Я провожу руками по своим волосам, длина которых напоминает обо всех испытаниях, пережитых мной за последний год, а затем, пытаясь успокоиться, встаю с кровати и направляюсь в ванную. Там, взглянув на свое отражение в зеркале, я едва не вскрикиваю от шока. Черт возьми, я выгляжу ужасно. Макияж размазался, волосы растрепаны, глаза налиты кровью. Головная боль все еще не отпускает и пульсирует в висках, создавая ощущение, что мой мозг вот-вот взорвется.

Превозмогая боль, я устраняю с лица следы вчерашнего вечера: протираю лицо салфеткой для снятия макияжа, избавляюсь от накладных ресниц, а затем встречаюсь взглядом со своим отражением в зеркале и, не в силах сдержать дрожь, отворачиваюсь. Под моими все еще красными глазами пролегают темные круги, и только почистив зубы с языком и сменив одежду, я, наконец, чувствую себя человеком.

Когда я выхожу в гостиную, Майлз стоит у кухонного гарнитура и нажимает кнопки на моей кофеварке. Однако я едва успеваю взглянуть в его сторону, потому что замечаю мужчину, который сидит на полу посреди моей гостиной. Не то чтобы здесь было много свободного места, но, кажется, пока я спала, Майлз сделал перестановку. Теперь диван отодвинут к дальней стене, горшки с растениями переставлены в угол, а на моем коврике сидит мужчина. Его руки связаны за спиной, а ноги, которые от лодыжек до середины бедер обмотаны скотчем – вытянуты. Но больше всего меня беспокоит кровь. Рубашка прилипла к его телу, пропитавшись кровью, которая до сих пор сочится из раны на боку.

– Ччччто это? – спрашиваю я, переводя взгляд с мужчины, рот которого тоже заклеен скотчем, на Майлза.

Он отхлебывает кофе и смотрит на меня так, что у меня внутри все переворачивается.

– Как твоя голова? – спрашивает он вместо того, чтобы ответить мне. Но кажется, что я не могу не только говорить, но и шевелиться.

– Я…

– Болит сильнее, чем обычно? – спрашивает он, приподнимая одно плечо. – Или это похоже на обычное похмелье? Черт возьми, я не знаю, как действуют наркотики, которые подсыпают девушкам на свиданиях^[3].

Стоп, что?

– Вот почему не стоит принимать напитки от незнакомых мужчин, – с раздражением говорит он, пристально глядя на меня.

– Не кричи на меня, – прошу я, чувствуя, как меня охватывает страх. – В каком мире мы живем, если, приходя в бар, я должна быть осторожна с тем, что пью? А потом меня еще и обвиняют в том, что какой-то козел решил что-то добавить в мой напиток.

– Некоторые из нас живут в реальности, – резко отвечает он.

Майлз с грохотом ставит на стол мою любимую кружку и, громко топая, направляется ко мне. Я отступаю, но не из-за страха, а потому что предпочитаю держаться от него подальше.

Что, если под воздействием наркотиков…

Я бегло осматриваю свое тело, но Майлз оказывается достаточно близко, чтобы услышать мой шепот:

– Он же не успел ничего не сделать…

Перед моими глазами сразу же возникает образ мужчины. Он прижимает меня к себе, скользит рукой между моих ног. И после этого я снова танцевала с ним? И приняла от него алкоголь?

Клянусь, всего за мгновение лицо Майлза смягчается.

– Нет, он ничего не сделал, – говорит Майлз и на его лице вновь отражается отвращение. – И если ты возблагодаришь бога прежде, чем скажешь спасибо мне, то, клянусь, Уиллоу…

Как только я понимаю, что Майлз присматривал за мной, то сразу же замечаю синяк под его глазом и ссадины на скуле и горле. Я почти уверена, что прошлой ночью у него их не было. А если сопоставить его побои и раны на теле парня, которые явно были нанесены каким-то оружием, то можно предположить, что прошлой ночью действительно произошло что-то плохое. Или это плохое может произойти в любой момент.

– Майлз, спасибо, что остановил его, пока не стало слишком поздно.

– Что это значит? – напрягается он.

– Ну, помимо того, что он лапал меня на танцполе… Именно поэтому я так торопилась сбежать от него и наткнулась на тебя.

