Галерна (страница 11)
Полицейский вырвал из своего блокнота листок и протянул его аспирантке.
– Укажите мне здесь свое имя, фамилию, номер телефона и адрес.
Изогнув свои тонкие брови, Эва записала на листке все требуемые данные.
– В вашей лаборатории имеются образцы, подобные тому, что мы вам принесли сегодня? – спросил эрцайна.
– Полагаю, у нас есть скелеты всех видов, содержащихся в «Аквариуме», но это нужно еще уточнить.
– А что насчет яда?
– Думаю, то же самое.
Хотя, несомненно, Эва Сан-Педро с гораздо бóльшим удовольствием общалась в доброжелательной атмосфере, чем при давлении, однако она при этом нисколько не выглядела напуганной натиском полицейского.
– В таком случае нам нужен список всех имеющихся у вас экспонатов – мы будем все проверять.
– Ну разумеется.
Эва спокойно выдерживала взгляд Отаменди, и Айтор не знал, чего в этом было больше – вызова или любопытства. Возможно, в равной степени того и другого. Эрцайна напоминал своим поведением профессионального боксера-неудачника, который выходит на ринг, зная, что проиграет, но все равно дерется с соперником. Айтор же, казалось, был единственным, кто на самом деле чувствовал себя неловко в этом противостоянии.
– Это нужно прямо сейчас, – уточнил полицейский.
– Ах да, конечно. Сюда, пожалуйста.
Эва показала дорогу, и, пройдя через всю лабораторию, оба исчезли за дверью, расположенной в самом конце помещения.
Айтор был вынужден ждать, и для него это оказалось настоящим испытанием. Он остался один на один со своими мыслями, глядя, как волны одна за другой взмывают вверх по стене. Над ним словно зависла опасность, и он не мог избавиться от преследовавших его сомнений: все ли он сделал правильно? Возможно, он что-то не заметил, упустил? Что сказал бы другой судмедэксперт о его работе?
Айтор погладил подушечками пальцев свои шрамы. Да, он действительно очень боялся не оправдать ожиданий. В его воображении тотчас возникла тетя, говорящая ему без каких-либо церемоний: «Чьих ожиданий – чужих или твоих собственных, Айтор?»
Он встряхнул головой, чтобы не позволить себе поддаться слабости сомнений, и решил сосредоточить свои размышления на реальных вопросах – на том деле, которым они сейчас занимались. Каким должен быть человек, способный убить себе подобного? Взгляд Айтора вновь затерялся в темноте моря, простиравшегося за толстым оконным стеклом. Мысли роились в его голове, создавая невообразимый хаос, и ему никак не удавалось привести их в порядок. После множества тщетных усилий он заставил себя закрыть глаза и представить большой лист, испещренный какими-то записями. Он мысленно сорвал исписанную бумагу и повесил новую, белую, чтобы начать все с нуля. Это было подобно тетрису: если фигуры беспорядочно громоздились одна на другую и уже невозможно было поставить их на нужное место, оставалось только сбросить всё и начать игру заново… Нет, нет, все бесполезно, да что же это такое! Эхо голосов заставило Айтора очнуться, и он понял, что опять разговаривал сам с собой.
– Что ж, я могу это забрать с собой? – спросил Отаменди, помахав небольшой стопкой распечатанных на принтере листов.
– Думаю, да, но было бы лучше, если бы вы поговорили с начальником отдела; у меня нет полномочий принимать такие решения, – ответила исследовательница. Перед ней теперь была как будто невидимая стена: Эва держалась очень вежливо, но отстраненно.
– Хорошо. Я могу задать вам еще пару вопросов?
Отаменди говорил сухо и напористо. Айтор подумал, что, вероятно, того требовала его работа, но ему это не понравилось.
Эва кивнула.
– Я бы хотел спросить вас о биологическом факультете, – произнес эрцайна.
Исследовательница выжидающе молчала. Айтору показалось, что в какую-то секунду ее глаза вызывающе сверкнули, как ранее в разговоре с ним.
