Цверг сел глубже, откинулся на мягкую спинку, сдёрнул платок с настольного светильника. Белый шар на ножке осветил его усталое лицо.

– Не представляешь, как тяжело на таком посту полукровке. С какой радостью я бы вернулся в Хорос, в школу гильдии. Только там я был своим, а для всех цвергов – хуже чужака. Речные кланяются и заискивают, сами же только и думают, какую подлость устроить. Горные, наоборот, нос воротят. Все сплошь из княжеских родов, надменные, будто их замки до сих пор стоят целёхонькие на вершинах. Если кто и знает, что на самом деле творится в горах, то это они. Так ведь молчат, как сычи, свои замшелые тайны хранят. А рыбоеды скоро взбунтуются. Барки для них всё! Торговля, заработок, припасы на зиму. И что мне делать? Стража тоже из ульганов, на них надеяться нельзя.

– Подожди, а Равновесие и правитель?

– Правитель Марух? – Управник даже сплюнул с досады. – Что может этот тюфяк! Колдовать толком не умеет, даром что потомственный маг. Потому, говорят, его сюда и сослали, с глаз долой. Горные, сам знаешь, магов ненавидят, а это ничтожество ещё и презирают. Равновесие… Два гвардейца да два наблюдателя. За трактом и пристанью присматривают, и то ладно. Недавно ещё капитана с искателем прислали, только им до наших бед нет дела, всё каких-то заговорщиков ищут. Сколько я депеш в Гунт отправил! Но там, видно, своих дел хватает.

– Да уж, это верно, ещё год не разгрести, – пробормотал Дарен. – Так, может, отряд в горы снарядить, всё разведать? Неужто раньше никто по Змееву стоку не поднимался?

– В том-то и дело, что нет. Вокруг Гнезда места заповедные. Там, говорят, Хозяйка со свитой гуляет, а остальным нельзя. И дорога туда идёт через старые катакомбы с гнёздами кобольдов. Но и это ещё полбеды. На склоне пика Великанов лежит Ангзнум, город мёртвых. Упрямые драманы не разрешают даже приблизиться к могилам своих предков ни речникам, ни полукровке, ни уж тем более магу. Кроме старшин никто тамошних троп не знает, после войны выше старых склепов никто не поднимался, больно уж кобольды и снежные фурии расплодились. Теперь вот прыгуны в стаи сбиваются.

– Так мне проще пешком вдоль жёлоба пойти, чем ждать, когда вы с барками разберётесь?

– Может, и так, горных ведь не прошибёшь. Слушай, может, ты с ними поговоришь? Драманы механиков всегда уважали.

Дарен вздохнул, задумчиво потянулся пальцами к щеке, наткнулся на колючую бороду и отдёрнул руку.

– Ладно, – нехотя кивнул он. – Наведаюсь к одному знакомому. Дед Рунган всё ещё на бастионе живёт?

– Где же ещё? Только он теперь не спускается даже по большим праздникам.

В коридоре послышались шаги, раздался стук. Брун и Дарен вскочили.

– Управник, вы здесь? – донеслось из-за двери. – Стража сказала, вы вернулись. Видели, что случилось на площади?

– Капитан Кермик? Подождите, я сейчас открою, – откликнулся хозяин и шепнул гостю: – Как я от него устал! Тебе лучше выйти вот там.

В нише за конторкой прятался чёрный ход. Дарен протиснулся в низкий проём, с сожалением бросил под ноги щепоть драгоценного скрывающего порошка, встряхнув почти опустевшую склянку. Но делать нечего, не хватало ещё, чтобы бронзовая собака Кермика учуяла следы.

– Иду, уже иду, – услышал он, прежде чем закрыть за собой дверку.

* * *

– Что замерли? Давайте за мной.

Регин махнул девочкам и Ланеку, нырнув под нависающий каменный карниз. Марика недовольно скривила губы и первой начала протискиваться в темноту по узкому проходу между стеной и забором. Полы плащей цеплялись за выступы камней, угрожающе трещали, но скоро беглецы оказались в небольшом треугольном закутке между стенами. Сверху пробивались слабые лучики уличного фонаря, позволяя различить хотя бы очертания лиц.

– Эй, коротышка, а ну стой! – Марика схватила проводника за рукав рваной куртки. – Ты куда нас ведёшь? Нам в корчму нужно, там мастер ждёт.

– Хотите в «Три чешуйки»?

