Но именно она устроила меня в одну из лучших школ Восточного побережья, где я училась бок о бок с наследниками крупных американских компаний. Людьми, которые никогда в жизни ни в чем не нуждались и любили это демонстрировать.

Именно к этой категории, как я сразу определяю, относятся и близнецы.

– Оливию вы, конечно, помните, – Джефферсон сдержанно улыбается. – А это Стейси и Лейси, мои будущие внучатые падчерицы.

Улыбаюсь блондинкам, которые очень похожи между собой, но не точные копии друг друга. Красивые девушки и ровесницы Оливии (22 года, если верить интернету), но она-то сразу показалась мне практичным человеком, а вот про них такого не скажешь.

– Я Стейси, – протягивает мне руку одна из них.

Я пожимаю ее, надеясь, что мне удалось изобразить теплую улыбку.

– А я Лейси. Е-Й, – вторая блондинка почти в точности повторяет движения сестры.

Я растерянно оглядываюсь, а Оливия, вздохнув, поясняет:

– Она имеет в виду, что ее имя произносится «Леси», а пишется «Лейси».

– Оу, – выдыхаю я, стараясь не вытаращить глаза.

В общем, близнецы – сплошной стереотип: красивые богатые блондинки с чудными именами.

– С девочками вам тоже придется плотно общаться в процессе организации свадьбы Мелани. Думаю, вы отлично проведете время за всякими девчачьими забавами.

Моя девчачья забава сейчас – наблюдать, как близнецы растягивают губы в ангельские улыбочки.

– К сожалению, у меня не получится с вами пообедать. В последний момент наметилась важная встреча, – Джефферсон посылает мне извинительную улыбку. – Простите, Камила, что уже традиционно вас покидаю. В начале сезона тут всегда все вверх дном.

– Ну что вы, никаких проблем. Отлично понимаю, – внутренне я вздыхаю с облегчением.

Раз так, можно вернуться в кабинет и продолжить разгребать гору бумаг, которые оставил тот разгильдяй, что прежде занимался организацией мероприятий в «Приморском клубе». Где-то среди них лежит и нелепая папка Мелани.

– Но прошу, вы оставайтесь и пообедайте с девочками. Девочки, Камила в «Приморском клубе» новенькая, пока никого не знает. Пожалуйста, организуйте ей теплый прием.

– Конечно, мистер Кинкейд, – Стейси хлопает длинными наклеенными ресницами.

– Ну что же ты, Стейси, я ведь просил называть меня дедушкой.

Стейси вдруг морщится от злости и отвращения, но гримаса эта испаряется с ее лица так быстро, что, если не наблюдать за ней внимательно, ничего не заметишь.

– Да, дедушка. Мы все сделаем, чтобы Камила чувствовала себя в «Приморском клубе» как дома, – улыбается она.

– Ага, – Лейси, в отличие от сестры, еще не научилась так виртуозно изображать дружелюбную улыбку.

– Прекрасно, что ж, мне пора, – Джефферсон встает. – Камила, пожалуйста, не забывайте обращаться к Джин по любым вопросам.

– Замечательно, огромное спасибо, мистер Кинкейд.

– Вас я не буду заставлять называть себя дедушкой, – так и хочется вытаращить глаза на это заявление. – Но можете звать просто по имени.

– Конечно, Джефферсон.

– Ну ладно, дамы, поговорим позже.

Все хором прощаются, Джефферсон направляется к выходу, по дороге кивая и улыбаясь знакомым. Мне же теперь придется обедать с Оливией и близнецами из змеиного клубка.

Нет, Ками! Это несправедливо. Не надо называть их так только потому, что так о них отзывались Сиси и Глен.

Нужно дать им шанс.

С этой мыслью я расправляю плечи, натягиваю добрейшую, лишь слегка деланую улыбку и оборачиваюсь к соседкам по столу.

Однако стоило Джефферсону выйти из зала, как милая улыбочка Стейси мигом испаряется. Отпив «Мимозы» из бокала, она окидывает взглядом зал, а потом, закатив глаза, презрительно бросает:

– Фу, Кара здесь.

– Фу, – повторяет за ней близняшка.

Стейси, покачав головой, добавляет потише, чтобы слышали только мы:

– Боже, считает себя красавицей, потому что ходит к тому же парикмахеру, что и Рэйчел Макадамс, а на самом деле просто уродина.

Она с таким чувством это произносит, что я прямо пугаюсь, хотя и стараюсь не выдать эмоций.

Я тут не со своими подружками.

А с противными школьницами, не стоит забывать, что в таких местах существует иерархия. Одно неверное движение – и ты в конце пищевой цепочки.

Каждое лето они выбирают жертву и терроризируют ее, вспоминаю я слова Сиси.

