Брак с чудовищем, или Хозяйка хлебной лавки (страница 9)
– В таком состоянии ты не сможешь организовать ужин, ― сказал он с сожалением. ― Отдохни пару дней, как сказал доктор. Матушка поможет с организацией. Составите с ней меню, слуг она гонять будет.
Он улыбнулся, как тогда, когда мы впервые встретились, и моё сердце ёкнуло. Но я тут же себя одёрнула. Чёрного кобеля не отмоешь добела. Не поддавайся на его елейные речи, Алисия.
– Матушка строга, и с ней не забалуешь, а тебя слуги не слушают из-за мягкосердечности, ― попенял он мне. А я сжалась, ожидая продолжения. ― Построже надо быть, Алисия.
Я опустила голову, чтобы не видеть его укоризненного взгляда. А Эдуард продолжал:
– Минимум две недели, ― возмутился он. ― Доктора склонны преувеличивать. Пары-тройки дней вполне хватит.
Задохнувшись от возмущения, я хотела встать, но…передумала. Доказать что-то Эдуарду просто невозможно. У него есть его мнение и неправильное.
– Хватит же, а, Алисия?
Я пожала плечами, добавив для пущей убедительности:
– Я постараюсь, Эдуард.
– Уж сделай милость, ― насмешливо произнёс он, и я облегчённо вздохнула. Вернулся старый Эдуард, с которым всё понятно. Новый ласковый меня страшил больше. ― Ужин будут готовить вместе Мэгги и Бонни, а тебе всего лишь нужно будет испечь хлеб и щедринский кекс.
Всего лишь. Какое пренебрежение к моему труду. Испечь хлеб – это тебе не за оборотнями по лесам гоняться. Тут нужен тонкий подход. Способов приготовления хлеба я знаю не меньше десяти, вот только Эдуарду готовлю один и самый простой.
Не хочу тратить свои силы на то, чтобы печь изысканные хлеба для этого чудовища. Но для гостей я, пожалуй, постараюсь. Пусть помнят, как кормили на последнем ужине в доме инквизитора, устроенной его женой.
Такие мысли придали мне бодрости, и я ещё сильнее захотела сбежать от него подальше.
– Алисия, я отдам распоряжение Мэгги, чтобы она покупала для тебя другое мясо, ― вернул меня на грешную землю Эдуард. ― Ты какое хочешь?
– Кролика в сметане, ― попросила я, вспомнив, как вкусно его готовила тётка Ядвига.
– Будет тебе кролик, ― презрительно скривился Эдвард и кивнул.
Я счастливо улыбнулась. Что ж, боги милостивы ко мне, и долгожданный отдых у меня всё-таки будет.
– Прикажу Бонни принести тебе поесть, а мы с матушкой поужинаем внизу, ― поставил меня в известность Эдуард, захлопывая за собой дверь.
Чем обрадовал меня ещё больше. Не было счастья, да несчастье помогло.
Я сложила руку и произнесла короткую молитву.
Дверь тихонько скрипнула, и появилась голова Бонни.
– Вы одни? ― шёпотом спросила она.
Я страшно удивилась и кивнула.
– Эдуард спустился в столовую, его мать там же, с кем мне ещё быть? ― спросила я.
Бонни распахнула дверь и внесла поднос со снедью. Она решила попотчевать меня картофельным пюре с клюквенным соусом, запечёнными овощами, нарезкой из сыров, мягким хлебом. На подносе стоял чайничек с облепиховым чаем, который я так люблю.
– Вот оставила вам, как знала, ― произнесла она, ногой захлопывая дверь.
– Что сказал доктор? ― она жадно ждала ответа. ― Вы в тягости?
Я помотала головой, отправляя в рот ложку с пюре. Когда на меня осуждающе не смотрят глаза Эдуарда, еда приобретает вкус.
– Я молилась за вас, ― прошептала Бонни. ― Не нужен сейчас ребёнок. Ни к чему.
Рада, что она разделяет со мной опасения насчёт беременности.
