Джемма устремила в зал красноречивый взгляд и несколько раз кивнула. Публика оживилась.

– Лучшие друзья знают всю подноготную. И приходят не с пустыми руками, а с блокнотом. – Она сделала вид, будто листает невидимый блокнот, попутно считая на пальцах. – Он забывает про ее день рождения, разбрасывает повсюду носки и притворяется, что не знает, как загружать посудомоечную машину.

Зрители, которых было человек сорок, рассмеялись. Сделав паузу, она склонила голову набок и прищурилась.

– Супругам можно вообще не являться лично. Достаточно отправить к психотерапевту лучшего друга и лучшую подругу.

Снова взрыв смеха. Джемма широко улыбнулась.

– Вы были великолепны, спасибо, что пришли и поддержали нас на новой площадке, – сказала она в микрофон. – Не забудьте рассказать своим друзьям и берегите себя. Спокойной ночи!

В ответ снова послышались аплодисменты. Я включил свет и дал музыку, а зрители потянулись в фойе.

Я сбежал вниз, перепрыгивая через ступеньки. В баре, где хозяйничали Оскар и Дэни, уже выстроилась очередь. Сегодня мы – Оскар, я, Нэз, Дэни, Джемма и Джейми, тоже бармен, – весь день перевозили в театр мебель, оборудование и запасы. Мы с Оскаром расставили в фойе столы и стулья, чтобы публике было где посидеть с напитками до и после шоу.

Днем Нэз отозвала меня в сторонку.

– И долго они здесь пробудут? – поинтересовалась она, наблюдая за тем, как Джемма распаковывает бутылки с алкоголем.

– Пару месяцев. Не переживай, у нас все получится. Они наши друзья и сделали бы для нас то же самое.

Нэз приподняла бровь.

– Позволили бы тебе крутить кино в баре Оскара?

– Если что, он бы на это пошел, – усмехнулся я. – Мы соседи и должны выручать друг друга.

Она высказалась в том духе, что новые соседи трескают халявный попкорн, и ушла, но после я увидел, как они с Дэни смеются над чем-то. Не стоило сомневаться, что Нэз свыкнется.

– Что-нибудь нужно? – поинтересовался я у Дэни в баре тем вечером после шоу.

– Лаймы, – ответила она.

Идя по коридору с пакетами лаймов в обеих руках, я наткнулся на Снежную Королеву.

– Извините, – сказала она, но поняв, что это я, сразу переменилась в лице и скрестила руки на груди. – А, это ты.

Я прислонился к косяку.

– Сегодня на шоу ты выглядела достойно, Снежная Королева. Пожалуй, даже пару раз улыбнулась. Скулы с непривычки не сводит?

Неделю назад что-то подобное привело бы ее в бешенство и она не пожалела бы для меня пары ласковых. Но сегодня ей явно не хватало задиристости: нахмурившись и крепко сжав губы, Джемма собралась пройти мимо.

– Не сказать, чтобы публика очень веселилась, – продолжал я.

Она обернулась и снова нахмурилась, буравя меня взглядом. Я пожал плечами:

– В зале было довольно тихо. Может, он не подходит для комедии?

Ну же, поиграй со мной.

Она моргнула, сглатывая.

– Когда выступаешь на такой большой площадке, как эта, публики должно быть больше. Иначе не работает.

– Ты бы предпочла площадку меньших размеров?

– Нет. – Она вздохнула и с поникшим видом прислонилась к стене. – Я бы предпочла театр с аншлагом или, как вариант, набитое битком местечко поменьше. На такой площадке шутки звучат смешнее, смех – громче, и энергия… – она помолчала, подыскивая слова, – бьет фонтаном. Сегодня она иссякла.

– Это первое шоу. Со временем дела наладятся, – сказал я непринужденно, словно мы были друзьями или добрыми приятелями.

Джемма взглянула на меня с замешательством и любопытством, и в груди вдруг стало тесно. Затем она моргнула, и поникшее выражение исчезло с ее лица.

– Надеюсь, переехав сюда, мы не слишком стеснили театральных тараканов.

И все вернулось на круги своя. Уголок моего рта предательски дрогнул. Я окинул взглядом ее наряд: белая футболка с вышитыми птичками, брюки с леопардовым принтом и кроссовки неоново-зеленого цвета.