– Какая там атмосфера? – спросил Отаменди.
Айтор был немного удивлен, почему полицейский начал издалека. Не проще ли было напрямую спросить о погибшем? Впрочем, эрцайна ведь когда-то занимал должность инспектора, ему было виднее. Возможно, он хотел увидеть, как отреагирует Эва на упоминание факультета – занервничает, например, или что-то подобное.
– Атмосфера? – непонимающе переспросила аспирантка.
– Ну, я имею в виду, какие там отношения – хорошие, плохие… Может быть, кто-то кому-то завидует и все такое… – пояснил Отаменди.
– Нормальная атмосфера, как мне кажется, – без особого энтузиазма, ледяным тоном ответила Эва.
– Вы знаете Луиса Ольмоса? Он профессор-биолог и заведующий кафедрой в университете, – наконец спросил напрямую Отаменди.
– Да, я его знаю, – подтвердила Эва.
– Какие у вас с ним были отношения?
– Никаких. Ну, то есть самые поверхностные.
– Так никакие или поверхностные?
– Он был моим преподавателем по двум предметам.
– По каким? – не удержался Айтор.
У него вовсе не было желания на чем-то подловить Эву – ему на самом деле не терпелось узнать специализацию Луиса Ольмоса, поскольку это могло иметь значение для расследования.
– Молекулярная биология и биохимия.
– И что вы можете о нем сказать? – спросил Отаменди.
– О Луисе Ольмосе? – переспросила Эва, должно быть, чтобы дать себе время подумать.
– Да, о Луисе Ольмосе. Он считался требовательным преподавателем, заваливал студентов на экзамене, был неприятным типом?..
– Я бы сказала, наоборот. Он был очень харизматичным. Думаю, он был близок к студентам, и я бы назвала его стиль поведения позитивным.
– «Думаю»?
– Что, простите?
– Вы сказали: «Думаю, он был близок к студентам». Так вы думаете или знаете? Разве он не был вашим преподавателем?
– Я сказала «думаю», потому что вы попросили меня высказать свое мнение о человеке, которого я не слишком хорошо знаю, а мне не нравится быть категоричной в своих суждениях по плохо знакомым мне вопросам – у меня нет дружеских отношений с преподавателями. Да, как мне кажется, профессор Ольмос хорошо ладил со студентами, – решительно ответила Эва, глядя полицейскому прямо в глаза.
«Вот оно опять», – подумал Айтор. Что это? Обида, гнев, раздражение?
– Подождите-ка, – произнесла Эва, словно внезапно что-то осознав. – Вы хотите сказать, что эта косточка была обнаружена в теле Луиса Ольмоса? Он мертв?
– Может быть, вам известно о каком-нибудь его конфликте в университете или с кем-нибудь из коллег? – задал очередной вопрос Отаменди, уклонившись от ответа.
– Нет. Но, как я вам уже говорила, я не слишком вовлечена в университетскую жизнь. К тому же профессор ведь ушел… – Эва запнулась и дважды встряхнула головой, словно ища что-то внутри нее, пытаясь вспомнить.
Полицейский повернулся к Айтору, удивленный реакцией аспирантки.
– Профессор ушел с факультета, чтобы заняться одним проектом… – Эва направилась к компьютеру и принялась что-то искать, с невообразимой скоростью стуча по клавиатуре.
– Все в порядке? – Айтор был обеспокоен крайней бледностью, покрывшей лицо девушки.
– Он занялся одним проектом… – пробормотала себе под нос Эва. Взгляд у нее был отстраненный, и мысли явно блуждали где-то далеко.
– Послушайте, что происходит? – спросил полицейский.
– Думаю, вы неверно все истолковали. – Эва внезапно повернулась к Айтору, который, в свою очередь, перевел взгляд на Отаменди.
Исследовательница вновь уткнулась глазами в монитор. Лицо у нее было чрезвычайно взволнованное.
– Нет, это не случайное совпадение.