Миссис Рогаум, испуганная громким окриком мужа, едва ли не кубарем скатилась с лестницы. У подножия она подняла светильник, который принесла с собой: маленькую масляную лампу, – и едва не уронила ее. Перед ней на полу лежала умирающая молодая женщина, совсем еще девочка, довольно красивая, в полной мере наделенная тем особым очарованием, что отличает девушек определенного склада. Мягкие волосы ее падали на мертвенно-бледный лоб. Изящные, унизанные кольцами пальцы корчились в мучительной судороге. Кружевной ворот и синяя шелковая блузка у горла, где руки девушки цеплялись за ткань, были разорваны, на белой коже желтело пятно, похожее на след ожога. В воздухе чувствовался странный едкий запах, а в углу терраски лежал почти пустой флакон.

– Ach Gott! – воскликнула миссис Рогаум. – Это женщина! Она едва не убила себя. Беги в полицию! О господи! Господи! – заголосила она на ломаном английском языке.

Стоявший на коленях Рогаум мгновение помедлил. Почему-то у него возникло чувство, будто существует некая мистическая связь между судьбой этого несчастного создания и судьбой его дочери. Он вскочил на ноги, сбежал с крыльца и принялся громко звать полицию. Полицейский Магуайр, занятый игрой неподалеку, тотчас услышал его крик и поспешил на помощь.

– Что тут у вас на этот раз произошло? – воскликнул он, подбегая, уже готовый встретиться с убийством, грабежом, пожаром или чем угодно из обширного перечня людских бед.

– Женщина! – взволнованно объяснил Рогаум. – Она почти umgebracht себя. Она умирает. Ach Gott! Да еще у меня на пороге!

– Где тут больница? – вмешалась миссис Рогаум, имея в виду санитарную карету, но не смогла выразить свою мысль. – Убила себя, не иначе. Ох! Ох! – Бедная старая мать наклонилась, погладила сведенные судорогой руки девушки, и на синюю блузку закапали слезы. – Ах, зачем вы такое сделали? Ах, зачем?

Полицейский Магуайр, будучи прежде всего человеком действия, выбежал в переулок, где уже собралась небольшая толпа, и громко постучал дубинкой по каменной плите тротуара. Затем поспешил к ближайшей телефонной будке, связался с участком и вернулся, чтобы помочь, чем только сможет. Мимо по пути от парома Джерси проезжал молочный фургон с несколькими бочками свежего молока, Магуайр остановил его и обратился к вознице за помощью.

– Вы не отольете нам кварту? – властно проговорил он. – Тут у нас женщина наглоталась кислоты.

– Конечно, – согласился возница, которому не терпелось узнать причину происшествия. – Кому-нибудь налить стаканчик?

Магуайр сбегал в дом за кувшином, затем вернулся на терраску с молоком. Миссис Рогаум стояла и смотрела с тревогой, как коренастый полицейский наполняет молоком кружку и поднимает белокурую головку девушки.

– Давайте-ка выпейте, – произнес он. – Ну же, попробуйте проглотить.

Девушка-блондинка того сорта, который слишком хорошо известен миру, с тихим стоном открыла глаза.

– Выпейте это, – свирепо крикнул полицейский. – Умереть хотите? Открывайте же рот!

Привычный страх перед законом и его блюстителями заставил девушку подчиниться даже теперь, на пороге смерти. Губы ее приоткрылись, она принялась пить и осушила кружку, лишь немного молока пролилось на шею и щеки.

Пока Магуайр поил девушку, подошел старый Рогаум и встал рядом с женой. Подоспел и полицейский Делаханти, слышавший странный стук деревянной дубинки о камень среди ночи.

– Ох, ох, – растерянно и огорченно восклицал Рогаум, – ее до сих пор нет. Я не смог ее найти. Ох, ох!

С улицы донесся звук колокола, и к дому стремительно подъехала санитарная карета. Молодой больничный врач соскочил на землю и, увидев, в каком состоянии молодая женщина, распорядился немедленно отвезти ее в больницу. Оба стража порядка и Рогаум помогли врачу перенести девушку в повозку. Мгновение спустя лишь неистовый звон одинокого колокола в ночи напоминал о свершившейся здесь трагедии.

– Не знаете, как она сюда попала? – спросил Делаханти, вернувшийся в дом, чтобы записать для полиции свидетельские показания Рогаума.

