Я достала Женькину кружку, поставила перед ним и налила заварки так, как он любит. Разбавила водой и каплей бальзама. Размешала сахар. Опустила в чай свежеотрезанный тоненький ломтик лимона. Половину кружочка, как муж всегда предпочитает, и подвинула к нему напиток, чтобы не успел остыть.

Женька привычно сделал большой первый глоток и зажмурился. Потом знакомо поставил со стуком кружку на стол.

Обыденно. Привычно.

Я устроилась со своим чаем напротив и сказала, горько хмыкнув:

– Так вот почему твоя красотка начала торг со мной!

Женя сделал вид, что это его не касается, и вновь потянулся к выпечке.

Он сидел на месте, куда присаживался регулярно уже шестнадцать лет. На кухне, которую мы обставляли с ним вместе сразу после нашей свадьбы. В квартире моей бабушки, где не было ремонта добрых пятнадцать лет. Постаревший. Потасканный и измождённый своей нынешней жизнью. Не потративший на меня ни копейки, особенно в последнее время. Принёсший мне столько горя.

И чувствовал себя хозяином положения.

Я глубоко вдохнула и выдохнула:

– Женя, верни мне сына. Пусть Егор вернётся домой. Навсегда. И я сама оплачу ремонт машины.

Помолчала, любуясь выражением лица бывшего мужа, и спросила:

– А кстати, напомни мне, почему я не подала на раздел имущества после развода? И ты не в курсе, сейчас, задним числом, я могу это сделать? И делить будут как? Учитывать наше материальное положение на момент развода или на момент подачи заявления?

Куда там МХАТу, с его знаменито паузой!

Вы бы видели лицо моего бывшего мужа в это мгновение!

Женя резко встал, распрямляясь во весь свой рост, с грохотом отодвигая стул, ножки которого с болезненным скрежетом прорезались по полу.

– А ты изменилась. И не в лучшую сторону. Где же твои клятвы, что примешь меня любого. Что ты не можешь без меня? Раньше ты слово мне против не говорила, а теперь торгуешься из-за такой мелочи? – презрительно дёрнув губой, обвинил меня мой бывший любимый и, громко шагая, вышел из кухни.

Хлопнула дверь ванной.

Прогремели шаги в коридоре. Зазвенели ключи в двери.

– А, кстати, – вернул мне мою реплику бывший муж, – у тебя там в ванной вода капает с потолка!

И хлопнул входной дверью об косяк, с грохотом сбегая и от разговора, и от бытовых проблем.

Восьмая глава

Впрочем, ничего нового.

Женя всегда избегал быта. До смешного.

Помню, как-то он открыл двери по звонку и, увидев за порогом толпу женщин, которые собирали подписи для замены домофона и установки камеры в нашем подъезде, беспомощно убежал от них, нервно крикнув:

– Лиза! К тебе пришли!

Так и сейчас. Мне, можно сказать, повезло с этим протекающим потолком. Если бы не он, то скандал был неизбежен.

Женя бы вновь продавил меня. Криками, истериками, упрёками, всем тем, чем он владеет в совершенстве. Зная, как не люблю ругаться и как стараюсь замять любое его недовольство своими уступками, он манипулирует эмоциональным давлением, и всегда я проигрываю. Всегда уступаю.

«Глупо. Но такова моя суть. Я не могу скандалить. Совсем», – думала я, поднимаясь по лестнице в квартиру надо мной и выискивая одновременно в телефоне номер управляющей компании.

Я не очень хорошо знаю соседей в нашем доме, поэтому не представляю, с кем мне сейчас придётся столкнуться.

Когда была жива бабуля, она общалась со всеми, поддерживала отношения. А я… Как-то зашла в домовой чат и, просмотрев в нём десяток сообщений, скинула чат в архив.

Похоже, соседи используют его, как возможность поскандалить. Это не по мне. Пусть в загашнике лежит и пугает меня периодически пятизначными цифрами непрочитанных сообщений.

Входная дверь соседей сверху была настежь открыта. Я стукнула для порядка костяшками пальцев о косяк и, услышав приглушённое «войдите», шагнула в квартиру.

И застыла.

Первое, что бросилось в глаза, это плавно покачивающейся на воде одинокий лист какой-то квитанции. Рассеянный свет из окна отражался в этих волнах, играя бликами на кафеле пола.

