В лицо бил ветер, еще холодный, но с мокрым привкусом весны. Заснеженные холмы сверкали под лучами солнца, небо голубело яркой кляксой.

Алексей чувствовал себя странно легким, будто в нем сохранилась частица света, обласкавшая его во мраке ночи. Разлом был сшит, угроза миновала, но полной грудью он дышал не поэтому. Впервые ему было нечего скрывать. Впервые черная тайна не довлела над ним грозовой тучей, в любой момент готовой пролиться на мир постыдной правдой. Он был на своем месте.

– Ты должен был сказать мне раньше, – цесаревич будто прочел его мысли. – Но я понимаю, почему ты этого не сделал. Таких, как ты, столь мало, что я и не думал встретить и одного.

– Я не думал, что такие, как я, вообще есть.

– Как же не быть? На свете ничего не бывает в единственном экземпляре. Ни такие, как я, ни такие, как ты, не уникальны. Но если Свет издревле считается регалией венценосных особ и божьих избранников, то участь Темных обычно кровавее и печальнее. – Цесаревич скривил губы. – Мало кто умеет пользоваться тем, что подносит им судьба.

Ветер швырнул Алексею в лицо пригоршню снега. Он утерся рукавом.

– На что она похожа? – цесаревич искоса поглядел на него. – Тьма внутри?

Алексей помолчал, подбирая правильные слова.

– На жаркое дыхание смерти. И на проклятье.

– И долго ты считал себя проклятым?

– Как впервые увидел бесов, ваше высочество. Мне было шесть.

Жалостливое изумление в глазах цесаревича не оскорбляло – Алексей слишком редко встречал сочувствие, чтобы оно казалось ему унизительным.

– Как рано… Удивительно, что ты дожил до своих лет. Ты ведь запросто мог сжечь себя или других. Темные рождаются редко, но еще реже – выживают без присмотра. Тебе ведь никто не объяснял, что это за силы и как ими пользоваться?

– Нет. Я разбирался сам. – Алексей посмотрел на свои обтянутые перчатками пальцы. – Сперва разбивал руки о деревья и стены. Потом – научился сжигать тьму внутри так, чтобы она помогала мне, когда не хватало сил. А больше я ничего не умею.

– Это уже немало. – Цесаревич вгляделся в прозрачную синеву над головой. – Что ж, теперь ты под моим присмотром. Я послал за человеком, который, я надеюсь, поможет тебе разобраться в своих силах. Он и меня учил, пока не умерла бабушка и ее величество его не отослала.

Алексей не сдержал любопытства:

– Императрица Елизавета обладала тем же светом, что и ваше высочество?

– Все в моем роду им обладали с тех пор, как были избраны его носителями на Земском соборе. Впрочем, это не значит, что все они употребляли его на верное дело. Если бы все те, кто избран представлять и защищать народ, распоряжались своим даром разумно и по велению долга, наш мир был бы совсем другим.

«Значит, слухи – ложь. Он все же сын своего отца».

Колонна солдат развернулась и зашагал в другую сторону: мужественные маленькие фигурки – и правда, будто игрушки.

У Алексея вырвалось:

– Ваше высочество, вы знаете, почему я родился таким?

Цесаревич помедлил.

– Нет. Не думаю, что кто-то и правда это знает. Может быть, ты нужен для какого-то великого замысла. А может, это лишь прихоть судьбы. Когда сюда прибудет мой бывший наставник, ты сможешь задать все вопросы ему. Но будь готов, что не на каждый у него найдется ответ.

– И когда же его ждать?

– Вот этого не знаю. Где бы он ни странствовал сейчас, путь до нас неблизкий. Но и время, к счастью, есть.

– Что же мне делать до того?

– Как что? – удивился цесаревич. – Служить, разумеется.

Когда по гатчинской дороге, миновав заставу, подъехала ко дворцу простая деревянная карета, стояла глухая ночь – даже звезды не проглядывали сквозь облака. Несмотря на поздний час, цесаревич тоже ждал снаружи, изредка отмахиваясь от летящих в лицо сухих листьев. Застывшая поодаль линейка караульных пристально вглядывалась в темноту, но Алексей первый заметил выступивший из нее силуэт, влекомый двумя лошадьми.