– Нет-нет, – сокрушенно ответил Рогаум. – Она уже была здесь. Я искал свою дочь. О господи, я потерял мою девочку. Она ушла.

Миссис Рогаум тоже говорила без умолку, отчего отсутствие Терезы приобретало еще более мрачный и зловещий смысл.

Полицейский вначале не уловил всю важность исчезновения дочери стариков. Его интересовали лишь подробности происшествия с неизвестной девушкой.

– Говорите, что она лежала здесь, когда вы пришли? А где вы были?

– Я же говорю: искал свою дочь, – торопливо объяснил Рогаум, коверкая английские слова. – Я пришел сюда, а та женщина уже была здесь.

– Да. В котором часу это случилось?

– Да только что. С полчаса назад.

Подошел полицейский Магуайр, разгонявший собравшуюся горсточку зевак свирепой бранью и угрозами. Теперь он впервые обратил внимание на необычное волнение всегда спокойных супругов-немцев.

– А что с вашей дочерью? – спросил он, услышав конец разговора.

Оба старика тотчас повысили голос:

– Она ушла. Сбежала. Ах, господи, мы должны ее найти. Скорее… Она не смогла войти. Мы заперли дверь.

– Не впустили ее, так? – отозвался Магуайр чуть погодя, выслушав большую часть истории.

– Да, – подтвердил Рогаум. – Я хотел малость припугнуть ее. Чтоб приходила, когда ее зовут.

– Это, верно, та девушка, которую мы видели с молодым Олмертингом, как по-вашему? Та, что была в белом платье, – обратился Делаханти к Магуайру.

– Да, в белом платье, – эхом откликнулся Рогаум и вдруг осекся, словно оглушенный ударом. Его дочь видели на улице с каким-то парнем.

– Ты это слышала? – воскликнул он, и в этот самый миг жена его вскричала:

– Mein Gott, hast du das gehört?^[4]

Мясник подскочил на месте и прижал руки к полному багровому лицу.

– Ну а чего вы хотели, когда прогнали ее из дому на ночь глядя? – грубо бросил Магуайр, уловив суть происшедшего. – Но как бы то ни было, не годится юным девушкам бродить по улицам в такой час, да еще с местными молодчиками. Я точно ее видел, почти два часа назад.

– Ох, – застонал Рогаум. – Еще и два часа назад. Хо-хо-хо! – Его голос сорвался на истерический крик.

– Ну, довольно, идите в дом, – произнес полицейский Делаханти. – Что толку теперь кричать. Дайте нам описание девушки, и мы разошлем предупреждение по всем участкам. Вы не сможете ее отыскать, расхаживая по округе.

Родители подробно описали дочь. Блюстители порядка направились к ближайшей полицейской будке, а затем исчезли, оставив пожилых супругов-немцев мучиться страхами и тревогой. Обшарпанные старые часы на церкви неподалеку пробили час, затем два. Удары колокола ранили, будто острые ножи. Миссис Рогаум отчаянно рыдала. Рогаум ходил из угла в угол и бушевал про себя.

– Любопытный это случай, – сказал Делаханти Магуайру, после того как они доложили в участок об исчезновении Терезы, но говорил он о найденной на крыльце бродяжке, чья судьба куда больше занимала обоих полицейских.

Девушка эта, совсем недавно отправленная в больницу, принадлежала к той части общества, что обращает порок в прибыль, и стражам закона хотелось выяснить причину ее попытки самоубийства.

– Кажется, я знаю эту женщину. И думаю, знаю, откуда она. Да и вы тоже… Видели заведение «У Адель», здесь, за углом? Она не сама пришла на крыльцо мясника. Ее туда отнесли. Вы знаете, как это бывает.

– Вы правы, – согласился Магуайр. – Ее явно бросили на крыльце, и она точно из того дома. – Оба они задрали носы и многозначительно переглянулись. – Давайте-ка туда заглянем, – прибавил Магуайр.

Они повернули за угол, приметный красный фонарь над дверью дома 68 красноречиво указывал на род занятий хозяйки. Служители закона неспешно подошли к дому и постучали. Дверь тотчас отворила размалеванная обитательница полусвета.

– Где Адель? – осведомился Магуайр, и мужчины вошли, по обыкновению не сняв шляп.

– Она уже в постели.

– Скажите ей, чтобы спустилась.