– Да. Но чтобы стража не сцапала.

– Две монеты.

– За что это? – возмутилась Марика. – Гляди, будешь попрошайничать, наш Кубарик быстро всю твою кровь высосет.

Ланек усмехнулся, слушая их болтовню.

«Похоже, этот паренёк Марике чем-то понравился, иначе давно бы получил леща или чего похуже. К остальным цвергам, что к горным, что к речным, Марика относится как к пустому месту. Зато южан и знать горячо ненавидит. Интересно почему? От самой принцессы ответа не добьёшься. Кажется, Дарен что-то знает, но тоже помалкивает».

– Глупая ты, дылда, – отпарировал проводник. – Прыгуны кровь не пьют. Тем более у цвергов.

– Чего же вы их так боитесь?

– Кто боится-то? Это всё горцы, я в Хозяйку… – Регин замешкался, но всё же договорил, опасливо покосившись на прыгуна, – не верю.

– Зато я вот скоро поверю, – пробурчал под нос Ланек, вспомнив белый лик, парящий в метели.

– Высосет ещё как! Думаешь, вру? Давай руку.

– Не пугай, чего ты! – толкнула сестру Аника и погладила Кубарика по голове. – Не хочет он никого обижать, сам боится.

– Слушай. – Ланек нагнулся, тронул белый мех. – Что вообще вы про них знаете?

– Да сказки одни, – пожал плечами Регин. – Старшие пугали, что это глаза Хозяйки. Тех, кто обычаев не соблюдает, утащат к ней в чертог и в таких же прыгунов обратят…

– Так она злая, ваша Хозяйка? – Аника присела, обняла Кубарика. – Тогда я его обратно не отдам!

– Нет, не то чтобы… Говорят, она справедливая и…

– Ладно, поняли уже, – кивнула Марика. – Слушай, а что стражники с Кубариком сделают, если поймают?

– Не знаю, – снова пожал плечами проводник. – Прихлопнуть его нельзя. Наверное, в клетку засунут, а может, Равновесию отдадут. И вас заодно – особенно тебя, рыжая, раз ты с ним болтать умеешь. Вдруг ты ведьма?

– Значит, надо Кубарика к своим спровадить! – решительно заявила Марика. – Или спрятать. Только где?

– Внизу, у подъёмника, где ещё! – хмыкнул Регин. – Там до скал рукой подать, и охраны нет, да и вообще никого не бывает.

– Ну и как же мы туда попадём? Надо через главную улицу идти, а там сейчас стражи полно.

– Не надо через улицу, по-другому проведу. Только сначала монету давай!

– Ладно.

Марика глянула на Ланека, тот полез в кошель и подал ей медный кружок. Девчонка сунула плату в ладонь Регину.

– Доволен? Теперь веди и не трепись!

– Как скажешь, дылда. Идём через мастерские. Светец у вас есть?

Миновав несколько переулков, четвёрка очутилась в полуразрушенном доме без крыши. Регин откинул в сторону запорошенную снегом рогожу, отодвинул гнилые доски и указал на каменную лестницу, уходящую куда-то вниз. Марика достала светец – коробочку с хитрой крышкой, под которой пряталась светящаяся бусина, – и шагнула к потёртым ступенькам, но Ланек остановил её, забрал фонарь, вытащил нож и пошёл первым. Огненная принцесса только фыркнула ему в спину, но уступила. Ход был низким, как раз впору цвергам. Пришлось скрючиться, но голова всё равно доставала до потолка. На счастье, лестница оказалась не слишком длинной и привела в просторный зал с гладким высоким сводом, грудой деревянного мусора и тремя выходами. Над каждым сиял вмурованный в стену маленький светошар.

– Это старые мастерские, – пояснил Регин. – Горные тут работали, ковали, серебро варили и много ещё чего делали. Когда они после войны вернулись, только наверху стали селиться, над башней, а все нижние улицы нам достались. Наши под землю спускаться не любят, вот и забросили тут всё. Так что можете идти смело: никого не встретим и к самому подъёмнику выберемся…

– Сверху развалины, снизу помойка! – ехидно подытожила Марика.

Регин недовольно покосился на неё, но промолчал. Аника держала Кубарика на руках, поглаживая по голове. Он присмирел под каменными сводами, не чувствуя живого ветра, прижал крылья и съёжился, едва слышно поскрипывая.