Кучер остановил карету, и дверца распахнулась. С подножки спрыгнула высокая сухощавая фигура, задрапированная тенью.

Цесаревич вскинул голову:

– И ни капли ведь не изменился, старый плут!

Приехавшего можно было назвать старым, но на плута он не походил. Зачесанные назад седые волосы открывали сухое энергичное лицо, черные, как ночь, глаза, смотрели живо и цепко. Спину старик держал прямо, не уступая выправкой замершим поодаль солдатам. Из-под дорожного плаща выглядывал заношенный военный мундир, темно-синий, с красными обшлагами.

– А, ваше высочество! – воскликнул он со странным акцентом, вроде бы немецким, но каким-то смазанным, будто он сам позабыл, как должен звучать язык родной земли. – Все еще в добром здравии, я вижу?

– Отчего же не быть? – улыбка цесаревича вышла самую малость натянутой. – Я-то стар разве что для титула цесаревича. Ты быстрее добрался, чем я предполагал.

– Оттого же, отчего я рад был поскорее сюда приехать, – фыркнул старик. – Нынче с королевскими семьями всякое случается. Если бы вы воочию видели, на что похожа сейчас Франция, то поняли бы, почему я так рад был оттуда убраться. Любопытство однажды меня погубит, и этим летом я почти уверился, что время пришло. Слыхали вы, что там творилось?

Лицо цесаревича застыло.

– Ад на земле, я полагаю.

– Что не Рай – это точно. Так где там мой новый подопечный? – темные глаза перепрыгнули на Алексея. – Вот этот?

Алексей не шелохнулся – не знал, как вести себя с этим чудаком.

– Он самый, – ответил цесаревич за него. – Подполковник Алексей Аракчеев.

Под пристальным взглядом старика Алексей напрягся.

– Отлично. Пусть ваши молодцы перетащат мои вещи в комнаты, а карета нам сейчас понадобится. Да только с книгами чтобы обращались осторожно, у меня там манускрипты аж из Индии, вторых таких не сыщешь.

– Вы что же, прямо сейчас отправитесь?

– А чего ждать?

– Отправимся куда? – к Алексею, наконец, вернулся дар речи.

– В Петербург, куда же еще? Других больших городов я тут что-то не видел, а здесь, как погляжу, ловить нечего, – когтистая рука старика стиснула его предплечье. – Пойдем, мальчик. Даже минуты не следует отдавать за бесценок.

«Мальчик»? Да ему почти двадцать четыре! Никто уже много лет не звал его мальчиком.

Алексей обернулся на цесаревича, но тот лишь кивнул:

– Иди с ним. А вы уж постарайтесь вернуть его целым, я этого человека ценю, как немногих.

– Посмотрим, – крякнул старик и потащил растерявшегося Алексея за собой.

«Я этого человека ценю, как немногих».

На какое-то время эти слова вытеснили из головы Алексея даже то, что он едет куда-то среди ночи с человеком, которого видит впервые в жизни. К реальности вернул нетерпеливый голос старика:

– Рассказывай.

– Рассказывать что, сударь?

Мрак кареты смазывал лицо человека напротив, так что Алексей скорее почувствовал, чем увидел, как тот закатил глаза.

– Все рассказывай. Как впервые увидел демонов, как с ними справлялся и что вообще умеешь.

Повторять ту же историю во второй раз было легче. Отгородившись от стоявших за воспоминаниями чувств, Алексей выдал краткую выжимку всего, что с ним произошло.

– А, – сказал старик, когда он закончил. – Ты даже никого не убил?

– Вас это удивляет?

– Честно? Да. В детстве мало кто контролирует себя настолько, чтобы удержать демонов в узде. Обычно ваш путь начинается с череды обугленных трупов. Владеть собой – самый важный навык для таких, как ты. Хорошо, что ты его освоил. Впрочем, не радуйся рано, это лишь верхушка айсберга, а уж как этот айсберг велик – одному Богу известно.

– А что насчет вас, сударь?

Беспардонные манеры старика понемногу выводили Алексея из себя.

