Я поцеловала его щеки – они все еще были холодными до жути. Я целовала не губами – языком, он был самым горячим, что осталось в моем теле. Я облизывала лицо Эмина, а он что-то бормотал, но слушался и не засыпал.

– Я боюсь того, что будет завтра.

– Почему ты так говоришь? – прошептала, обдувая его горячим воздухом.

– Боюсь, что ты уйдешь. А я не отпущу. Боюсь больно сделать, а я сделаю.

Я поцеловала его лоб – температура менялась. Кажется, к Эмину возвращался голос, но жар вызвал у него бред.

Где же Коля?! Скорая?! Хоть кто-нибудь?..

– Я тебе все дам, Диана.

– Ничего мне не нужно. Только ты живи, черт возьми! – разозлилась я.

– Все дам, но ты не бросай меня. Иначе я во тьму уйду. Беспросветную. Отец утянет меня за собой, сделает похожим на зверя.

– Эмин, у тебя жар. Ты лучше говори о том, как сильно меня любишь.

– Безумно люблю. До одури. Ты – свет мой, Диана. И я пытаюсь идти на этот свет. Как котенок пытаюсь. Ты только не бросай, ладно? Иначе клянусь: повязну я во тьме. Без тебя в бездну провалюсь.

Я потрогала его лоб. Заболеет теперь. Но главное, что жив.

На глаза навернулись слезы, из сердца моего хлыстала кровь.

У Эмина было много врагов, но самым главным из них оказался он сам. Никто не мог его убить – он сам смог.

– Хорошо, Эмин, – закивала я, – ты только скорую дождись, ладно?

Я сжимала его пальцы, пытаясь отогреть. Ноги грела, каждый палец нежно согревала.

Сирены скорой стали моим утешением.

Когда в машине аккумулировалось тепло, приехал Коля и много-много машин с проблесковыми маячками. Коля отследил наш сигнал.

И тогда все закончилось.

Но эта ночь осталась в моей памяти навечно. Ее не стереть наждачкой – я на жизнь запомнила, как этот большой и важный человек из телевизора цеплялся за лед синюшными пальцами, а после – просил не бросать его.

Я долго восстанавливала спину, он лечил простуженные легкие.

И никто из нас не говорил о той ночи более. Просто каждый раз, смотря на хозяина города по бездушному телевизору, я вспоминала другого Эмина.

Дикого. Холодного. Сумасшедшего.

Вспоминала, как снимала его одежду и отогревала языком его тело.

Ты совсем другой, Эмин. И меня ты не проведешь своей вальяжной позой. Внутри тебя – настоящая бездна.

***

– Диана! Диана, ты снова кричишь!

Голос бабули разбудил меня.

Я резко открыла глаза. Моя спальня. На пороге стояла мама, за ее спиной – только что прибежавший Эльман. Бабушка закрыла перед ними дверь и подошла ко мне близко-близко.

– Внучка, что тебе приснилось? Я слышала его имя. Ты бредила.

Мое дыхание стало тяжелым. Сердце колотилось, не отойдя ото сна.

Он снова приснился мне.

Видения было два. Сначала приснилась та ночь с Эмином во льду.

А затем…

Я посмотрела на бабушку, морщась от боли.

– Бабуля, – я закрыла рот рукой, переходя на шепот, – он пришел ко мне во сне. Трогал, делал больно. Эмин угрожал, что он ищет нас. С Эльманом.

– Ну-ну, тихо, – нахмурилась она, – это просто сон.

– Нет, бабуля. Я чувствую, что это не просто сон. Эмин очень злой. Возможно, на том вечере он увидел меня. Если он узнает об Эльмане, он меня убьет.

Глава 7

– Нет. Я не согласна, Дамир Ахмедович.

Оказывается, говорить «нет» было не тяжело.

И я научилась это делать.

– Простите, Дамир Ахмедович, но в договоре не указано, что я должна посещать все строения, дизайн-проект для которых разрабатывается мной.

Я подумала, что генеральный разозлится. Пересмотрит свое отношение ко мне, как минимум. Как максимум – уволит за то, что я не хочу становиться его любовницей.

Уверена, что он рассчитывал именно на это, когда думал, что я поеду к нему домой.

Но Дамир Ахмедович отреагировал спокойно. Даже с улыбкой:

– Тогда я отвезу тебя домой, Диана.

