Когда случилась та ситуация, девушка уже успела сходить в несколько рейсов. Возвращаться домой к бабуле было уже не так тошно. Рыбу Ксения Валерьевна не любила, а зарплата на траулере была не чета больничной. К качке и корабельной специфике Алина тоже на удивление быстро привыкла. Сосед тети Веры, Митрич, на самом деле никаким капитаном не был, а оказался мотористом, но дядька был хороший, хоть и любил прихвастнуть да байки-небылицы потравить.

Про порядок не наврал, как и про строгость капитана рыболовецкого судна. Алину не обижали, приставать к девушке, чего она поначалу опасалась, тоже никто не приставал. Некоторые вроде пытались ухаживать, но, поняв, что повар Акуличева – девушка серьезная, отстали быстро. Не до романов было на траулере, труд рыбака тяжелый, а обстановка суровая.

Тот роковой рейс не задался с самого начала. Погода хмурилась, болтанка продолжалась с неделю. На камбузе приходилось балансировать как цирковой акробат. За столами бывалых вахтенных Алина слышала смех и обсуждения парочки новых членов экипажа, которые, по расслышанным словам, все это время от болтанки «кормили Нептуна».

«И чего они сюда пошли? – недоумевала девушка, краем уха прислушиваясь к разговорам. – Как работать-то будут, когда до места дойдем?»

Но об этом она так и не узнала, как и не узнала имени своего обидчика. Все, что запомнила, – это жадные мужские руки и темные глаза.

Вышла в недоброй памяти вечер глотнуть свежего воздуха на палубу, было у нее свое укромное место. Качки почти не было, море наконец-то сменило гнев на милость. Там-то, любуясь белым пятачком луны и рассматривая в ее свете тяжелые, темные, как черные чернила, волны, чуть качающие траулер, она услышала шаги, чей-то хмык и негромкое нагло-хамское:

– Ого, тут еще и бабы есть, даже рыжие! – Чьи-то руки бесцеремонно облапали ее, пытаясь залезть под ватник, а довольный голос мерзавца прогудел над ухом: – И не старая даже. Да не ломайся ты. Небось весь экипаж уже обслужила не по разу.

Отбиваясь и попытавшись закричать, Алина испуганно поняла, что мужчина к тому же пьян. У них на траулере, что ей нравилось больше всего, был установлен строгий сухой закон. И как этот тип пронес на судно спиртное, она не знала.

Парень был значительно сильнее, потому, прижав ее к железной пластине борта, он зажал девушке рот рукой и зашептал на ухо грязные пошлости вперемешку с угрозами. Акула не была бы Акулой, если бы не укусила потную ручонку этой обнаглевшей сволочи. Только раздухарившийся мужик, видимо, уже не соображал, что они на корабле. В тот самый момент он, пыхтя, свободной рукой тащил ее вверх, пытаясь посадить на борт, как на стол, чтобы продолжить домогательства в более активной форме.

Руки агрессивный тип после укуса тут же отдернул, взвизгнув, как баба, и ругаясь громким шепотом. Алинка вцепилась в стылое железо качающегося на волнах борта и балансировала, примериваясь уже спрыгнуть обратно на палубу, но хлесткий удар в лицо сбросил ее спиной вперед прямо в ледяную воду.

Дыхание перехватило, сверху захлестнула волна, и ее с головой накрыла тьма.

Очнулась она уже не на Земле. Светило солнце, и лежала она вся мокрая на сене в какой-то телеге. Над ней склонилось сморщенное остроносое личико недовольно поджавшей губы старушенции в огромных, сверкающих драгоценными камнями очках. Незнакомка прошипела:

– Еще одна? До чего же жалкая. Скажите, пусть заносят в общую спальню номер два. Девки чтоб в сухое переодели. Одежонка странная, глянь потом, нет ли чего ценного. Да целитель чтоб проверил, не больная ли, есть ли смысл возиться. Хотя волосы хорошие…

Наглая тетка, командуя, бесцеремонно дернула Алину за мокрую потемневшую рыжую прядь, словно примериваясь отстричь на парик.

Звероватого вида мужик, сменив старушенцию, схватил Алину, как куль с мукой, и попер куда-то в здание по лестнице на второй этаж.

