Никогда! Сжал зубы. Лучше умру, чем стану рабом. Я принцем родился, принцем и умру. Они могут заставить меня, но добровольно я никогда не подчинюсь.

Простояв в унизительной позе несколько часов, от чего заныли разодранные буквально в кровь колени и мышцы спины и ног, я был готов на что угодно, лишь бы принять любое другое положение. Обнаженное тело добавляло градус унижения, потому что псоглавцы позволяли себе отпускать очень неприличные шутки. Угрожали пустить по кругу, продать в бордель и даже хвастались своим достоинством, явно намекая, что если не подчинюсь, меня ждет не просто насилие, а такое, что и в страшном сне не привидится. Я лишь сглатывал и сильнее сжимал зубы, стараясь не обращать внимания. Вожак не останавливал своих подчиненных, но и не поощрял на действия. Это давало надежду, что все обойдется.

Обойти-то обошлось, но через несколько недель – даже не знаю точно сколько – пребывания на пиратском корабле я уже потерял всякую надежду на спасение и главное – волю к жизни. Мои первоначальные раны подлечили, но взамен нанесли кучу новых. Держали нас в каких-то помещениях в самых дальних отсеках корабля. В них не было ничего, кроме металлического пола, пыли и грязных матрасов. Кормили нас, правда, исправно, как и «воспитывали», особенно меня. Воспитанием называлась порция различны наказаний от ударов плетьми до стояния коленями на камнях или ступнями на раскаленных углях. Основные раны после этого подлечивали, но не о конца, так что я весь был покрыт незаживающими синяками, ссадинами и язвами. И одновременно с этим «воспитанием», пока охаживали тело плетью или удерживали в нужном положении, без устали твердили только одно: «Подчиняйся! Подчиняйся! Подчиняйся!»

И всякий раз, буквально заползая на свой матрас, я упрямо повторял мысленно или шепотом: «Никогда!»

Но однажды наш путь подошел к концу. Корабль приземлился на какую-то планету, нас вывели наружу и куда-то повели. Несмотря на то, что я пытался осмотреться, особо глядеть было не на что. Под ногами сплошной песок, горячий даже ночью, над головой – странное небо: не видно ни звезд, ни облаков. Только какая-то переливающаяся пленка.

Несмотря на темное время суток, тут и там ярко горели светильники, так что было довольно светло. Достаточно, чтобы смотреть под ноги и не упасть. Рабов разделили и развели по разным местам. Одни попали на высокий помост, других отвели в шатры. Меня же сдали с рук на руки торговцу, который внешним видом вызывал еще большее омерзение, чем псоглавцы. Особенно если учитывать его раздвоенный язык.

– Этот самый дикий, – сказал вожак, который лично привел меня к этому странному существу.

– Ничего, воспитаем, – потер руки торговец, отдавая за меня одну монету. За других давали куда больше, я видел. Значит, я добился своего: моя цена снизилась донельзя. Еще немного – и меня просто выпнут, словно балласт, ну или, на крайний случай, убьют. Меня в целом устраивал любой вариант, второй даже предпочтительнее. Значит, надо делать все, чтобы страдания прекратились.

Но я не учел фантазии торговца. Псоглавцы на второй же день таки выдали мне штаны, как у всех. Этот же… слов для него приличных нет, содрал их с меня и опять оставил нагишом. Ошейник заменил на «строгий», с шипами, впивавшимися в шею при любом движении, кроме склоненной головы. Цепями туго обвил тело, на запястья и щиколотки нацепил тяжелые кандалы, которые дико натирали, а после в таком виде приковал к столбу, оставив у всех на обозрении. А еще через пару дней напялил на пах какой-то меховой мешочек и так сильно затянул ремешки, что я буквально взвыл. Причем снимать его при отправлении нужды никто не разрешал. Мыться тоже не давали, единственная вода, которая мне была доступна, кроме плошки для утоления жажды в день, – это дождь, который время от времени лил с неба. Но на мокрое тело тут же прилипали песок и пыль, все ужасно чесалось. Ну и, разумеется, воспитательные меры в виде плетки никуда не делись. Порцию ударов мне отвешивали как по расписанию, два раза в день.