Я с удовольствием вдохнула свежий воздух, когда Дамир увел меня с вечера. С удовольствием шла за ним, не переставая оглядываться. Где-то здесь оставался Эмин в окружении ему подобных – таких же могущественных людей.

Вечером этого дня я была уже дома.

Бабуля сразу накинулась на меня с вопросами, но я обняла ее и сказала, что все хорошо. Что Эмин не видел меня, я скрывалась и всячески избегала с ним встречи.

Ответив на все вопросы близких, я скорее отправилась в детскую.

И всю ночь из нее не выходила.

Прижимала к себе Эльмана, целовала его щеки и смотрела в серые-серые глаза, пока сын рассказывал мне, как прошел день и сколько бабушкиных пирожков он съел.

– Смотри, чтобы от жирного снова не болел животик, – сказала я, – пойдем, малыш, я тебя искупаю, и мы ляжем спать.

– Вместе?

– Да.

Эльман широко улыбнулся и почти вприпрыжку побежал в ванную. Я тихо рассмеялась. Из-за прошедшей встречи с Эмином я слишком перенервничала. Страх разлуки поселился в груди, мне не хотелось упускать Эльмана из виду ни на минуту.

Все выходные мы провели с семьей дома. Следующая неделя тоже прошла спокойно, только однажды Дамир Ахмедович дал о себе знать.

Он позвонил мне в воскресенье.

– Диана, у тебя все хорошо?

– Спасибо, все прекрасно. Что-то случилось? – усомнилась я.

– Нет, – задумчиво произнес Дамир, – скоро я буду вынужден уехать в Санкт-Петербург, но перед этим мне бы хотелось встретиться с тобой, чтобы подписать акт приема-передачи проектной документации. Это необходимо сделать лично.

– Хорошо, конечно, – согласилась я.

– Я заеду за тобой после работы в будущую пятницу.

Я отложила сотовый. Мама была у своего мужчины – у полицейского на другом конце города. Кажется, его звали Борей. Из дома доносился запах вкусной выпечки, а мы с Эльманом расположились на веранде. Сын редко бывал на улице, чтобы лишний раз не привлекать к себе внимания.

Так было нужно. Так безопасно. Я не понаслышке знала, о чем говорю.

– Мама, я видел, что у соседской девочки есть папа. А где мой папа?

Вопрос был тяжелый, но я готовилась к нему. Еще с того дня, когда родила Эльмана.

– Твой папа очень хороший мужчина, – сказала я, целуя сына в макушку, – он сделал все для того, чтобы мы с тобой были в безопасности.

– А мы в опасности? Поэтому я не могу гулять, где хочу? Поэтому папа не рядом с нами?

– Да. Но скоро, когда мы уедем в большой город, ты сможешь гулять там, где тебе захочется.

– А где папа сейчас? – любопытству Эльмана не было предела.

– Он далеко, малыш. Он живет в городе Волгограде и его зовут Эмин.

– Почти как меня! – удивленно воскликнул сын, а затем грустно вздохнул, – Волгоград – это так далеко…

Эльман был спокойным ребенком. Тихим, любящим ласку… похожим на Эмина.

Я совсем не переживала, что в этом году сын не пошел в садик, ведь благодаря современным технологиям Эльман получал все необходимые знания, которые дети получали в садике, а вопрос с социализацией решится позже, после переезда.

– А в какой город мы поедем? Когда-нибудь я смогу увидеться с папой? Мы съездим в Волгоград?

– Думаю, да. Непременно сможешь. Как только ты будешь готов, Эльман, ты увидишься с папой.

Я вспомнила благотворительный вечер. Нашу встречу.

Вспомнила, как торопливо Дамир уводил меня прочь.

Как в один миг, пробираясь из-за многочисленных кустов пальм, я будто поймала его взгляд на себе. Взгляд Эмина.

Он увидел меня. Издалека.

В ту секунду мне так показалось.

Но затем вместо ожесточенности на лице Шаха резко появилась широкая улыбка с белоснежными зубами. Эмин рассмеялся и быстро отвернулся, принимая из чужих рук бокал и закуску.

Он не мог увидеть меня.

Разве что почувствовать, но увидеть – не мог.

Правда?

Но почему тогда на душе так неспокойно? Почему хочется спрятать и себя, и Эльмана туда, где зверь нас точно не найдет?