Там-то девушка от таких же товарок по несчастью узнала, что это другой мир и она в приюте. Странное это было место – приют попаданок. Жили здесь временно только женщины. Казалось бы, идея хорошая: раз уж попадают в этот мир, то адаптировать попаданцев прекрасно, но уж очень все вокруг походило на детский дом, где злобный персонал безнаказанно ворует.

– А директриса наша просто тварь, – шепотом делилась с ней одна из женщин, подавая сухие и чистые, но явно не новые вещи. Какую-то желтоватую полотняную сорочку, огромную широченную юбку на завязках и безразмерную рубаху с длинными рукавами.

– Тварь и есть! Настоящая Сколопендра, – поддержала ее другая, явная инопланетянка с сиреневочешуйчатой кожей и зелеными волосами, торчащими как ирокез.

Эта самая экзотическая девушка, Иитеа, стала лучшей подругой Алины, опорой и поддержкой во всем. В противоположность взрывной и энергичной Акуличевой она всегда была по-философски рассудительна и спокойна, как, по ее словам, все представители расы леми-эр.

И именно эти две подружки смогли хоть как-то сберечь приют и помочь остальным пережить трудности, когда мейссу Биядль арестовала городская стража.

До взятия их под опеку графом Нейрандесом тогда надо было еще дожить. Главным шоком для Алины стало не наличие разных рас, а магия, принесшая в жизнь обычной девушки немало сложностей.

Глава 2

Городская стража увела директрису на четвертый день пребывания Алины в приюте. Старожилы, которые провели здесь уже несколько недель, успели поведать ей все отвратительные реалии ожидающего ее ближайшего будущего.

Сколопендра, по слухам имеющая покровителей среди власть имущих, банально торговала попавшими в ее заведение девушками и женщинами.

– Прав у нас, считай, нет. От государства помощи той после выпуска – комнатенка в клоповнике да с десяток монеток, – делилась с Алиной разбитная худощавая Варника. – Так что лучше попытаться из предложенного выбрать вариант поприличнее. Может, хоть как-то судьба сложится.

Что там можно выбрать, Акуличева даже представить себе не могла. Путей после выпуска у попаданок было аж четыре, но все, за единственным исключением, были один хуже другого.

Самый замечательный был выйти замуж, только вот попасться на глаза приличным женихам у девушек не было ни шанса. Мейделада Трисендовна следила за своим «имуществом» как коршун. Ее не интересовало мнение каких-то бестолковых дамочек, в глазах алчной тетки они стоили ровно столько, сколько за них могли заплатить. А случись появиться женишку – и все. Добыча, а соответственно и прибыль, тут же бы утекла из цепких ручонок предприимчивой директрисы.

Впрочем, шанс выйти замуж еще имелся, но только за подсунутого Сколопендрой старикашку. Правда, и он был невелик. Богатые извращенцы преклонного возраста желали иметь бесправных временных игрушек, а не связывать себя узами брака, дающими женщинам защиту закона.

Варника как раз мечтала о замужестве и надеялась, что если ее выкупит у мейссы какой-нибудь пожилой богатей, то уж она-то доведет его до алтаря.

– А что? – Красуясь перед мутным зеркалом в общей умывальне, Варника пыталась принимать томные позы и строить глазки сама себе в качестве тренировки. – Я девушка в самом соку. Ну не в бордель же подаваться? Одного, да еще возрастного, как-нибудь вытерплю. Жить буду в роскоши. К тому же, глядишь, и вовсе до конца жизни себя обеспечу, если постараюсь.

Женщина была не так молода и привлекательна, как воображала, но густые белокурые локоны, чистая кожа и красивая форма груди, соблазнительно выставленной в вырезе не до конца затянутого ворота блузки, давали ей надежду привлечь к себе внимание.

– Не слушай ее. Говорят, они сюда все время ходят за новыми, а куда прежних девают, никто не знает, – потом поймав Альку за руку, предостерегала ее Гарти, фигуристая женщина средних лет с каштановой косой. – Вот бы Жильку мою кто удочерил. Девчонок забирают, кажись, в подружки своим, мода у вельмож, я слыхала, такая. Глядишь, и меня бы с сестренкой вместе увезли. Хоть в няньки, хоть просто в работницы. Я никакого труда не боюсь, лишь бы отсюда подальше.

