Из всех них мертвы лишь двое. Это Дэрил, которого я убила и за которого, уверена, Селин захочет отомстить, но мне всё равно. И Князь. Его убил Ашер, если верить словам Маршалла. Остальные ходят по земле и прекрасно себя чувствуют. Именно последняя мысль что-то пробуждает в моей груди, то самое мерзкое темное и плохое, что уже там есть.

Доедаю и встаю, чтобы отнести за собой посуду, после возвращаюсь в комнату, где вновь ложусь на кровать, но не сплю.

Я вновь думаю. И нет в моих мыслях ничего хорошего. Там одна сплошная тьма.

Внутри все разрывается на части, хотя я думала, что там уже ничего не осталось.

Я жажду отмщения. И одновременно не жажду ничего.

Я хочу покоя, того самого покоя, которого лишилась, не умерев тогда в реке или не умерев в плену у Дэрила.

Их лица, их смех, их жестокость – все это всплывает перед глазами, как кадры старой пленки, зажеванной временем, но не утратившей своей ядовитой силы. Я вижу их, слышу их, чувствую их прикосновения – мерзкие, грязные, оставляющие на коже липкий след отвращения. И каждый раз, когда я просто закрываю глаза, они возвращаются, чтобы терзать меня снова и снова.

Помню каждую деталь: запах гнили и крови, вкус страха и безысходности, звук ломающихся костей и криков боли. Всё это навсегда запечатлено в моей памяти, как клеймо, которое невозможно стереть.

Я хочу забыть, хочу отпустить, хочу начать всё сначала. Но как это сделать, когда прошлое цепко держит меня в своих объятиях, не позволяя двигаться дальше? Как обрести мир в душе, когда сердце разрывается от боли и ярости? Я не знаю. И это незнание мучает меня еще больше, чем сами воспоминания.

***

Три недели спустя.

Вокруг темно. Я даже не вижу, куда наступаю, лишь чувствую холодный кафельный пол под ногами.

Нервно сглатываю, ощущая, как в груди сжимается сердце, а дыхание становится неровным, прерывистым.

Ничего не чувствую, никаких предметов, лишь пол, словно я нахожусь в пустоте.

Просвета никакого не видно.

Только запах… по мере моего продвижения, который только усиливается. Вонь становится такой, словно я приближаюсь к трупам. Приходится закрывать нос и подавлять в себе рвотный рефлекс.

Не видно, где заканчивается темнота и начинается хоть капля света. Только уже через мгновения я чувствую под ногами что-то липкое и то, как ступни начинают скользить.

Падаю, пытаюсь подняться на ощупь и понимаю, что руки тоже становятся липкими. В нос ударяет знакомый запах крови, когда я осознаю, что это и правда она, хотя продолжаю ничего не видеть.

В панике пытаюсь отползти назад, отталкиваясь от этого мерзкого, скользкого месива. Холод пробирает до костей, а запах крови оседает на языке, вызывая тошноту. Отчаянно шарю руками вокруг, надеясь нащупать что-нибудь, за что можно ухватиться, что-то твердое и безопасное. Но вокруг только холодный, липкий ужас.

Почему я ничего не вижу? И где я? Пытаюсь вспомнить, как я здесь оказалась, но в голове пустота.

Безумный крик привлекает моё внимание, будто он звучит где-то во мне, и я начинаю крутить головой, чтобы понять.

Вдруг, впереди, в непроглядной тьме, появляется тусклый свет. Слабый, мерцающий, но такой желанный. Сердце начинает бешено колотиться, наполняясь надеждой. Неужели это выход? Неужели я смогу выбраться из этого кошмара?

Поднимаюсь на ноги, дрожа от страха и холода.

Бегу к свету, поскальзываясь и падая, после вновь поднимаюсь. Отказываюсь останавливаться.

Свет становится ярче, и я уже замечаю первую кровь на своих руках и ногах, которая слишком яркого алого оттенка.

Крик доносится оттуда, где виден свет, но даже это не останавливает меня.

Я забегаю туда, словно прыгаю в воронку, и замираю, чтобы глаза привыкли после темноты.

Замираю еще раз, когда моим глазам открывается вид на койку, где лежу… я. Вернее, привязанная я. Смотрю на себя со стороны и вижу дикий страх вперемешку с болью.