– В этом прикиде ты похожа на мультяшку под ЛСД.

В ее глазах мелькнуло знакомое раздражение. Она оценивающе посмотрела на мой толстый серый свитер, поношенные джинсы и видавшие виды коричневые «бландстоуны».

– А ты похож на пожилого исландского рыбака, страдающего депрессией.

Не смейся. Глядя ей прямо в глаза, я сделал шаг вперед, затем еще один, и теперь стоял почти вплотную к ней, как в тот вечер, когда обрушился потолок в баре Оливера. У нее на шее пульсировала жилка, и где-то глубоко внутри мне это нравилось. Нравилось осознавать, что мое присутствие нервирует Снежную Королеву.

Я наклонился, и мой рот оказался в нескольких сантиметрах от ее уха. Она не шевелилась. Дергаться и отодвигаться было не в ее характере – Джемма никогда бы не доставила мне такого удовольствия. Это означало бы, что я сильный раздражитель, а она не была готова это признать.

– Будь вежлива с посетителями, – пробормотал я ей на ухо, вдыхая аромат ее шампуня. – Теперь они и ваши посетители.

С этими словами я повернулся и, даже не взглянув на нее, пошел назад в фойе.

Несколько минут спустя, когда мы с Нэз стояли у витрины с попкорном, Джемма зашла за барную стойку.

– Я ухожу, – обратилась она к Дэни. – У тебя все под контролем?

Та кивнула и спросила:

– Может, выпьешь?

Джемма не смотрела на меня.

– Не сегодня.

Она пересекла фойе и исчезла за дверью.

– Рид, хватит, – услышал я голос Нэз.

Пакет уже был до краев, а я продолжал насыпать в него попкорн.

Она подняла бровь.

– Что с тобой?

– Ничего.

Ее большие глаза за стеклами очков смотрели на меня изучающе.

– Ты какой-то странный.

– Вовсе я не странный.

Она глубоко вздохнула и сказала:

– Думаю, тебе нужно нанять помощника.

Я застонал.

– У меня учеба, я не могу работать полный день, – пояснила Нэз, округлив глаза.

– Хочешь перейти на полставки?

Я не мог допустить, чтобы работа мешала ее учебе.

Она кивнула и продолжила:

– Ты здесь все время. Работаешь каждый день. Пора нанять помощника.

Я вздохнул. Нэз права. Я вложил все силы в это место, но дела шли нестабильно.

– Один парнишка, мой сокурсник, скоро лишится места. Он работает на роллердроме на Фрейзер-стрит. Здание перекупил застройщик.

Я знал, что ее рекомендации можно доверять.

– Скажи ему, чтобы отправил мне свое резюме.

* * *

Слухи о том, что в кинотеатре выступают со стендапом, быстро разлетелись по округе. Здесь было принято поддерживать друг друга, и к местным инициативам относились с особым радушием. Ванкувер, подобно другим мегаполисам, возник в результате слияния небольших поселений, а потому жизнь горожан была очерчена границами родного квартала. Люди посещали ближайшие бары, кинотеатры, продуктовые магазины и горячо поддерживали местные предприятия. По прошествии двух недель количество зрителей в зале возросло до шестидесяти человек. Комики, прослышав о новой площадке, высказывали свою заинтересованность в сетах, писали Оскару и заглядывали перед началом шоу на случай, если появится окошко.

Прошло несколько недель, и Джемма вроде бы слегка успокоилась.

Пару раз я ловил ее на том, как она любовалась люстрами, проводила пальцами по резьбе на стенах или, чуть улыбаясь, разглядывала красно-белые коробки с попкорном. Кривя изящный рот, она смотрела на коробку, которую держала в руке, и в этом было что-то завораживающее.

Однажды вечером перед представлением я находился в кладовой и услышал ее диалог с Оскаром. Они стояли в коридоре.

– Двадцать пять минут сегодня продержишься? – спрашивал он. – У Тревора концерт в «Як-Як».

– Да ты что?! Знаю, место хорошее, но разве можно так подставлять в последнюю минуту? Да, двадцать пять минут я продержусь. Есть новый материал, который нужно обкатать.