Больше всего же обитательницы приюта опасались и ненавидели роскошно одетых дамочек, временами заглядывающих сюда. Это были содержательницы веселых домов, присматривающие себе работниц.

Одна из таких и обратила внимание на пышногрудую рыжую новенькую, когда та по поручению кладовщицы таскала во двор на просушку зимние пальто, больше похожие на побывавшие в боях старые шинели.

Первые два дня Алину никто не трогал. Лекарь велел лежать. Ей мазали лицо с распухшим от удара фингалом какой-то белесой мазью. На третий день, когда синяк стал желтоватым пятном, в спальню притащилась похожая на крысу тетка и потребовала от Альки заняться делом.

– Ишь разлеглась, королевишна. Задарма тебя кормить никто не будет! На вас грошей почти не выделяют, а жрете-то небось за троих, – развопилась она, тряхнув Алинку за плечи. – Подымайся и иди вещи перебирать. Невелик труд, да большего тебе и не доверят пока. Давай-давай, шевелись!

То, чем их кормили, и с большой голодухи есть было сложно. Каша на воде, серый, какой-то влажный и тяжелый, как сырая замазка, хлеб и жидкий суп, похожий на мутную воду от мытья тарелок, с остатками овощей. Работали в приюте все. Персонал состоял из, собственно, директрисы, кладовщицы, пары охранников и повара, так что всю работу попаданки делали сами. Был еще учитель, читающий лекции по адаптации, по устройству мира и населяющим его расам, но он являлся приходящим сотрудником.

Спорить у Акуличевой сил не было, да и лежать, когда другие трудятся, она не хотела.

Серое, лоснящееся от времени, мятое, местами в латках сукно с пришитым по вороту облезлым мехом неведомого зверя изрядно пованивало мышиным пометом и плесенью. Алина радовалась, что сейчас не зима и ей не придется носить сию прелесть. Вставая на цыпочки и стараясь не дышать, она развешивала одежонку на специально прибитой к столбам палке.

– Эту мне оставьте, мейсса. Рыжая такая как раз нужна, – услышала она громкое от крыльца и, покосившись туда, поняла, что говорят про нее.

Коротконогая, ярко накрашенная мадам цыганистого вида, с высокой, как башня, прической, вся в блестящих цацках, тыкала в нее пальцем, проявляя явный интерес. Ощущение от подобного внимания было максимально мерзкое, как будто она, Алина, скотина на ярмарке.

Постаравшись побыстрее скинуть оставшиеся зипуны на вешалку, Алька поспешила скрыться в здании, краем уха уловив, как довольная Сколопендра начала набивать цену, напирая на то, что сейчас такая рыжая в приюте всего одна.

Товарки по несчастью, узнав об этом происшествии, горячо ей посочувствовали. Кто-то искренне, как Иитеа, а кто-то не очень, радуясь, что не они удостоились внимания содержательницы борделя.

Алинка старалась быть оптимисткой, продержаться до выпуска. На адаптацию дам давалось ровно два месяца. Словно отвечая на ее молчаливые молитвы, судьба внезапно устроила сюрприз всему приюту. Буквально на следующий день после приснопамятного визита бандерши к ним вдруг ворвались стражники с расспросами и требованиями. Набежало их так много, что на каждую попаданку для беседы нашелся персональный представитель власти.

Акуличевой достался крупный лысоватый дядечка с одышкой. Несмотря на не сильно соответствующий вид – не такими представляла Алина служителей закона, – мужчина оказался умным и внимательным. Он не только расспросил девушку обо всем, что его интересовало, вплоть до мельчайших подробностей, которые она могла слышать или видеть, но и согласился сам поделиться крохами дозволенной информации. А напоследок, закончив беседу, даже дал ей бумажку со своим именем и адресом стражи, куда можно было прийти, если потребуется помощь.

Это был первый местный житель, который отнесся к попаданке по-хорошему. Алина была ему очень благодарна. Зайл Махторкис вернул ей веру в людей и в удачу.

Оказывается, стражу вызвал какой-то важный господин, приехавший за одной из девушек.