Не вычислит по запаху, не почувствует родную кровь.

И есть ли вообще такое место на планете?

А может, Дамир и есть тот человек, который спрячет нас? Он влиятелен, но очень добр ко мне. Я нравлюсь ему и в любой момент могу попросить его о помощи.

– А папе уже много лет?

– Тридцать два, сынок.

Эмин теперь богатый мужчина с большими нравами. Он может позволить себе все. Все, кроме сына, о котором он не знает.

Тогда, на вокзале, я просила его уехать со мной. Оставить купюры, власть, авторитет. Оставить зверя, стать человеком.

Но он выбрал свою родную сущность.

А зверю ведь не расскажешь, что я беременна. Что месячных давно не было, и что я сделала тест, который он сам когда-то купил для меня. В купленной коробочке было две полоски, одну я использовала, а другую не стала – я приберегла ее и надежно спрятала.

Пригодилась. Так я узнала, что забеременела.

– А папа знает обо мне?

– Нет, малыш, – тяжесть сдавила сердце.

– То есть обо мне ты ему не сказала? Соврала? Бабушка говорит, что врать – это плохо.

Наивный голосок бередил старые раны.

Но Эльман имел право знать правду.

– Я знаю, что поступила плохо, сынок. Но у меня не было выбора. Надеюсь, что когда-нибудь ты простишь меня.

Эльман замолчал, обиженно сопя. Несколько раз он поболтал ногами на весу, устремляя взгляд перед собой. На веранде было тепло, и солнце не припекало голову.

Я отвернулась от сына, в тайне кусая губы. Не простит, наверное. Это моя новая боль.

– У тебя важная причина. Я понял, мама.

Я горько улыбнулась. Бабуля отдавала правнуку все свое сердце и заботу, и поэтому Эльман был умен не по годам.

И с каждым годом их схожесть с Эмином лишь увеличивалась.

– Спасибо, сынок. Я счастлива, что ты у меня есть.

Той ночью перед осмотром я узнала, что беременна.

Говорить Эмину не стала – зачем? Утром он должен был повезти меня на осмотр, где врачи ему все равно бы сказали: ваша жена беременна.

Вот только врачи не сказали. На осмотре доктор не смогла подтвердить беременность – срок был маленький. Она отправила меня на узи, а на узи… я не знаю. Не знаю, был ли виден плод, но доктор сказала мужу, что я не беременна, и тогда Эмин меня отпустил.

Врачебная ошибка, ранний срок или ложь во имя спасения – кто теперь разберет?

А мама в поезде все с ходу поняла. Она так и сказала:

– Дочь, наши судьбы слишком похожи, чтобы все закончилось без последствий. Как назовешь ребенка?

Из воспоминаний меня выдернул крик. Я мысленно вернулась на веранду, где мы сидели с Эльманом.

Кричала бабуля:

– Кто вы такие?! Что вам нужно?!

Я встрепенулась и выглянула из-за веранды. Возле забора напротив бабушки стояли мужчины. Их было двое – полностью в черном, а под поясом у них уверенно торчал пистолет.

За их спинами стоял черный Хаммер. Такой же, как у Дамира.

Один из них вальяжно расставил ноги, другой по-хозяйски осматривал наш двор.

– Сынок, оставайся здесь! – попросила я Эльмана. Он кивнул.

– Нам нужно знать, бабуля, кто здесь проживает, – угрожающе сказал амбал.

– Кто-кто! Я – баба Марина да внучка моя с дитем! – бабуля шустро выпалила выученную речь, – Дамиром звать. А что такое, добрые молодцы?

Я не двигалась с места, чтобы не вызывать подозрительный шум. Хорошо, что мамы не было дома.

Амбалы не переставали ощупывать территорию, цепким взглядом пытаясь кого-то найти. Им хорошо заплатили.

– Позови сюда внучку и Дамира, бабуля. Нам надо, чтобы внучка паспорт взяла и свидетельство на ребенка.

– Так, к чему ребенка тревожить? Спит он в детской! – занервничала бабуля.

Мужчины угрожающе надвинулись на бабушку. Я резко вскочила с места, напугав Эльмана.

– А ты шум лишний не поднимай, Марина. И делай, как велят. Тебе ведь проблемы не нужны, бабуля?

С этими словами незнакомец дернул край своего пиджака, обнажая пояс, из-за которого торчал пистолет.