– О, Софа, это ты, – тетя появляется в коридоре, вытирая руки о фартук. – Сегодня ты даже рано и снова без яиц, я смотрю. Я готовлю креплах, что-то тетя Роза решила себя порадовать, заодно и тебя, и нашла одно яйцо в холодильнике для теста. Ты пойдешь, может быть, таки поможешь своей старой, изможденной этой жизнью тетушке или будешь обнимать этот старый портфель как родной? Он тебя не накормит.

– Тетя, слишком много слов. И никакая ты не старая, не говори глупости.

Тетя поцокала языком и скрылась на кухне.

Черт, я снова забыла яйца.

Но это и неудивительно, подъезжать на «Бентли» к нашему продуктовому магазину слишком роскошно и дурной тон, как бы выразилась тетушка. А еще позволить своему студенту себя поцеловать, а потом спасти от назойливого внимания бывшего мужа – это точно перебор.

Но я позволила.

И не раз.

Я разрешила взять себя за руку, отвести и посадить в машину, при этом так по-джентльменски открыть дверь на глазах Андрея, который играл желваками от ярости.

– Не стоило этого делать.

– Что именно?

Арнольд, не глядя на меня, выруливал с парковки, он сделал это небрежно, красиво, в черном пиджаке и рубашке, так контрастирующих с его кожей и светлыми волосами, зачесанными назад. Острые скулы, четкий профиль, полные губы, он бы мог стать моделью, да кто знает, может быть, еще станет.

– Спасать меня.

– Я спас? Быть того не может. А было от кого?

– Не кривляйся.

– Вот сейчас чувствуется училка, – Арнольд наконец посмотрел на меня и подмигнул.

– Я и есть твой педагог.

– Слишком официально.

– Так уж сложилось.

– Не совсем удачный расклад, но сойдет.

– Это ты так сейчас говоришь, что тебе якобы все равно?

– Плевать.

– Что, прости?

– Мне плевать, что ты моя училка, хотя не скажу, что это не возбуждает. Очень даже.

– Прекрати.

– Тебе не нравится слово «возбуждает»?

– Арнольд!

– Ты не девственница, не красней от этого слова. Или я ошибаюсь?

– Мне жарко.

– Разденься.

– Арнольд!

Шульц засмеялся, запрокинув голову, мы как раз остановились на светофоре, а потом он просто наклонился в мою сторону, легко притянул за шею и поцеловал. Он это сделал так привычно, без намека на собственничество или превосходство.

Я застыла, не могла пошевелиться, в голове был полный бардак, и мне стало совсем уж невыносимо жарко. Горело все, даже кончики пальцев, а Арнольд все не отстранялся, не прерывал поцелуй, хотя позади нас уже сигналили машины.

– Ты пахнешь ириской, почему?

– Что?

Я не знала, как ответить на его вопросы, которые должна была задавать я, а точнее, поставить на место этого пацана на дорогой тачке и в дорогом костюме. Все это у меня уже было – и богатый парень, и отношения, похоже на сказку, с той лишь разницей, что сказка была дрянной.

– Так, давай все проясним, Арнольд. Не надо больше меня целовать, не надо спасать и подвозить до дома. А куда мы едем?

– Не знаю, просто едем прямо, ты не сказала адрес.

– Останови у метро, я доберусь сама.

– Если не скажешь, то поедем ко мне.

– Что? Нет! – возмутилась, оттягивая на шее шарф.

– Я знаю твой адрес.

– Откуда?

– Секрет фирмы.

– Ладно, хорошо, подвезешь один раз, и не более, – волновалась жутко, ведь я должна четко очертить границы между нами. – И больше никаких поцелуев и прочих актов внимания.

– Актов?

– Да, и не надо больше ни от кого меня спасать.

– Хорошо.

– Хорошо?

Так все просто?

– Нет, Арнольд, ты не понял меня, я…

– София, это ты не поняла, мы сейчас не на уроке и даже не в стенах университета. И когда мне спасать женщину, решаю я, даже если эта женщина этого не хочет. Кто? Это? Был?

Тон из игривого и насмешливого сменился на более требовательный, но внешне это никак не проявлялось, только в глазах появился холодный блеск.

– Скажу, что это не твое дело.

– Теперь мое.

