Акробатические попытки бихевиористов отстоять свою правоту напомнили мне историю с эпициклами. Астрономы эпохи Возрождения были сбиты с толку результатами высокоточных наблюдений за небом, выполненных Тихо Браге. Как он сообщал, время от времени планеты, кажется, движутся в обратном направлении. Астрономы, убежденные, что Солнце обращается вокруг Земли, попытались объяснить эти попятные движения посредством эпициклов, – малых кругов, по которым движутся небесные тела, и центр которых, в свою очередь, движется по большому кругу с Землей в центре. Однако с ростом числа наблюдений сторонникам традиционной астрономии приходилось вводить в свою систему все больше эпициклов. В конечном счете те, кто бы убежден, что Земля движется вокруг Солнца, победили геоцентристов просто потому, что их концепция не нуждалась в таком количестве эпициклов и была, соответственно, более ясной и лаконичной. С тех пор выражение «добавлять эпициклы» стали использовать по отношению к ученым, которые, независимо от сферы деятельности, испытывали трудности, защищая свои пошатнувшиеся концепции.

Результаты наших экспериментов, вкупе с открытиями Ноама Хомски, Жана Пиаже и психологов, моделирующих процессы обработки информации, способствовали включению сознания в сферу научных исследований и отступлению бихевиористов с занимаемых позиций. К 1975 году научные исследования, посвященные психическим процессам человека и животных, полностью вытеснили поведение крыс как наиболее предпочтительную тему докторских диссертаций.

Итак, мы со Стивом Майером узнали, как можно генерировать выученную беспомощность. Но, вызвав беспомощность, можем ли мы избавиться от нее?

Мы взяли группу собак, которые научились быть беспомощными, и стали перетаскивать этих несчастных, сопротивляющихся животных через перегородку камеры туда и обратно, пока они не начали двигаться по собственной инициативе и не обнаружили, что их действия дают результат. Когда они достигали этой стадии, исцеление оказывалось стопроцентно надежным и устойчивым.

Мы начали работать над профилактическими методами и открыли явление, которое назвали «иммунизацией»: предварительное обучение тому, что способ реагирования влияет на ситуацию, является эффективным профилактическим средством против выученной беспомощности. Мы даже обнаружили, что собаки, получившие подобный опыт еще будучи щенками, приобретали иммунитет против выученной беспомощности на всю жизнь. Применение этих находок в работе с людьми сулит захватывающие перспективы.

Определив основные положения нашей теории, мы со Стивом Майером согласно принятым в свое время обязательствам прекратили наши эксперименты над собаками.

Борьба и капитуляция

Наши статьи стали публиковаться регулярно. Сторонники теории научения реагировали предсказуемо: недоверием, раздражением, страстной критикой. Такое противостояние, довольно формальное и утомительное, продолжалось около 20 лет, и в результате мы, похоже, победили. Даже закоренелые бихевиористы в конце концов стали рассказывать своим студентам о выученной беспомощности и исследовать этот феномен.

Более конструктивной была реакция ученых, заинтересовавшихся применением концепции выученной беспомощности к проблеме человеческих страданий. Одно из наиболее интригующих сообщений пришло от Дональда Хирото, тридцатилетнего аспиранта родом из Японии, работающего в Университете штата Орегон. Он искал тему для диссертации и интересовался деталями наших исследований. «Я хочу проверить этот метод в работе с людьми, а не с собаками или крысами, – писал он, – и понять, насколько он применим к ним. Мои преподаватели настроены очень скептически».

Хирото рассчитывал провести с участием людей эксперименты, аналогичные тем, что мы проводили с собаками. Он начал с того, что поместил группу людей в комнату, включил очень громкий звук и дал им задание: найти способ отключить его. Они испробовали все возможные комбинации кнопок на панели, но звук не прекращался. Вторая группа имела возможность избавиться от шума, нажав определенное сочетание кнопок. Третья группа вообще не подвергалась воздействию шума.

