбнулся и сказал:
– У нас всё будет прекрасно. Отныне мы новый род, род Терновских, а я – его глава. И я тебе обещаю, что мы станем великими. Ни о чём не думай, доверь всё мне. Просто помогай по мере сил, хорошо?
Пока я это говорил, глаза матери всё больше наполнялись слезами, и в итоге она расплакалась. Я прижал её к себе и крепко обнял.
– Как же ты вырос, Эспер, – всхлипнув, сказала мама. – А я помню, как впервые взяла тебя на руки, когда ты родился…
«Ты не поверишь, но я тоже помню», – подумал я, но решил не говорить вслух. Вместо этого спросил:
– Так ты мне веришь?
Мама ничего не ответила. Пару раз судорожно вздохнув, она отстранилась от меня. Взглянула на луну, вытерла слёзы и сказала:
– Нет. Прости меня, Эспер, но я тебе не верю. Я вообще не верю, что у нас когда-нибудь всё будет по-прежнему.
– По-прежнему уже не будет. Но будет лучше, – я поцеловал мать в висок и встал. – Пожалуйста, отдохни хоть немного. Тебе надо будет проследить, чтобы парни поработали как следует.
– Какие парни?
– Те самые, что набросали навоза. Я их приведу и заставлю вылизать весь дом. Доброй ночи, матушка, – я коротко поклонился и отправился на дорогу.
– Эспер! Куда ты?
– Я же сказал, – ответил я не оборачиваясь. – Приведу тех, кто нагадил в нашем доме.
Конечно, я понятия не имел, где искать Трофима и его дружков. Но предположения были. В конце концов, раз они считают себя королями окраин, то и жить должны где-то здесь.
Наш дом стоял на отшибе, всего в полукилометре от защитного купола, окружающего Дальнегранск. Неудивительно, что какая-то нечисть ухитрялась пробираться и выбирала своим обиталищем именно эту лачугу.
Другие дома находились ближе к городу. Пара десятков изб на одну семью и несколько двухэтажных бараков. Этакие местные трущобы.
Искать Трофима даже не пришлось. Я постучался в несколько домов, и мне сказали, где именно живёт «гроза окраин». Оказалось, что в одном из бараков, вдвоём с матерью. Квартира номер три.
– Кто там? – раздался неприятный женский голос, когда я постучал в дверь.
– Эспер Терновский. Мне нужен ваш сын.
– Зачем?
– Откройте дверь, и я всё расскажу.
– Не открою! Ты кто такой вообще?
– Ты глухая, женщина? – я наклонился к двери, чтобы ей лучше было слышно. – Меня зовут Эспер. Я тот самый дворянин-изгой, который приехал в город позавчера.
– Ну и что? – нагло перебила мать Трофима.
Судя по голосу, она была если и не пьяна, то под градусом. И я невольно вспомнил собственное раннее детство в прошлом мире. С такой мамашей вряд ли можно надеяться на светлое будущее, как бы ты ни старался.
На мгновение даже стало жаль Трофима. Верней сказать, я понял, в чём причина его озлобленности и почему он так пытается возвыситься, унижая других.
– Слушай. Утром твой сын напал на меня и я немного его проучил. Он не усвоил урок, и вечером закидал мой дом камнями и навозом. Напоминаю, что я дворянин, и за такой проступок твоему сыну грозит каторга. Но есть другой вариант, – я немного помолчал. – Хочешь послушать?
Лязгнул замок, и дверь приоткрылась. Я увидел мать Трофима и почувствовал исходящий от неё запах перегара. Да, всё именно так, как я и думал.
Когда-то женщина, похоже, была красивой. Но годы и алкоголь не пощадили её.
– Не хочу, – сказала она. – Ты что думаешь, если знатный, то можешь вот так по ночам в чужие дома врываться?
– Я разве врываюсь? Я пришёл решить вопрос мирно. И не с тобой, а с твоим сыном. Он дома?
– Какая тебе разница, дома он или нет?
Я тяжело вздохнул. Как непривычно, чёрт возьми, прорываться через эту быдлоту. Общаться с другими дворянами по-своему тяжело, в разговоре с ними нужно уметь лавировать и улавливать тончайшие намёки. Но иметь дело с такой грубой непосредственностью ничуть не легче.
– Объясняю. Если твоему сыну уже есть восемнадцать, за нападение на жилище дворянина он отправится на каторгу. Если же нет, тогда на каторгу отправишься ты, а он уедет в детский дом. И я в любом случае сдеру с вас столько денег, что придётся продать даже эту халупу.
Женщина быстро сдалась:
– Хватит, поняла, – опустив глаза, пробормотала она.
– Уверена? Мне почему-то кажется, что люди в Дальнегранске вообще забыли, в каком мире живут. С аристократами нельзя вести себя так же, как с обычными людьми.
– Только нотации не надо мне читать, – проворчала мать Трофима. – Короче, восемнадцать ему уже есть. Дома нет его. Скорей всего, опять на поляне со своими дружками.
– Что за поляна?
– Да там, по правой стороне от дороги, – она махнула рукой. – Холм стоит, за ним перелесок, вплотную к куполу. Вот в этом перелеске поляна, где они собираются.
– Понятно. Тряпка и ведро есть?
– Чего?
– Тряпка и ведро. Твоему сыну предстоит ими поработать.
Скоро я, насвистывая и размахивая пустым ведром, шёл на обозначенную поляну. Издалека услышал гогот, а потом увидел костёр и тёмные силуэты вокруг.
Надеюсь, что снова драться не придётся. Устал я сегодня, а завтра на работу.
Б-р-р. Как неприятно звучит: завтра на работу. Надо как можно быстрее открыть какое-нибудь дело, чтоб не приходилось пахать за копейки по чужой указке.
– Э! Кто идёт?
Меня заметили, только когда я приблизился вплотную. Смех сразу стих, подростки напряглись. Здесь было человек шесть или семь парней и три девушки. Трофима я заметил сразу – он сидел на бревне, обнимая одну из девчонок за талию. Даже в темноте было заметно, как он побледнел.