В коридоре воды было немного, сантиметра два, но мне хватило, чтобы промочить тапки.

– Есть кто-нибудь? – спросила, пытаясь определиться, в какую сторону идти, чтобы встретиться с хозяевами.

– Я в ванной! Минутку подождите! – раздался смутно знакомый голос, и я пошла на звук.

В квартире предусмотрительно был выключен свет. Только в ванной горел яркий переносной фонарь, и было видно, как молодой мужчина с голым торсом и босиком, в закатанных штанах активно вычерпывает воду с пола.

Это хорошо ещё, что пол в ванной был где-то на ладонь ниже, чем в остальной квартире! Повезло.

– Что случилось? – спросила, подходя ближе.

– Сорвало входящий кран холодной воды! Я уже вызвал сантехников, и они должны с минуту на минуту перекрыть стояк, – быстрой скороговоркой проговорил парень и, повернув ко мне голову, добавил, улыбнувшись, – извините, пожалуйста! Я возмещу все издержки!

Затем он чуть подвинулся, чтобы его тень не заслоняла меня от света фонаря, и распрямился, сверкнув радостью при узнавании:

– Лиза? Лизонька? Ты живёшь этажом ниже?

Марк откинул в сторону совок, которым черпал воду и развёл руками.

– Прости. По моей вине тебе придётся делать ремонт, – покаянно сказал он и нахмурился, глядя на мои ноги.

Шагнул из ванной мне навстречу, подхватил за талию и, подняв легко, будто я пушинка, над полом сказал:

– Бросай тапки!

Растерянно хлопнула ресницами и сделала, как он велел. Руки мои сами опустились на широкие плечи и я почувствовала горячую кожу, и как напряглись мышцы под ладонями, как задвигались они, когда Марк понёс меня в комнату. Всего несколько шагов, а будто в другой мир.

Он поставил меня, растерянную, босыми ногами на кресло и чмокнув в нос, подмигнул.

Сейчас я была выше Марка примерно на полголовы, и сверху смотреть на него было странно. Хотела снять ладони с его плеч, но вместо этого почему-то мягко провела кончиками пальцев вдоль напрягшихся мышц, очерчивая их профиль. Затем поймала мурашек на его коже и резко оторвала свои руки, почувствовав жуткую неловкость. Краска бросилась в лицо. Стало жарко в груди и нечем дышать.

Марк выдохнул резко.

– Зря я не поменял все краны, как въехал, – чуть хрипловатым голосом начал говорить он, но в этот момент раздался шум в коридоре и мужские голоса:

– Хозяева?

– Побудь здесь недолго! Я сейчас! Я быстро! – попросил Марк, нежно убирая мои растрепавшиеся волосы от лица, продолжил, – я мигом!

Слесари пришли, принося с собой суету, шум и избавление от потопа.

Следом заходили ещё какие-то соседи, послышался шум работающего водяного насоса.

Ноги мои в ледяной воде действительно подмёрзли и сейчас горели огнём. Я села по-турецки, пряча ступни, и оглянулась, разглядывая обстановку.

Вода, к сожалению, добралась и в комнату. Жаль покрытие. Оно не переживёт потопа. Кроме кресла и дивана вокруг, казалось, нет ничего. В темноте непонятно наверняка, но пространство здесь по сравнению с моей комнатой просто огромное.

Я не успела заскучать. Марк вернулся, уже одетый в футболку. Он, улыбнувшись, вручил мне в руки пакет со своими тапками, и велел:

– Держись!

После этого вновь подхватил на руки, но теперь более традиционным способом, придерживая под спину и колени. И вынес из своей квартиры.

Обул брошенные мной тапки и чуть ли не бегом спустился вместе со мной по лестнице вниз.

– Я вызвал клининг. Вначале они уберут воду у меня, чтобы меньше протекло к тебе, а после спустятся в твою квартиру. Не волнуйся! Всё поправимо. Я всё исправлю, – объяснял он мне по дороге.

Пришла в себе только перед своей квартирой и попыталась освободиться.

– Поставь меня, пожалуйста, на ноги. Я должна открыть дверь, – попросила Марка.

На что он ослепительно улыбнулся и поставил меня. На свои ноги босыми ступнями. Прижимая обеими руками за талию к своему горячему телу спиной.

Ох.

Трясущейся рукой я кое-как справилась с ключами, и в мою квартиру Марк зашёл вместе со мной, шагая, так и не снимая моих ступней со своих ног.

