Верь/не верь (страница 17)
Гриша тяжело дышит, паника подступает к горлу. Зачем ты вообще пришел? Этот бесхребетный даже сказать ничего не может, дальше что? Не отомстил как следует, ничего не сделал и пошел домой. Даже если голосить начать, мол, убивают, никто не поверит. Он хороший мент, и все это знают, а ты бомж без образования. Гриша обходит мужчину, встает прямо на свежий земельный холмик, чтобы быть на одном уровне глаз. Майор не двигается. Должно же было стать легче, так почему не стало? Почему свербит так же, как в поезде на пути в армию?
За спиной Кургина выхватывает белое лицо попа, неподвижно стоящего в свете фонаря в неестественной позе. Пятна гниения на лице, улыбка больше напоминает оскал голодного зверя, животная гримаса. Гриша пятится, до боли сжимая кулак и чуть не свалившись в свежий снег. Сука. Сука-сука-сука. Майор ему что-то говорит, но звуки доходят, как сквозь вату. Сердце пропускает удар, Гриша бледнеет. Кладбище не его территория, это территория мертвых. И нарушать границу можно только по сильной нужде, а они тут непонятно чем занимаются.