Он протягивает руку и касается моей щеки. На моей коже словно остается след от грубоватых подушечек его указательного и среднего пальцев. По телу разливается сладостное покалывание, и я с трудом сдерживаюсь, чтобы не прижаться щекой к его ладони. Разве это не безумие?

Слишком быстро или как раз вовремя – это зависит от того, кого вы спросите, он отступает назад, прочищает горло, а затем сосредоточивается на парне, который истекает кровью.

Точно.

Вчера Майлз наблюдал за моими выходками с гневом в глазах, и это заставило меня держаться от него подальше. Но что же, черт возьми, заставило меня принять напиток от этого парня? Теперь я вижу, что его лицо побледнело еще больше, а кровь на теле стала заметнее. Она, словно вода, стекает на ковер, образуя лужицу. На его бледном лбу выступили капельки пота, и мне кажется, что любой сильный порыв ветра может сбить его с ног.

– Уиллоу.

Я снова обращаю внимание на Майлза, который берет со стола складной нож. А я даже не заметила, что он лежит рядом с кружкой, из которой он делает еще один глоток.

– Твоя игра с моим братом закончена. Ты меня поняла? Но наша игра только начинается, и начнем мы с этого, – он указывает острием ножа на парня. – Мы разделим с тобой секрет, который свяжет нас навсегда.

Я чувствую, как по моей спине пробегает дрожь, и инстинктивно обнимаю себя руками, не совсем понимая, на что он намекает.

– Что ты имеешь в виду?

– Я не такой, как Грейсон или Стил. И не буду действовать за твоей спиной и отпугивать парней, которые думают, что имеют право прикасаться к тебе. Это звучит еще более поэтично, потому что этот ублюдок не имел права прикасаться к тебе. Особенно к тому укромному месту, что принадлежит мне.

Майлз, ухмыляясь, опускается на колени позади парня, запрокидывает ему голову и обнажает горло. Парень пытается что-то произнести, но его слова заглушаются скотчем, а жесты становятся все более порывистыми и отчаянными.

– Я покажу тебе кое-что, – продолжает Майлз.

– Я тебе не принадлежу, – я делаю шаг назад, но стена не позволяет мне скрыться от этого безумия. А между мной и дверью стоят этот парень и Майлз.

Все, что я могу сделать, это забежать в свою комнату и запереть дверь. Однако что-то подсказывает мне, что это не поможет.

– Посмотри на меня, – говорит Майлз, а затем, встретившись со мной взглядом, вонзает нож в горло парня.

Я пытаюсь кричать, но он быстро приближается, прижимает меня к стене и закрывает рот своей окровавленной рукой. Она стекает по моей шее, обжигает меня, словно священный огонь, и делает соучастницей этого ужасного преступления.

Убийства.

Я вздрагиваю, когда Майлз наклоняется и проводит носом по моему лицу, едва касаясь губами виска.

– Посмотри на него, – он сжимает мою челюсть, направляя голову в сторону умирающего парня. И у меня нет другого выбора, кроме как смотреть на этого человека, лежащего на моем ковре.

Майлз оставил нож в его горле, и теперь я смотрю, как по лезвию стекает кровь.

– Достань нож, пусть он умрет легко, – шепчет он мне на ухо. – Или мы можем наблюдать за его смертью прямо отсюда, сколько бы времени это ни заняло.

– Сссколько времени?

– Я не знаю, – пожимает он плечами, отпуская меня, и я прислоняюсь к стене.

Парень на ковре издает булькающий звук, и я задаюсь вопросом, заслуживает ли он смерти. Мне никогда не казалось, что Майлз Уайтшоу – законченный психопат. Когда-то он был для меня просто улыбчивой версией своего очаровательного старшего брата. Они похожи как внешне, так и по голосу.

Черт, похоже, мне от них не скрыться.

«Наша игра только начинается», – сказал он, как будто смерть этого человека – еще один способ поиграть со мной.

Разумеется, это так. Мы с Майлзом долгое время не обращали внимания друг на друга, и теперь я понимаю, что, выбрав его брата, совершила ошибку и должна заплатить за нее дважды. Но вопрос в том, стоит ли мне подыгрывать ему, или же пора начинать бороться изо всех сил?

– Пусть он страдает, – тихо говорю я, – но я не участвую в твоих играх, Майлз, и никогда не буду.