Они неторопливо уселись в пышно, но безвкусно обставленной, сплошь увешанной зеркалами гостиной и принялись ждать, переговариваясь шепотом. Некоторое время спустя показалась заспанная женщина лет сорока в кричаще-ярком домашнем платье из тяжелой ткани и красных комнатных туфлях.

– Мы здесь по поводу того самоубийства, что произошло здесь сегодня ночью. Что вы скажете о нем? Кто была та женщина? Как она оказалась на крыльце дома неподалеку от вас? Ну, полно, – прибавил Магуайр, когда мадам изобразила на лице негодование и оскорбленную невинность, – вам все известно. Бросьте ваши увертки! Как вышло, что она приняла яд?

– Понятия не имею, о чем вы говорите, – заявила женщина, разыгрывая полнейшее неведение. – Я не слышала ни о каком самоубийстве.

– Да будет вам, – вмешался Делаханти, – девушку нашли за углом вашего дома. Вы знаете. Мы понимаем: у вас есть связи и влиятельные знакомые, – но все же нам нужно кое-что узнать об этом деле. Ну же, будьте откровенны. Это не получит огласки. Что заставило ее принять яд?

Под пристальными взглядами полицейских женщина мгновение поколебалась и наконец сдалась:

– Ну… ну… ее бросил возлюбленный, вот и все. Она так горевала, что мы ничего не могли поделать. Я пыталась, но она и слушать не хотела.

– Возлюбленный, значит? – протянул Магуайр, будто прозвучало нечто неслыханное. – И как его звали?

– Не знаю. Ни в чем нельзя быть уверенной.

– А как ее звали… Энни? – лукаво поинтересовался Делаханти, делая вид, будто имя ему известно и спрашивает он только ради формальности.

– Нет, Эмили.

– А все же как она оказалась на том крыльце? – осведомился Магуайр самым любезным тоном.

– Джордж отнес ее, – призналась мадам, подразумевая слугу, который исполнял всевозможные ее поручения.

Затем слово за слово перед сидящими в гостиной полицейскими предстала вся печальная история, столь же безрадостная, как все сумасбродства, заблуждения и страдания этого мира.

– Сколько ей было лет?

– О, двадцать один год.

– А откуда она родом?

– Она выросла здесь, в Нью-Йорке. Думаю, однажды вечером родители заперли дверь и не впустили ее в дом.

Что-то в голосе женщины при этих словах заставило блюстителей закона вспомнить старого Рогаума и его дочь. Они совершенно забыли о ней, хотя и объявили розыск. Опасаясь слишком грубо вторгаться в тайны этого широко известного заведения, тесно связанного с политическими кругами, стражи порядка удалились и уже за дверями заговорили о втором происшествии.

– Надо бы как-нибудь рассказать об этой девушке старому Рогауму, – ехидно заметил Магуайр, обращаясь к Делаханти. – Он ведь выгнал из дому свою малышку сегодня ночью.

– Да, неплохо бы ему услышать эту историю, – отозвался второй полицейский. – Лучше будет нам, пожалуй, заглянуть туда и посмотреть, не вернулась ли его дочка. Может, она уже дома. – И они направились к лавке мясника, хотя несчастье родителей пропавшей Терезы мало их заботило.

У дверей Рогаума они снова громко постучали.

– Ну что, вернулась ваша дочь? – спросил Магуайр, когда дверь отворилась.

– Ох нет, – истерически заголосила миссис Рогаум, которая осталась совсем одна и места себе не находила. – Мой муж, он снова ушел искать ее. О боже, боже!

– Ну что ж, не будете в другой раз запирать дверь, – наставительно отвечал Магуайр, невольно вспомнив вторую историю. – Ту, другую девушку, что лежала у вас на крыльце нынче ночью, тоже однажды прогнали из дому. – Магуайр и сам был отцом дочери, и теперь ему отчего-то вздумалось читать нравоучения. – Не надо было вам так делать. А чего вы ждали? Куда, по-вашему, ей было идти, коли ее не впустили в дом?

Миссис Рогаум горестно застонала и объяснила, что в случившемся нет ее вины, да и в любом случае говорить ей такое все равно что возить уголь в Ньюкасл. Подобный совет больше пригодился бы ее мужу.

В конце концов пара полицейских направилась в участок, дабы убедиться, что разосланное ими предупреждение не осталось без внимания.