– Софа, ну ты где там пропала? Отпусти из рук портфель, он мешает тебе сдвинуться с места. Ты должна научиться готовить хоть одно еврейское блюдо для своего будущего добропорядочного еврейского мужа.

О, нет.

Надо было срочно спасать ситуацию, иначе я скоро буду учиться готовить восемнадцать закусок, которые обязательно должны быть на еврейской свадьбе.

Быстро разулась, убирая портфель, сняла шарф и пальто, зашла на кухню, где кипел процесс приготовления креплах. Тетя Роза толстыми пальцами ловко растягивала тесто, начиняя треугольные пельмени и красиво загибая концы.

Я умела готовить креплах, мама научила, но делала это, только когда она была жива, а еще много национальных блюд. Но стремление тети Розы устроить мою личную жизнь уже пугало. Это стало целью ее жизни.

– Помой руки и поставь воду. И да, что я хотела тебе сказать, Иосиф с сыном согласился прийти к нам в гости на выходные.

– Нет, тетя! Нет.

– Яша прекрасный мальчик.

– Тетя, он старше меня, он точно давно уже не мальчик. И давай не будем торопить события, ты просила дать Яши шанс, гипотетически это случилось, не более.

– В выходной он придет, нужно обязательно приготовить форшмак.

– Тетя!

Это было невыносимо, мне еще не хватало до кучи Яши к Андрюшеньке и студенту Шульцу. Я не готова после нездоровых отношений и пяти лет брака с абьюзером вступать в новые, тем более выходить замуж за хорошего еврейского мальчика.

Я его просто недостойна.

– И надень, пожалуйста, то розовое платье, ты в нем неотразима. Видела бы тебя твоя мама, она бы плакала от счастья.

Это был запрещенный прием – упоминать маму. Но я порядком устала, что все кому не лень пытаются указать мне, как жить. Сжала кулаки от досады, смотря, как в кастрюлю наливается вода, вспоминая поцелуи Арнольда.

Почему только это меня так трогает?

– Софа? Вода, господи, ты меня разоришь! Мало того, что коммунальные услуги стали ценой крыла самолета, так этот дворник так и не посыпал тротуар песком! Разве это так трудно? Просто посыпать тротуар с утра песком, чтоб такие женщины, как я, не поскользнулись и не заработали, не доведи господь, перелом шейки бедра! Ты знаешь, в моем возрасте это как лечь в гроб заживо. А ты видела цены на гробы? Нет? Так я тебе скажу, это как два крыла самолета! А ты видела нашего нового управляющего ТСЖ, у него на лбу написано, что он вор и как раз сэкономил на песке.

Пока тетя рассказывала события своего насыщенного дня, я налила воды в кастрюлю, поставила ее на плиту и включила. То, что я недавно говорила о моем нежелании встречаться с потенциальным женихом, тетя уже забыла. Я улизнула в свою комнату, слушая, как она продолжает ворчать, переоделась в домашние штаны и футболку, сняла линзы и надела очки.

Так же, как и тетя Роза, Арнольд Шульц не принимал никаких моих возражений по поводу его действий. Высказав свое возмущение и не получив поддержки, я выдохлась и решила до конца поездки просто игнорировать Арнольда, но это было трудно.

И о чем я только думала, позволяя посадить себя в его машину? Меня так и замуж выдадут за Яшу, а я и глазом моргнуть не успею.

Но когда мы припарковались у моего подъезда, я не успела выйти, как Арнольд сделал это первым, обошел свою шикарную тачку легкой походкой, а потом открыл мою дверь и протянул руку.

Мне тридцать, не то чтобы мне не оказывали знаки внимания, но бывший муж никогда не открывал мне так дверь и не протягивал руки. Окраина, «Бентли» с салоном из натуральной телячьей кожи цвета топленого молока, высокий блондин в идеальном костюме и не посыпанные песком тротуары.

Большего диссонанса я пока представить не могла.

Но я могла упасть и разбить себе колени в лучшем случае, ступая на этот «скользкий путь», Арнольд меня поймал, спасая от падения. И я получила еще один горячий поцелуй на глазах у местной публики.

Теплые губы, аромат чего-то свежего, в голове форшмак, можно и не готовить к выходным, а сердце, как ненормальное, выламывает ребра.