– Эдуард тоже не верит, что у нас будет ребёнок, ― заговорщицки зашептала я. ― Он считает, что я ослабла и мне надо набраться сил.
Грустно улыбнулась и, не сдержав горечи, добавила:
– Дня два.
– Щедро он одарил тебя, ― произнёс над ухом голос Вейнарда, и я чуть не подавилась.
Как он умудряется появляться так, что я не слышу его шагов.
– Всё идёт по плану, ― добавил он таким тоном, словно сам срежиссировал этот спектакль.
Глава 18
Меня пугает Вейнард своими внезапными появлениями, самоуверенностью и пренебрежением. Он издевается над Эдуардом за глаза и мне это тоже не нравится. Не потому, что я так забочусь о его чести, просто считаю, что нельзя злословить. Будь готов повторить то, что говоришь за глаза человеку в лицо. А Эдуарду никто не решится говорить дерзости, глядя прямо в глаза. Можно и головы лишиться.
Страшный человек этот Вейнард и как только Аманда находится с ним вместе. Опасно становиться у него на пути.
– Два дня уже кое-то, ― пробормотала я.
Вейнард невесело рассмеялся, а в глазах его было столько теплоты, что я отвела взгляд. А я везде ждала подвох, не веря, что можно просто хорошо относиться друг к другу.
– Наивная ты пичужка, Алисия, ― невесело сказал Вейнард. ― Твой муж – жестокое чудовище, которое пьянеет от вида крови.
– Он говорит, что любит, ― прошептала я. ― Раньше он был другим.
– Конечно, был другим, отметель он тебя перед свадьбой, даже тётка выставила бы его вон.
Руки Вейнарда сжались в кулаки так, что побелели костяшки пальцев. Казалось, что войти сейчас Эдуард, стычки не избежать.
Но он прав. Даже тётка, которая по-своему желала мне удачной судьбы, не выдала бы меня за него, если бы узнала, какой он жестокий.
– Такие усыпляют внимание жертвы, убирая родственников и друзей, чтобы никто не смог открыть глаза жертве на истязателя. Они действуют очень тонко.
Мне стало жаль себя. Вейнард прав, всё так и происходило. Хвала богам, что Аманда смогла встретиться со мной. Но даже ей не удалось развеять мои иллюзии до конца. Справился сам Эдуард.
Вопрос о его любви ко мне остаётся открытым и ничего уже не может изменить. Любит ― не любит, какая уже разница.
Я тяжело вздыхаю. После спокойного и сытного ужина хочется спать.
– Утром твой муж уедет и не появится в доме до самых Щедрин, ― сказал Вейнард и у меня не было причин ему не верить. В прошлый раз он всё правильно рассчитал. ― У тебя будет больше двух дней, чтобы восстановить силы. Не вздумай надрываться на кухне, наработаешься ещё.
Я удивлённо посмотрела на него.
– Мне придётся за помощь отрабатывать в вашем доме? ― спросила я, и в душе кольнула радость. Значит, увижу Аманду, раз она у него частый гость.
– Вот ещё, ― усмехнулся он. ― У меня нет дома в твоём понимании. Я живу, где хочу.
– Ох, почему нет дома? ― испуганно охнула я и прикрыла рот ладошкой, опасаясь мужского гнева.
В моём понимании самое страшное, что может произойти с человеком, – это остаться без жилья.
– Тебе интересно, почему у меня нет дома, или почему тебе придётся много работать? ― тепло, улыбаясь, спрашивает Вейнард.
А я всё никак не могу привыкнуть, что можно разговаривать нормально, не опасаясь, что твой собеседник внезапно слетит с катушек.
– И то и другое, ― осторожно улыбнулась я.
– Я бездомный, потому что дорогие родственнички лишили меня наследства после смерти отца, ― ничуть не огорчаясь, произнёс он.
– И тебе не жалко? ― удивилась я, такой реакции.
Казалось, что Вейнарду всё равно. Только промелькнувшая ярость в глазах выдавала его.