Воздуха между нами не осталось. Мне казалось, что его руки – живой огонь. А дыхание над головой, взъерошивая волосы, заставляет их шевелиться. Щёки горели, а руки сами собой опустились поверх его ладоней. Губы кололо мелкими иголочками, и всё тело обмякло.

«Если Марк меня отпустит, я, пожалуй, упаду!» – подумала я, и…

И телефонный звонок разбил атмосферу резким дребезжанием. А я вздохнула то ли с облегчением, то ли с разочарованием и ответила на вызов.

Девятая глава

Но не успела я толком ответить, как услышала возмущённый голос:

– Мама! Папа сказал, что ты требуешь от него, чтобы он меня вернул! Как чемодан! Вы меня не забыли спросить? Вам неинтересно, что я думаю по этому поводу и чего я хочу? – накинулся на меня, эмоционируя и возмущаясь, сын-подросток.

Всё игривое настроение смыло с меня в момент.

Потянулась рукой к выключателю, пытаясь его нащупать. Но Марк перехватил мою кисть, поцеловал пальцы и отрицательно помахал головой. Из тёмного коридора его фигура, загораживающая проем двери, почти полностью, перекрывала доступ света с лестничной площадки и казалась огромной. Тёмной. Зловещей.

Марк сделал шаг назад, и свет, падая на его лицо, развеял мои тревоги. Подойдя к распределительному щитку электричества и очаровательно мне улыбаясь, сосед щёлкнул автоматами, отключая мою квартиру от питания.

В целом – верно. Но меня царапнуло что-то в этом самоуправстве. Потом разберусь…

– Мама, я не желаю возвращаться в нашу старую квартиру! К противным обоям и твоему нудежу с уроками! Я уже достаточно взрослый, чтобы выбирать, как жить! – тем временем говорил сын в трубку, вымораживая мне сердце и выворачивая душу.

За полгода, что Егор живёт с отцом, наши отношения только ухудшились. Егор упрекает меня в том, что папа не с нами. Он не простил мне развода.

А уходя, наговорил такого, что я неделю рыдала. Взяла отпуск на работе за свой счёт на неделю и не выходила из дома. Даже если списать половину сказанного им тогда на юношеский максимализм, всё равно без влияния Жени и его молодой жёны мальчик не смог бы придумать все эти гадости. И то, что я испортила ему жизнь, было самым мягким из того, что я тогда услышала.

После мы почти не общались. Так… привет-привет. И если поначалу сын хвастался прекрасной и интересной жизнью у отца, тем, как они вместе ходили в клуб, или как он побывал на съёмках настоящего сериала у друга отца, или новеньким навороченным телефоном, то в последнее время и сообщений в мессенджерах стало мало.

– Егор, ты же знаешь, что я люблю тебя. Что бы ты ни наговорил, что бы ни сделал, я буду любить тебя всегда. Но мне больно от твоих слов. Меня ранит твоё отношение ко мне, – проговорила, кусая губы.

Какой же Женька… Пень бесчувственный! Зачем нужно было так настраивать Егора? За что он так со мной?

От эмоций мне перехватило горло, и я толком не могла дышать. Ноги подкосились и, сползая по стене на пуф в коридоре, я порадовалась, что темно. Не видно моих слёз.

Прикрыла глаза, отстраняясь от всего мира. Оставаясь наедине с сыном, который уверен, что ненавидит меня.

– Егор, послушай. За полгода ты окончательно стал троечником и скатился в успеваемости. Твоя классная, Вера Сергеевна, мне всё время выговаривает. Даже она волнуется о тебе. У тебя на следующий год выпускной класс. Нужно будет писать ЕГЭ. Готовиться. Что ты думаешь? – заговорила, стараясь не дрожать голосом.

– Обойдусь без всякого ЕГЭ! Я не собираюсь тратить шесть лет своей жизни на университет и учёбу! Чему там меня могут научить? Работать на чужого дядю за зарплату? – зафыркал мне в трубку сын противным голосом, продолжая, – Ты вон отучилась, и что? Нищенствуешь!

Сжала ладони в кулаки и постаралась ответить спокойно:

– Папа тоже учился. Все учатся.

– Ой, только не надо мне этих песен! Жанна не просиживала нигде шесть лет и прекрасно живёт! – перебил меня сын.