После этого Хирото приглашал испытуемых в другую комнату, где находился шаттл-бокс. Когда они помещали руку в одно из его отделений, раздавался противный свистящий звук, который прекращался, если перенести руку в другое отделение.

Однажды Хирото позвонил мне.

«Мартин, – сказал он, – кажется, я получил результаты, которые достойны внимания. Большинство людей, которые подвергались воздействию неустранимого шума, опустив руку в камеру, просто сидели и ничего не делали!» Судя по голосу, Хирото был взволнован, но пытался сохранить профессиональное самообладание. «Похоже, они усвоили, что беспомощны и неспособны отключить звук, так что теперь даже не пытаются сделать это, притом, что условия – время, место, обстоятельства, – изменились. Они перенесли эту беспомощность по отношению к контролю над шумом в новую ситуацию. И заметьте, остальные люди, – и те, кто имел возможность отключать звук, и те, кто не подвергался шумовому воздействию, – очень быстро нашли решение задачи!»

Я подумал, что это, возможно, кульминационный момент наших многолетних исследований и упорной работы. Если испытуемые смогли научиться беспомощности даже при столкновении с таким тривиальным препятствием, как шум, то справедливо будет предположить, что люди, которым приходилось сталкиваться с серьезными травмирующими ситуациями, сопровождавшимися переживанием тщетности своих действий, тоже усвоили эту модель поведения. Возможно, человеческая реакция на потерю как таковую – будь то отказ во взаимной любви, увольнение, смерть супруга – может быть понята с помощью модели выученной беспомощности^[8].

Согласно данным, которые получил Хирото, каждый третий испытуемый отказался усваивать модель беспомощного поведения. Это было чрезвычайно важно. Каждое третье животное из нашего эксперимента также не становилось беспомощным, подвергнувшись неустранимому воздействию тока. Дальнейшие исследования, в частности с использованием записей шоу Билла Косби, которые воспроизводились и останавливались независимо от действий людей, или монет, которые выпадали из автоматов совершенно непредсказуемо, подтвердили результаты Хирото.

Исследование Хирото дало еще один любопытный результат: каждый десятый испытуемый из числа не подвергшихся звуковому воздействию на первом этапе, в ситуации с шаттл-боксом с самого начала сидел неподвижно, не предпринимая ничего для прекращения шума. Это также соответствовало данным, полученным на животных. Одна из десяти собак была беспомощной с самого начала эксперимента.

Состояние удовлетворения быстро сменилось живым любопытством. Кто из людей сдается легко, а кто не сдается никогда? Кто сохраняет энтузиазм и не теряет способность двигаться дальше, если работа не принесла результатов, если получил отказ от любимого человека и т. д.? И почему? Очевидно, что некоторые люди не борются; подобно беспомощным собакам, они ломаются. Но некоторые сопротивляются; так же, как упрямые, настойчивые участники нашего эксперимента, они поднимаются и, даже лишившись чего-то важного, продолжают действовать и возрождаются к жизни. Сентиментальные люди в таких случаях говорят о «триумфе человеческой воли» или «мужестве быть» – как будто подобные ярлыки что-то объясняют.

Теперь, после семи лет экспериментов, мы видим, что такое замечательное качество, как устойчивость перед лицом неудачи, перестало быть загадкой. Это не врожденная черта, ее можно развить. Именно изучением прикладных аспектов сделанного нами открытия я занимаюсь последние полтора десятилетия.