Но разум ожил, укус получился не таким сильным, как в первый раз, но он подействовал, хотя Арнольд меня сразу не отпустил.

– София Валерьевна, откуда такая кровожадность?

Действительно, на языке у меня появился металлический привкус, а Арнольд слизывал кровь со своей губы.

– А не надо… вот не надо так со мной, – схватив портфель, чуть было снова не упав, быстро направилась к подъезду.

– Софа? Ты где пропала? Вода кипит! Нам еще нужно согласовать меню на выходные.

Не знаю, что должно случиться, чтобы Яша не пришел.

Глава 8

Ужин и моя любимая напряженная тишина.

Но сегодня есть некое разнообразие. Я сосредотачиваю свое внимание на том, как моя младшая сестра гоняет по тарелке уже зеленый горошек, а не брокколи, понимая, что мысли еще занимает София Валерьевна, давно такого не было.

Моя секси – училка, моя секси, мать ее, такая сладкая ириска-училка.

У нее невероятные губы, и я не перестаю о них думать на семейном ужине спустя час после того, как высадил ее и доехал до дома. Не мог удержаться, не мог не поцеловать ее снова.

В следующий раз я получу не просто укус, а удар по яйцам, и она, в принципе, будет права. Но этот упырь, который крутился около нее, мне не понравился. По-тихому от отца дал задание его начальнику службы безопасности узнать мне про Софию Валерьевну все.

То, что пока удалось нарыть, немного удивляет. Точнее, то, где она живет. Окраина столицы, куда еще даже непонятно, в каком году заведут ветку метро. Но с первого взгляда на Софию Валерьевну понимаешь, что она живет не в типовой пятиэтажке со сломанной подъездной дверью и ошивающимися рядом маргинальными личностями.

Складывается впечатление, что она живет в красивом доме, в элитном поселке, либо в небоскребе Москва-Сити, почему нет. Я узнаю брендовые дорогие шмотки, украшения, она ходит именно в таких. Но то, что София Валерьевна три месяца назад развелась и ушла от мужа, говорит о том, что она сделала правильный выбор.

Бросила богатую, полную достатка жизнь с тем мерзким уродом, который вот как раз сегодня у крыльца универа практически домогался ее. А я вскипел от ревности, потому что не надо трогать мое, а она моя. Я уже так решил.

Любая женщина, которую я захочу, всегда будет моей. Рано или поздно. Чаще всего рано.

Но здесь нечто другое. Как все-таки мужиков заводит азарт. То чувство, когда они добиваются, охотясь на свою жертву. Да, это сравнимо с охотой. Когда все просто – не так интересно и не так остро.

Какие же у нее сладкие губы, полные, мягкие, вкусные. А еще острые зубки. Два раза меня укусила. Облизываю языком небольшую ранку на нижней губе, улыбаюсь, продолжая смотреть, как Марта гоняет горошек по тарелке.

– У тебя случилось что-то смешное сегодня, Арнольд?

Этот козел, мой отец, всегда все испортит. Даже в мыслях не даст побыть там, где мне хочется.

– Нет, отец. Жизнь все такая же скучная и однообразная.

– Не соглашусь. Ты посмотрел те бумаги по новым проектам, которые я тебе давал недавно?

– Да, я посмотрел. Там дела хуже, чем написано, все сыро и не стоит внимания.

– Дорогой, может быть, давайте не будем о работе за столом?

Мачеха подала голос, словно маленькая собачка из-под стола что-то тявкнула. Отец лишь от раздражения поморщился, не удостаивая ее вниманием и даже взглядом.

Биологический донор – скорее всего, только так я могу назвать отца, глядя на его отношение ко мне и даже к Марте. Он делает из меня финансового гения, аналитика, умеющего просчитывать риски и быть впереди всех на два шага. Сам он, работая в аппарате правительства, не может открыто иметь бизнес, поэтому некоторые фирмы записаны на левых людей, но все прекрасно знают, кто ими управляет.

Отец влиятелен во многом, к нему приходят на поклон, приносят взятки. Он может одним приказом, росчерком пера, как говорится, кого-то отправить на дно, а кого-то вознести очень высоко. От всех он требует повиновения, преклонения, словно он высшая сила, от которой зависит жизнь.