Яд (страница 4)
4
Мать и бабушка из Сибири четыре дня пытались лечить обварившегося кипятком ребенка, пока он не умер.
Эта история меня зацепила, пусть ее героиню я никогда не видела, хотя бы мельком, как Голубку. Может, включилась жажда справедливости, ведь хранители Легенды о легкости и естественности материнства набросились на этот случай невероятно рьяно. А может, меня поманил счетчик совпадений: матери погибшего мальчика 29 лет, как и мне, а обстановка ее комнаты магическим образом переплетается с моим «преступлением».
Трагедия Сибирячки в случайности, стечении обстоятельств и неверных решений. Четырехлетний мальчик каким-то образом обжегся кипятком из чайника в доме бабушки, и женщина принялась лечить его понятными способами: пантенолом и ибупрофеном. Через четыре дня мальчик умер.
Я прочитала все комментарии на региональных новостных порталах и под постами в соцсетях.
Соцсети злее медиа.
Проклятия, пожелания смерти, оскорбления, подробное описание насилия, которое комментатор хочет совершить в адрес женщины, грамотно сформулированные предложения по ужесточению наказания за оставление ребенка в опасности или причиненный ему вред, даже по неосторожности. Последнее особенно пугает.
Не знаю, как много людей, таких же как я, читают эти новости без ненависти. Нас не видно, мы молчим. Лишь однажды пользователь Гость спрашивает:
«зачем вы пишите такие ужасные вещи? чего вы хотите этим добиться? а что если она это прочитает?»
А olga1974 отвечает:
«вряд ли она это прочитает. женщина сына сегодня потеряла все таки».
Трудно не согласиться. Но я это читаю. И другие матери это читают. Зачем? Почему нам так интересны все эти статьи, посты и комментарии? Наверное, мы надеемся, что на этот раз в конце все будет иначе. Окажется, что ребенок не умер, а в коме, и через месяц выйдет статья об успешном выздоровлении. Чтобы узнать, что ребенку потребовалась только операция и через неделю все отправились восстанавливаться домой. Чтобы в сотый раз прочитать банальные советы заведующего таким-то отделением такой-то больницы, как не допустить травматизации ребенка в бытовых условиях, ведь суть статьи была такой ничтожной, что журналисту пришлось добивать знаки хоть чем-то: ребенок выжил и даже относительно здоров.
Комментарии мы читаем в надежде, что на этот раз мать окружат поддержкой и заботой. Что хороших комментариев будет больше, чем плохих.
Под новостью о сыне Сибирячки с трудом, но все же нахожу сообщение про мягкие облачка для мальчишки без пожелания смерти матери в этом же предложении, переношу его в вордовский файл, страницу печатаю и вешаю на пробковую доску над рабочим столом. Ровно под тем местом, где два года назад стояла диффенбахия.
Единственную фотографию, прилагаемую к новости почти всеми изданиями, сделало Управление СК РФ по Красноярскому краю и Республике Хакасия. Как я понимаю, на ней комната женщины.
На бежевой стене, за телевизором, несколько полотен темно-коричневых обоев с орнаментом. Такой дизайнерский прием: акцентное выделение части или всей стены при однотонности и даже блеклости остальной комнаты. Эти темно-коричневые обои, честно говоря, приклеены абы как, не очень ответственно, рисунок между полосами не состыкован, то тут, то там торчат обрезанные головы цветка. Ирония ли, совпадение, судьба, но весь орнамент – это орхидеи.
Большую часть пространства занимает разложенный диван, аккуратно застеленный покрывалом, напротив два кресла – тоже с накидками. Кресла зажали комод с телевизором, рядом примостился журнальный столик, забитый всякой бытовой мелочью. В углу старенький холодильник под цветной самоклейкой, и он не выглядит неуместным, я уже много лет держу холодильник в прихожей и жизнь людей с маленькими кухнями прекрасно понимаю.
Напротив холодильника, в углу, вездесущий стол-книжка, разложенный наполовину. На его лакированной поверхности еще лежат раскраски и фломастеры (не тут ли мальчишка проводил свой последний вечер?). Стык стола и стены украшают два огромных горшка с цветами. Другими – поменьше – заставлен подоконник, это видно сквозь тюль.
Мне стало интересно: вела ли Сибирячка страничку в Инстаграме?[4] Фотографировала ли крупные водяные капли во время полива этого ряда цветов? Нравилась ли ей вообще эта комната? Добавляла ли она размытие на неровный стык обоев, чтобы не было так заметно?
Все в этой комнате простое и понятное, обязательный набор бытового минимума. Но я знаю, я вглядываюсь в это фото и чувствую, что тонкая ткань на окне не для того, чтобы рассеять свет, а частокол горшков не для очистки воздуха. Весь мир катился под горку, а они сидели среди диковинного и экзотического. Эти самые орхидеи по стенам, обивка дивана и кресел с животным принтом – помесь тигра с леопардом, цветы на столе, рядом с раскрасками, плотные и мясистые – замиокулькас и (ирония ли, совпадение или судьба) диффенбахия.
Что же вы делаете? Это же яд.
До переезда в Петербург мы жили в совсем не живописных районах, одинаковых независимо от города. Серые спальные башенки, тонкие осыпающиеся панельки, две качели перед домом, на лавочке у подъезда не бабушки, а алкаши. А теперь в квартале от двушки на Новочеркасской билась Нева – пять минут пешком до ближайшего разводного моста. Баржи деловито везли гравий и бревна. Чем не сказка? Первые месяцы мне казалось, что можно пускать титры:
И переехали они в Санкт-Петербург, и жили они долго и счастливо.
Квартиру на Новочеркасской помог найти бывший однокурсник мужа, он тоже бежал с Дальнего Востока. Его друг, молодой холостой парень, как раз съезжал, а тут приезжая семья с двумя детьми ищет квартиру в абсолютно незнакомом и очень дорогом городе. Там, где у него хранился велосипед, поставили кровать старшей, на месте гантелей и напольного зеркала – кровать младшей, кухонный стол выдвинули, ведь теперь ему принимать не одного человека, а четырех.
В районе всего одна детская площадка, и та не очень подходит для малышей. До поликлиники, ровно как и до парка, идти через подземный переход – в полозья помещаются только задние колеса коляски. Надземный переход, конечно же, есть, но до него нужно делать слишком большой круг, который я все равно совершала, когда возила две сцепленные друг с другом коляски, ведь старшая еще не могла ходить долго, а младшая не умела вообще. Обычное дело во взращивании погодков.
Особенно удручало внутреннее убранство квартиры. Даже в той части комнаты, где обои не отклеивались, а паркет не выскакивал от малейшего нажима детских ножек, сфотографироваться удачно не представлялось возможным. После каждого снимка я тратила время на обработку: высветлить стены, замазать пятно на потолке, удалить безвкусно торчащую в углу старую лампу. Контраст, экспозиция, зернистость. Красивая фотография красивой мамы в красивом доме стоила больших трудов.