– Зови меня Германом. Я знаю кое-что, и еще кое-что найдется в моих книгах, если поискать как следует. Последние полвека я больше интересовался королевским огнем и самими демонами – спрос на это больше. Иначе добрался бы, наконец, до Египта – вот где кладезь знаний. Но не жди, что я сделаю всю работу за тебя, мальчик. Знания на дороге не валяются. Они как урожай: сперва вспахиваешь поле, а потом надеешься, что какие-нибудь ростки взойдут. Я десятки лет ездил по свету, но если бы мне вздумалось записать все, что я знаю про таких, как ты, достоверно, у меня вышла бы хорошо если пара страниц.

Снова это проклятое «мальчик»… Алексей не выдержал:

– Сколько же вам лет?

– Больше, чем тебе, – отрезал Герман. – Я знал Фридриха Великого, когда он был мальчишкой.

У Алексея отвисла челюсть. Если так, то возраст его спутника подбирался к ста!

– Но ты обо мне хочешь узнать или о своих силах?

– О своих силах, сударь, – пробормотал он, все еще растерянный.

– Да брось ты это «сударь», – Герман недовольно хмыкнул, когда карета подскочила на кочке. – Как ты уже понял, силы твои в том, чтобы служить сосудом для демонов. Быть проводником, через который даже слабейший из них может воздействовать на мир – особенно если их наберется много.

Губы сжались в тугую черту. Герман как-то разглядел это в темноте.

– Вот только трагедию из этого не раздувай. Ты можешь их контролировать, так что сам решаешь, к чему себя приложить. Кто-то зовет это проклятьем, но тогда и свет королей – проклятье. И огонь, и волны, и ветер – все, что губит людей, когда вырывается из-под контроля. Великому князю Павлу выпало родиться Романовым, тебе – гершварцем. Такая уж у вас судьба.

– Простите, кем?

– Гершварцем. Так вас зовут у меня на родине.

Немецкий Алексей знал хуже, чем французский, но тут больших знаний не требовалось. Гершварц. Господин Черный.

– С твоими силами можно сотворить многое, – продолжил Герман. – Именно поэтому, когда гершварцы дорываются до власти, ничем хорошим это не кончается. Нужны примеры – взгляни, что творится сейчас во Франции.

Алексей подался вперед.

– Там есть такие, как я?

– Есть один, только не советую ехать знакомиться. Его не просто так прозвали Ангелом Смерти.

– Но разве не опасно, что…

– Что что-то происходит на другом конце Европы? Нет, сами уж как-нибудь разберутся. Гершварцы тоже не бессмертны, а тот мальчик – такой же неуч, как ты, разве что чуть более умелый. Бояться надо, если кто-нибудь проникнет в самую суть темной силы. К счастью, история охотнее хранит имена, чем инструкции.

– И сколько Темных вы знали?

– Ты третий. С первым я был знаком близко, но увы, он умер молодым, тоже до конца не разобравшись в своих способностях.

Герман похлопал себя по карманам и вытащил из складок плаща трубку. Алексей нахмурился.

– Я попросил бы вас не курить.

Старик вскинул кустистые брови.

– Это еще почему?

– Мы в закрытой карете, у меня пропахнет мундир, а его высочество ненавидит запах табака.

Брови Германа поползли еще выше.

– И что же ты, во всем норовишь ему угодить?

Алексей с вызовом посмотрел в ответ.

– Да.

– Какая беспозвоночная нынче молодежь пошла, – Герман потряс головой, но трубку убрал. Глянул в прикрытое занавеской окошко. – Ну да неважно. Уже почти приехали. Придется объяснять тебе все на ходу.

Глава 15. Бесы и мальчик

Они вышли в затхлую сырость ночи, щурясь от мороси. Ржавые фонари едва освещали безмолвные улицы, даже дворняги и тощие бездомные кошки забились кто куда. Зато бесов хватало: они носились меж глухих стен домов, кружились, будто в танце, и оставляли за собой мягкий, свивающийся в ленты шлейф тьмы.

– Ага, – сказал Герман. – Узнаю Петербург.

Они постояли, дожидаясь, пока кучер отъедет. Затем Герман прошелся от одного конца улочки к другому, удостоверяясь, что рядом ни души.

– Первый шаг, – бросил он через плечо, – впустить демонов в себя.

– Это я знаю.

– Ничего ты не знаешь. Ты это умеешь – совсем другое дело. Помнишь, что случалось, когда они набивались в тебя слишком туго?