У двери я надеваю зимние ботинки и беру куртку, которая висит на кухонном стуле. Я не знаю, куда отправлюсь, но чувствую, что мне будет лучше в любом другом месте, только не здесь.

Майлз стоит неподвижно, а парень заваливается на бок, и его кровь уже настолько пропитала ковер, что проступает сквозь его волокна. Я пристально смотрю на него, словно пытаясь запечатлеть этот момент в памяти, а затем снимаю с крючка связку ключей. Я останавливаюсь у двери, на которой сломан замок, и у стула, который ее прикрывает. Когда я отодвигаю стул в сторону, дверь распахивается сама, открывая моему взгляду пустой коридор.

– Уиллоу, – зовет Майлз.

Я с опаской смотрю на него, крепко сжимая пальцами дверной косяк, а он подходит ближе к парню и опускается рядом с ним на корточки, словно завороженный тем, как тот истекает кровью.

– Ни одно доброе дело не остается безнаказанным, – произносит Майлз, вновь устремляя на меня взгляд и поднимая нож.

Глава 4
Уиллоу

Мне следовало бы испугаться, но все, что я чувствую – это оцепенение. Является ли это основанием считать меня плохим человеком?

Выйдя из дома, я сажусь в машину и направляюсь к месту, в честь которого назван Краун-Пойнт. Однако ресторан на мысе, который в ясные дни предлагает своим гостям потрясающие виды, оказывается закрыт. Часы на приборной панели показывают 8:52. Для девушки, которая провела насыщенный вечер и, возможно, приняла наркотики, я проснулась слишком рано, но вскоре ресторан будет переполнен, и, если я хочу побыть в уединении, мне придется искать другое место для перекуса. Завтра начинаются занятия, а воскресный бранч – это излюбленное времяпровождение для студентов.

Если бы только я была голодна.

Возможно, мне следует обратиться в полицию, а то, что я до сих пор не сделала этого, свидетельствует лишь о моей беспечности.

Внезапно раздается звонок моего телефона, и, нахмурившись, я смотрю на экран, на котором высвечивается имя Аманды. Она окончила университет в прошлом году, но до сих пор помогает нашему тренеру в танцевальной команде. Когда появилась Аспен, Аманду будто подменили. Возможно, это произошло потому, что она думала, что когда-нибудь они со Стилом будут вместе, но довольно скоро осознала свою ошибку. Мне кажется странным разговаривать с ней после того, что я только что видела в своей квартире. Однако, возможно, мне стоит отвлечься и заняться чем-то более привычным, поэтому я решаю ответить на звонок.

– Доброе утро, – говорю я, но мой голос звучит неискренне.

– Уиллоу, привет, – в голосе Аманды тоже слышится нотка веселой фальши.

Это помогает мне выйти из состояния оцепенения, но вместо него в моем животе словно начинают шевелиться змеи.

– Что произошло?

– Прости, что звоню так рано, – вздыхает она, – но я хотела поговорить с тобой до начала семестра, – я хмурюсь, но не могу подобрать слова, чтобы что-то ответить. – Послушай, мы тут подумали, что танцевальной команде не помешает немного уплотниться. Ничего личного, но…

– Погоди, – я наклоняюсь вперед и с силой сжимаю руль, – что ты хочешь этим сказать?

– Ты выбываешь из игры, – ее голос становится ровным, без тени прежнего веселья: – Прости, Уиллоу, но в этом году на нас лежит большая ответственность, а ты просто не успеваешь за нами.

– Ты шутишь? – усмехаясь спрашиваю я, но она не отвечает, и до меня наконец доходит, что Аманда говорит серьезно.

Я ерзаю на стуле, попеременно открывая и закрывая рот, и пытаюсь побороть тревогу, которая охватывает меня при мысли о том, что завтра мне предстоит встретиться лицом к лицу со всеми своими подругами, которые входят в танцевальную команду. Правда, кроме Вайолет. Но видимо, она ушла из команды в самое подходящее время.

– Ты это серьезно? – спрашиваю я, чтобы…

Не знаю, глубже вонзить этот нож в свою спину.

Слишком рано, Уиллоу.

– Мне жаль, – говорит Аманда. – Это было действительно непростое решение.

– И мой разрыв с Ноксом не имеет к этому никакого отношения?

Молчание.