Это та самая комната, где Селин и Дэрил наносили мне порезы и засыпали их солью.

Вдруг появляется из ниоткуда мужчина с улыбкой и его сестра с хмурым выражением лица. Они движутся к связанной мне.

– … соскучилась, Эйви? – задает вопрос мужчина и тут же подносит скальпель к моему запястью, чтобы нанести порез.

Их движения ускоряются, а из моего рта начинают вырываться отчаянные крики, когда другая я – настоящая, продолжаю лишь наблюдать. А настоящая ли? Вдруг… вдруг мне тогда так и не удалось выбраться? Что если я просто сошла с ума, так навсегда и осталась в той комнате? Что если я заперла себя в собственном сознании? Что если всего этого не было… Уолтера, Ашера, этого места…

– Тебе никогда не сбежать, – продолжает говорить тихим голосом Дэрил, когда у меня в груди всё замирает. – Ты навсегда в моей власти.

Селин подходит ко мне и начинает сыпать соль, усмехаясь и впитывая каждую эмоцию боли.

– Больно, да? Будет ещё больнее. Поверь мне.

Очередной крик, и я настоящая закрываю уши ладонями рук, но крик не стихает.

Качаю головой и прикрываю глаза, начав шептать себе под нос:

– Нет… это всё не настоящее… Я сбежала… Нет… Это сон. Да, это сон! Я сплю!

Открываю глаза и пытаюсь заставить проснуться себя, но ничего не выходит. Я всё здесь же.

Черный… черный… красный… черный.

– НЕТ!!! – кричу уже сама, и мой крик с ненастоящей мной смешивается в единое целое. – НЕТ!!!

Перед глазами мерцает и в следующее мгновение вижу, как передо мной появляется Дэрил, смотря уже на меня настоящую.

– Попалась.

Мужчина хватает меня за кисти рук и сжимает с такой силой, что останутся следы.

– Отпусти! Отпусти меня!!! Нет!!! – он тащит меня уже на… пустую койку и привязывает за руки и ноги, когда я продолжаю сопротивляться.

– Чем больше ты сопротивляешься, тем интереснее нам играть, Эйви, – произносит он и забирает из рук Селин свой скальпель, лезвие которого приближает к моей коже.

– НЕТ!!! Нет, отпусти меня! Ты урод!!! Ублюдок!!!

Дэрил усмехается и наносит первый порез, который вспышкой отражается где-то глубоко во мне.

Сон… Это всего лишь сон! Он закончится.

– Смотри в глаза, Эйви. Мне нравится видеть в твоих всё это, – скальпель проходится вдоль моего лица, но порезы он не наносит.

Всё ненастоящее! Давай же! Проснись!

Не получается.

Слышу их смех, такой отвратительный, пробирающий до костей.

Скальпель касается шеи, оставляет тонкую красную линию. Боль обжигающая, реальная. Слёзы текут по щекам, смешиваясь с кровью. Я кричу, но мой голос тонет в их безумном хохоте.

Дэрил склоняется ближе, шепчет что-то на ухо. Слова, полные мерзости и угроз, проникают в сознание, отравляют душу. Он обещает мучения, обещает сделать из меня игрушку, сломать, уничтожить.

– Нет! Я… я убила тебя! Ты мёртв! – говорю ему, облизывая вмиг пересохшие губы и качая головой. – Мертв… Ты мертв. Это всё нереально.

– Уверена? А как же боль? Ты все это чувствуешь. Правда ведь, Эйвери?

– Ты мёртв.

– Может быть, это ты мертва?

Мертва…

Мертва…

Мертва.

Это слово эхом звучит в голове, и воспоминания прорываются сквозь пелену боли, того, что я пережила. А точно ли пережила?

Да. Телом я тогда не умерла, но вот душа. Душа умерла. Убита, растоптана, превращена в пепел. Дэрил забрал её с собой в тот момент, когда я убила его. Когда множество раз вгоняла ему кусок зеркала. Когда я лишилась части себя. Тогда я не думала, просто действовала, только когда оказалась в доме у Уолтера, то подумала, что освободилась. Но всё это ложь. Нет никакой свободы и нет жизни, я навсегда осталась в той комнате, в том месте. Часть меня тогда умерла, а не стала сильнее.

Дэрил приближает свое лицо к моему, его холодное дыхание обжигает кожу. В его глазах нет ни капли сожаления, только торжество. Торжество над сломленной жертвой.