Но даже это все меня не сломило. Я сопротивлялся всеми силами, надеясь на скорую смерть. И когда уже почти получил желаемое, увидел ее…

Невозможно красивая, в легком, воздушном платье, которое не скрывало, а, наоборот, подчеркивало все изгибы женского тела, она шла в сопровождении другой девушки и очень высокого телохранителя к выходу с невольничьего рынка. Я провожал ее жадным взглядом, стараясь как можно меньше поворачивать голову, смотрел через засаленные грязные волосы. В этот момент я не хотел умереть. Я хотел, чтобы эта удивительная девушка купила меня. Потому что чувствовал – с ее помощью я смогу не только выжить, но и освободиться! У меня появилась надежда вернуться домой и отомстить за все, что со мной сделали.

И когда она повернула голову, посмотрела на меня и сделала шаг навстречу, я возликовал. «Давай, купи меня. Купи!» – повторял про себя и радовался каждому шагу, который она делала.

Разумеется, не обошлось без оскорблений со стороны продавца и даже пинка по ребрам, который отозвался в каждой клеточке измученного тела. Но я как мог продолжал наблюдать за девушкой и видел, что она поморщилась в ответ на такое обращение.

Однако когда торговец решил снять единственный предмет «одежды», находившийся на мне, я запаниковал. Ведь внутри все распухло, дико болело и выглядело наверняка настолько плохо, что она могла отказаться меня купить. И тогда последняя надежда была бы утеряна. Да и, если честно, было немного стыдно представать перед ней в таком виде. Словно это запачкало бы и ее.

Поэтому, когда она остановила торговца, я искренне выдохнул. А уж когда приказала помыть меня и дать нормальную одежду, я и вовсе не помнил себя от радости. Оказывается, как мало нужно для счастья – всего лишь вода для мытья и пара штанов.

Торговец, которому не удалось обмануть девушку, как выяснилось, был рад и тому, что получил. Ведь это в шесть раз больше, чем он за меня заплатил. Да и угроза от девушки была недвусмысленной, поэтому мне выдали все, что она потребовала. Было очень приятно вновь ощущать себя чистым, хотя от прикосновений к некоторым местам пронзала дикая боль. Но это мелочи. Главное – у меня была надежда! Оставалось только правильно сыграть. Нужно убедить девушку в своей покорности, потом уговорить отпустить меня, дать денег, а лучше – небольшой корабль, и я снова буду свободен. Назло своим врагам. О, я еще поквитаюсь с ними!

Я настолько воодушевился, что начал напевать. Разумеется, мое хорошее настроение не прошло незамеченным, и плетей напоследок я все же получил. Торговец сказал, что это его подарок мне. Ведь новая хозяйка ничего об этом не говорила, а значит, запрета нет.

Я перетерпел очередную экзекуцию, хотя она добавила мне неприятных ощущений. Но все перекрывалось возбуждением от предстоящего. Причем возбуждение достигло и паха, отчего я уже по-настоящему страдал от боли в опухшем органе. Старался глубоко дышать, чтобы снизить эффект, и у меня худо-бедно получилось. Причем как раз вовремя – вернулась моя новая хозяйка.

Я мысленно улыбался, выходя ей навстречу, но тут же нахмурился. Того, что я увидел, никак не ожидал.

Глава 4. Итайра

– По-моему, мы идем не в тут сторону, – засомневалась я, видя, что Лия тащит меня совсем не туда, куда идет основная масса народа.

– Туда-туда, на основной арене неинтересно. Мне подсказали, что есть еще другие, – она подмигнула, – где проводятся бои без правил. Там самое интересное. И вкусное. – Подруга облизнулась.

Она, как и я, эмпат и тоже сильный. Эмоции для нас своего рода пища, способ поддержания жизненного тонуса. Без них мы не умрем, но жить станет скучно и пресно.

Но разница между нами с Лиарой в том, что для меня вкуснее положительные эмоции, что в целом странно для нашей расы. А Лия – обычная раитянка: всплеск страха, ненависти, боли для нее как конфета.