Подземелье освещалось множеством мелких светошариков в стенах. Часть уже выковыряли, только гнёзда остались, но света здесь было даже больше, чем на поверхности. Тут и там темнели дыры замурованных колодцев, стояли диковинные механизмы, затянутые пыльной паутиной, с потолка свисали обломки сгнивших лестниц. Иногда за низкими каменными перилами просматривались другие залы, вырубленные ещё глубже, и было понятно, что они уходят уступами вниз по склону, как и домики наверху. Два раза пришлось обходить тёмные провалы в неведомые недра. Ланек заглянул в один такой и ничего не рассмотрел. Снизу тянуло холодом и сырым камнем. Понятно было одно: посёлок огромен и сверху – едва ли его половина. Сколько же цвергов жило здесь раньше?

Четвёрка пробиралась вперёд в молчании, даже сёстры притихли. Когда впереди что-то с грохотом упало, все подпрыгнули. Звук ещё не успел разбудить эхо в запутанных проходах, а Регин уже махнул рукой и, обернувшись, сделал страшные глаза. Потом приложил палец к губам, приказывая молчать, прыгнул к проёму, за которым послышался шум. Ланек прикрыл ладонью светец, прокрался следом и тоже заглянул внутрь. В мешанине теней от рам, рычагов и зубчатых колёс двигалась фигура с фонарём в поднятой руке – горный цверг в кожаной куртке рудокопа и шапке-ушанке. Регин незаметно погрозил незнакомцу кулаком и потащил Ланека назад к девочкам. Потом вытолкал всю компанию в небольшую каморку и прошептал:

– Это Своран, недоучка из горных. Опять по нашим подвалам рыщет, морда каменная! Дождётся он у меня! Лучше, чтобы он вас не видел, иначе всё старшему брату расскажет, а тот – старшина рода Каменной наковальни. Я вас другим путём проведу.

Пришлось спускаться ещё ниже, в узкие тёмные проходы под мастерскими. Фонарей здесь не было, и Марика передала Регину светец. Ланек шёл следом за ним, всё так же сжимая рукоять ножа.

– Страшновато тут, – прошептал он. – У вас нечисть не водится?

– Какая нечисть, ты что? – хихикнул Регин. – Тут раньше цвергово серебро ковали. Кругом его частички: и в стенах, и в полу. Вот уж где ничего тёмного не заведётся, так это здесь. А разные зверюги могут. Те же снежные фурии…

– Правда, что ли? – Марика остановилась и потянулась к кинжалу.

– Ага, испугалась, дылда! – снова хихикнул проводник. – Нет тут никого. Фурии вокруг посёлка не водятся. Горные шакалы шныряют иногда, но они пещер не переносят.

Ланек молча слушал их подначки и вдруг сбоку, в пятне света, заметил очень знакомые линии.

– Эй, стойте! Регин, посвети!

В тёсаный камень стены была врезана восьмиугольная дверца, даже низкорослому Регину только по грудь. На тёмно-зелёной бронзе выпукло проступала узкая лента, сплетённая в трилистник. Знак Триглава! Ланек узнал бы где угодно символ, который столько раз чертил пальцем в воздухе, призывая незримую защиту. Девочки о нём не подозревают и не должны. Но там, за листом бронзы, может прятаться что-то связанное с его семьёй. Нельзя же просто так пройти мимо!

– Ты знаешь, что это за дверь?

– Да кто её разберёт? – пожал плечами Регин. – Тут много кладовок закрытых. Горцы, когда из посёлка бежали, попрятали разное, а вернулись не все. Вот и стоят их тайники. Потому, поди, Своран тут и рыщет. Ты только открывать не пробуй – нарвёшься на ловушку.

– Пакля, а тебе-то что до этой дверки? – удивилась Марика.

– Просто знак знакомый, – отмахнулся Ланек, ощупывая изъеденную патиной створку.

Ни ручки, ни петель, ни замочной скважины. Может, это и не дверь? Тогда что?

– Ладно, пошли дальше, – сдался он, решив оставить находку на потом. – Далеко ещё?

– Да рядом, считай: подняться осталось, вот уже лестница.

После подземелий залы мастерских казались светлыми и просторными, в одном даже были настоящие окна. Узкие и высокие, они глядели на подъёмник. Его каменная лента блестела в лунном свете, отполированная катками тележек, почти отвесно падая вниз, к речному причалу. Даже свежий снег не мог на ней удержаться. На другой стороне спуска виднелись дикие необработанные скалы.