Прикрываю глаза во сне и просыпаюсь в реальности, пытаясь совладать с дыханием.

Это был первый реалистичный сон с момента моего возвращения. Первый раз, когда я вновь встретилась лицом к лицу со своим страхом. Но последний ли?

Глава 3

Ещё некоторое время спустя.

Лучше бы было, как раньше. Без кошмаров, так как после того раза они стали сниться практически каждый день. И эти сны отличаются от тех, когда я видела лишь Лойс Рид.

Я не кричу, судя по тому, что никто ни разу так и не пришел меня разбудить. Я лишь тяжело дышу и просыпаюсь в холодном поту.

Из-за постоянного недосыпа под моими глазами залегли темные круги.

Всё чаще думаю о том, что здесь делаю, в этом месте и с этими людьми. Какой толк в этом всём?

Теперь задумываюсь, чтобы просто уйти. Покинуть то место, название которого даже не знаю. Уйти, но куда? В квадрант и попытаться вернуться к прежней жизни? Но всё, как прежде уже не будет. Там не будет ни Тоби, ни мамы. Я буду уже одна, хотя я и сейчас уже… одна, окруженная людьми, но чувство одиночества только захватывает с каждым днем сильнее.

Я не могу ни с кем говорить, как-то контактировать, будто забилась в скорлупу и не желаю оттуда выбираться.

Мне хочется кричать, плакать, вырваться из этого замкнутого круга, но я лишь молча сжимаю кулаки, чувствуя, как силы покидают меня.

Встаю с кровати и день начинается по-новому, за исключением того, что сегодня проснулась с утра, а не под вечер.

Иду в ванную и прежде, чем умыться, долго смотрю на собственное мертвое отражение. Что я там пытаюсь найти? Надежду? Отголоски того, что во мне хоть что-то осталось? Я не знаю.

Умываюсь, чищу зубы и одеваюсь, чтобы выйти и отправиться на завтрак. Там сажусь на прежнее свободное место, куда, кроме меня и Маршалла никто и не садится. Даже не задаюсь вопросами, по какой причине они этого не делают.

Ем, когда вновь стараюсь отвлечься от вкуса еды, глотая ложку за ложкой. Убираю и ухожу. И так каждый раз.

Дальше я либо возвращаюсь в комнату, либо прогуливаюсь. Сейчас выбираю последнее, так как на улице светло.

Бездумно иду вдоль небольших построек, чувствуя холод, который заставляет кожу покрываться мурашками. Шапка не очень помогает от сильного ветра, поэтому даже уши болят от холода. Но я продолжаю идти.

На территории много высоких хвойных вечно зеленых деревьев, ветви которых немного присыпаны снегом.

Я ухожу из центра и иду на окраину, где почти нет никаких сооружений, просто деревья, а подальше уже виднеется стена.

Здесь мне нравится ходить больше всего, потому что практически нет людей.

Мне всё кажется, что на меня пялятся, но не могу определить плод это моего воображения или реальность. Здесь же тихо, спокойно.

Выбираю место, которое больше всего присыплено снегом и ложусь туда, раскидываю руки в сторону и смотрю на ветви деревьев и небо, что затянуто облаками.

Не так холодно.

Не знаю, окрепло ли моё здоровье после того, что было или я просто перестала банально обращать внимания на простуду, но даже после многочисленных прогулок на холоде я ещё ни разу не болела.

Прикрываю глаза, а сама прислушиваюсь к звукам ветра, шелесту деревьев и… крикам пожирателей. Они раздаются достаточно резко и близко, но я никак не реагирую. Сердце не дрожит в груди, дыхание не учащается, я даже глаза не открываю. Страха перед ними больше нет.

Я не уверена, что они не проберутся сюда, но, вероятно, ликторы с ними разберутся. Как и всегда.

Без понятия, сколько так проходит по времени, но разомкнуть глаза меня заставляет тихий звук шагов и скрип снега, даже на мгновения кажется, что какой-нибудь пожиратель всё-таки прорвался.

Едва поворачиваю голову и вижу Ашера, остановившегося в десяти футах и закурившего сигарету.

Это впервые, когда ликтор пришел ко мне не в комнату. Ко мне ли?

Я лишь приподнимаюсь и смотрю на него, думая о том, что он тогда здесь делает.