За годы я научилась хорошо скрывать свои предпочтения, даже матери о них не известно. Особенно матери. Ей это знать совершенно ни к чему. А Лия… кажется, она о чем-то догадывается, но вопросов не задает, а я молчу. Мы обе делаем вид, что все хорошо. Для остальных же я играю роль, какую и должна.

Именно поэтому я так долго тянула с рабами. Их наличие практически обязательно для любой раитянки. Нет рабов – нет постоянной подпитки, соответственно, ты быстро стареешь. А стареть раитянки не любят, поэтому до последнего пользуются своими преимуществами.

Я, кстати, не против сохранения молодости. Зато очень против причинения боли и страданий, чтобы эту самую молодость сохранить. Бракованная, да. Но приходится поддерживать статус. И так припозднилась с рабами. И ведь и правда не собиралась их покупать, но увидела эквила, и будто что-то внутри дернуло подойти.

Ну да ладно. Мать будет довольна. И раба наконец купила, и денег почти не потратила. Одного мне хватит. Надеюсь.

– Лия, тебе не кажется, что нам не стоит так рисковать?

– Да какой риск? – Она фыркнула. – Ты забыла, что Яронг с нами? – кивнула на охранника, который невидимой тенью следовал за нами повсюду, но так, что мы даже забывали о его присутствии. – С ним ничего не страшно, правда?

Она повернулась к охраннику и одарила его такой ослепительной улыбкой, что тот аж глаза округлил и в ответ лишь кивнул. Жаль, он не знал, что улыбка эта наигранная, не более, чем пустое кокетство.

– Не бойся, нам ничего не грозит. На Атриуме очень строгие правила. Любой, кто их нарушит, будет жестоко наказан.

– Да, только нам это не поможет, если обезумевшая толпа нам растопчет или на куски разорвет, – пробурчала.

– Не волнуйтесь, госпожа, я закрою вас собой, – тихо ответил Яронг, и я, в отличие от Лиары, улыбнулась этому светловолосому гиганту абсолютно искренне.

– Спасибо.

– Это моя работа, госпожа.

Яронг был не рабом, а наемным телохранителем. И главное его положительное качество – беззаветная преданность Лиаре. Эта преданность распространялась и на всех, кто был ей дорог. Так что я не сомневалась: в случае опасности Яронг и правда закроет нас собой, даже рискуя собственной жизнью.

– Мы на месте, – радостно запищала Лия, не очень аристократично указывая пальчиком на странного вида палатку.

Она не очень походила на арену – слишком маленькая. Разве что для каких-то крохотных зверушек. Но, пожав плечами, пошла за подругой, а за нами стеной шел Яронг.

– Два эстра за билет, – скучающе оповестил сидевший на входе пиритианин.

Мы с Лиарой протянули ему по две монеты.

– Грабеж! – повозмущалась она, однако, скорее для вида, нежели говоря серьезно. – Это телохранитель, за него платить не буду!

Пиритианин лишь кивнул:

– Сопровождающие бесплатно, проходите, – и откинул полог палатки.

Мы нагнулись, вошли, и я обомлела. Насколько я знала, на Арене была запрещена магия, лишь чистая сила. Но над палаткой явно поработал маг – внутри помещение было раз в десять больше, чем снаружи. Посередине стояла огромная клетка, вокруг же толпились представители стольких рас, что я растерялась. Некоторых я даже не узнавала, настолько причудливыми были эти существа.

– Здесь бои без правил, я же тебе говорила, – зашептала Лиара, – и магия разрешена, и что угодно. Говорят, даже оборотни есть. Ну эти, которые принимают другой облик или боевую форму. Вот бы увидеть…

– Один бой! – напомнила ей.

– Да помню, помню, – поджала она губы. – Пошли поближе, сейчас начнется.

Яронг помог нам найти места получше, расчистив небольшую площадку возле клетки самим своим присутствием. Желающих встать вплотную к великану не нашлось. Он даже отыскал нам два небольших кресла, видимо, как почетным гостьям.