Глава 3
Объясняя неудачу

Оксфордский университет – довольно пугающее место для ученого, выступающего с лекцией. Дело не в причудливых шпилях и горгульях и даже не в осознании того факта, что уже более 700 лет это заведение занимает лидирующую позицию в мире науки. Дело в тамошних преподавателях. Они собрались в полном составе в тот апрельский день 1975 года, чтобы заслушать новоявленного американского психолога, который посвятил свой творческий отпуск работе в Институте психиатрии при лондонской клинике Модсли и приехал в Оксфорд рассказать о своих исследованиях. Пока я, готовясь к выступлению, нервно оглядывал с кафедры зал, я смог заметить этолога Нико Тинбергена, нобелевского лауреата 1973 года, и Джерома Брунера, выдающегося ученого, который недавно перешел в Оксфорд из Гарварда, чтобы возглавить кафедру детского развития. Здесь также были Дональд Бродбент, основатель современной когнитивной психологии, и Майкл Гельдер, старейшина британской психиатрии. В зале находился и Джеффри Грей, известный нейробиолог, признанный эксперт по проблеме тревожности. В научном мире это были звезды первой величины. Я чувствовал себя актером, которого вытолкнули на сцену, чтобы прочитать монолог перед Гиннессом, Гилгудом и Оливье.

Я начал свой доклад, посвященный выученной беспомощности и с облегчением обнаружил, что профессора реагируют достаточно доброжелательно, некоторые кивают в ответ на мои заключения, и большинство посмеиваются над моими шутками. Но в середине первого ряда сидел устрашающего вида незнакомец. Он не разу не улыбнулся моим шуткам, и в некоторые ключевые моменты покачивал головой, очевидно не соглашаясь со мной. Казалось, он ведет счет допущенных мною ошибок.

Наконец доклад подошел к концу. Как знак признания прозвучали аплодисменты, и я счел, что все прошло удачно, все уже позади, за исключением, пожалуй, вежливых банальностей, которые традиционно произносит преподаватель, назначенный на роль «оппонента». Оппонентом, однако, оказался несогласный господин из первого ряда. Его звали Джон Тисдейл. Я слышал это имя раньше, но почти ничего не знал об этом человеке. Выяснилось, что это новый преподаватель факультета психиатрии, недавно перешедший с психологического факультета Института психиатрии при клинике Модсли.

«Не спешите восхищаться этой увлекательной историей, – заявил он аудитории. – Теория совершенно некомпетентна. Селигман обошел вниманием тот факт, что каждый третий испытуемый вовсе не стал беспомощным. Любопытно, почему? А из тех, кто научился беспомощности в процессе эксперимента, одни сразу же вернулись в прежнее состояние, а другие так от нее и не избавились. Некоторые демонстрировали беспомощность только в той ситуации, в которой они ей обучились, то есть они никогда не пытались избавиться от шума. Кое-кто капитулировал, столкнувшись с новыми, незнакомыми прежде проблемами. Почему, позвольте узнать? У некоторых снизилась самооценка, они винили себя в том, что не смогли избавиться от шума, тогда как другие обвиняли экспериментатора, поставившего перед ними невыполнимые задачи. Почему?»

На лицах многих преподавателей возникло растерянное выражение. Разгромная критика Тисдейла поставила все под сомнение. Результаты десятилетних исследований, которые представлялись мне законченными и определенными в начале выступления, теперь оказались полными упущений и недоработок.

Я был ошарашен. В голову пришла мысль, что Тисдейл прав, и мне стало стыдно, что я совершенно упустил из виду эти моменты. Я что-то пробормотал о путях научного прогресса и, пытаясь возразить, спросил Тисдейла, может ли он сам разрешить парадокс, который обозначил передо мной.

«Да, думаю, что могу, – сказал он. – Но не здесь и не сейчас».

Я не буду пока раскрывать вам решение, предложенное Тисдейлом. Прежде я хочу попросить вас пройти небольшой тест, который поможет вам определить, кем вы являетесь, оптимистом или пессимистом. Зная, что ответил Тисдейл на вопрос, почему некоторые люди никогда не становятся беспомощными, вы не сможете выполнить тест без искажений.

Проверьте свой уровень оптимизма

Отвечая на вопросы, вы можете потратить столько времени, сколько понадобится. В среднем на тест уходит около 15 минут. Здесь нет правильных или неправильных ответов. Важно, чтобы вы ответили на все вопросы прежде, чем познакомитесь с методом обработки и интерпретацией, чтобы быть уверенными, что ваши ответы объективны.