– Отлично. Выручила, Джем. И спасибо, что остаешься с нами во время этого хаоса. Знаю, ты могла бы уйти в другое место.

– Я вас не кину, даже если тут объявятся тарантулы.

Она сделала ударение на последнем слове. Я по привычке наклонил голову, чтобы скрыть усмешку.

– Слушай, и будь с Ридом помягче пару недель, а? Он делает всем нам большое одолжение. Он такой…

– Ладно! Ладно. Буду сама любезность с представителем рыболовного промысла. Поняла. – По голосу чувствовалось, насколько она напряжена. – Скоро все придет в норму, Оскар. Я знаю.

* * *

Нельзя сказать, что после того разговора что-то кардинально изменилось, но Джемма определенно стала вежливей. Прекратила говорить о том, что театр кишит крысами, клопами, тараканами или тарантулами. Она вообще со мной не разговаривала и всячески избегала на меня смотреть, а отработав сет, сразу уходила. Я снова превратился в невидимку, как в университете.

Может, это было к лучшему. Спарринг с Джеммой, безусловно, меня забавлял, но после того случая в «Индиго», когда, увлекая меня за собой, она коснулась моей груди, в голову стали закрадываться нежелательные мысли. Про ее тело, губы, руки, волосы… Все это весьма некстати. Уже много лет я видел, как она отшивает одного парня за другим – сначала в университете, а затем в «Индиго», – и в глубине души понимал, что следует вести себя осторожнее. Может, раздражать ее и забавно, но люди не меняются. Мужчин, за исключением Оскара, она воспринимала как расходный материал, и я не был исключением.

Глава 6
Джемма

– Я работаю в офисе.

Сгорбившись за кухонным столом, я слушала на телефоне запись своего вчерашнего сета.

– Днем тружусь бухгалтером, чтобы покупать себе еду, носки, бальзам для губ и все такое.

Помахивая ручкой, я размышляла над тем, как улучшить шутку. Может, сделать ее компактнее, или удлинить паузу перед панчлайном, или переставить слова?

– Доходов от стендапа хватит разве что на кусок мыла в год, поэтому без работы никак не прожить. Изо дня в день я сижу в офисной кабинке, печатаю на компьютере и щелкаю на калькуляторе. И знаю, что по сравнению с людьми, жившими сто лет назад, мы везунчики. У нас есть вакцины, интернет и чистая вода. Мы просто везунчики. Но…– Пауза.– Если бы люди, жившие сто лет назад, увидели, как мы живем сегодня, они бы, типа… да ну, серьезно?

Я слушала, как публика смеется над моим выражением лица.

– И ради этого мы так надрывались?

Снова взрыв смеха.

– Думаю, они бы нас пожалели. Увидев своего праправнука, втиснувшегося в проперженный вагон по пути на работу в середине лета и прижимающегося к чьей-то потной спине, тип по имени Лорье, начавший жизненный путь на ферме в Квебеке, наверняка сказал бы: «Это вы что, все скопом перебираетесь на новое место ради лучшей жизни? Ой, нет, вы едете на ненавистную работу и делаете это изо дня в день!»

Смех.

– «Да ё-моё!»

Остановив запись, я сделала пометку: «Увидев своего праправнука Карсона… Лорье, начавший новую жизнь вместе со своей семьей в Квебеке в 1765 году…». Затем снова включила воспроизведение.

– А Мэри, которая с шести лет ежедневно просыпалась с рассветом и трудилась на родительской ферме, увидев свою праправнучку, занимающуюся кикбоксингом, воскликнула бы: «Это ты что, готовишься к войне?»

Смешки в зале. «Фразе про Мэри нужен панчлайн», – отметила я.

– «Ой, нет, ты занимаешься этим, потому что четыре часа в день пялишься в экранчик, который держишь в руке, и рискуешь обзавестись горбом! Ужас-то какой!»

Смешки. «Всю часть про Мэри усилить панчлайном».

– А Эдит Кларк, увидев, как ее прапраплемяннице делают бразильскую эпиляцию, спросила бы: «Это что, казнь такая? Ты, наверное, повинна в геноциде?»

Смех стал громче.

– «Это, наверное, такой новейший способ – вместо порки или обезглавливания? Потому что… – Пауза. – Страшнее не придумать».