– Жуткая уродина, – повторяет Лейси.

Интересно, она сама говорить умеет или просто как робот повторяет за сестрой? Тут женщина, о которой они говорят, с улыбкой машет им и направляется к нашему столику.

Не стоило бы мне так удивляться, как быстро меняются выражения лиц сестер, я ведь много общалась с такими девочками, однако на мгновение я теряюсь. Смотрю на Оливию, та глазами дает понять, что тоже, как минимум, чувствует себя неловко.

– Кара! – Стейси встает, чтобы расцеловать симпатичную брюнетку в обе щеки. – Как я рада тебя видеть!

– И я! Узнала, что вы снова приедете этим летом, и сказала папе, что нам тоже нужно обязательно сюда заглянуть.

Она так тепло улыбается, что мне становится искренне ее жаль. Даже не представляет, какие гадости они только что про нее говорили.

– Нужно непременно что-нибудь замутить. Может, выпьем завтра? – сладким голоском предлагает Стейси.

– Ой, я с радостью!

– Отлично! Позвони Ким, она все устроит, – Стейси подмигивает и тут же с улыбкой опускается на свое место. – Ну пока.

Она даже не машет рукой, а лишь слабо шевелит пальцами на прощание, и улыбка Кары меркнет от того, как демонстративно ее прогнали. Звезда школы устала от ее присутствия.

– Что ж, класс. Будет здорово.

– Угу. Пока, – Стейси, уже не улыбаясь, берет в тщательно отманикюренные пальчики трубочку и принимается пить свой холодный чай.

– Пока, – хлопает ресницами Лейси.

Кара, наконец, понимает намек, машет на прощание и уходит, явно расстроенная. Озадаченная и заинтригованная этой сценой, я недолго смотрю ей вслед, а потом снова включаюсь в разговор за столом.

– Боже, Ками, как ты красиво накрашена, – сладко улыбается Стейси.

Меня уже не забавляет, а тревожит скорость, с которой она переключается. Отчасти даже пугает. Ни один человек в здравом уме не способен так быстро перестраиваться.

– Ты просто красавица!

– Спасибо! Мне очень приятно. Моя подруга помешана на макияже и уходе за кожей, она помогает мне подобрать подходящие средства, – натянуто улыбаюсь я.

– То есть ты согласна? Считаешь себя хорошенькой? – уже не улыбаясь, спрашивает она, склонив голову к плечу.

И тут до меня доходит.

Мелани сучка.

Оливия загадка.

Но по-настоящему бояться стоит близнецов.

К счастью, я профессионал. Я в эту игру сто раз играла и никогда не проигрывала.

– Ага, считаю, – с усмешкой отвечаю я, вскинув бровь.

И вот она – крошечная трещина на фасаде.

Стейси сбита с толку и не знает, как ответить.

Все пошло не по привычному сценарию. Я не стушевалась и не растерялась. Ей не удалось смутить меня, как других.

Улыбаясь, терпеливо жду, как она выйдет из этой ситуации.

Но не дожидаюсь, впервые Лейси заговаривает первая.

– Он идет, – шепчет она. – И смотрит прямо на нас, Стейс!

Взглянув куда-то мне за спину, Стейси мгновенно превращается из придирчивой сучки в спокойную, рассудительную и даже… милую девушку.

– Всем заткнуться и делать вид, что мы его не заметили, – командует она, взбивая волосы.

Я снова изумленно смотрю на Оливию, и опять, к моему приятному удивлению, она отвечает мне тем же. Интересно.

Тщательно отманикюренные пальцы Стейси укладывают идеальные белокурые локоны в еще более совершенную прическу, потом она намазывает губы блеском, а ее сестра тем временем, глядя поверх моего плеча, шепотом сообщает, насколько близко к нам подошел загадочный мужчина.

Очень надеюсь, что он уже рядом, не терпится посмотреть, что это за красавчик, от которого у самой Стейси промокли трусики. Наверняка какой-нибудь светский богач с портфолио в четыре дюйма толщиной.

– Да кто там? – не удержавшись, спрашиваю я.

Оливия, пожав плечами, тоже смотрит поверх моего плеча, но то ли не знает, о ком идет речь, то ли просто его не видит.

А Стейси снова мгновенно переключается, превращаясь из милой и безмятежной девушки в готовую на убийство фурию.

– Рот закрой, – шипит она сквозь зубы. – Это очень важный для меня момент.

Можно подумать, я сплю и во сне вижу, как бы поскорее влезть в странные ритуалы богатых придурков.

– Поняла, – усмехаюсь я.

Оборачиваюсь посмотреть, как там мой заказ, и едва все не пропускаю. Я отметила, что Оливия едва заметно улыбается мне. Видимо, в этом хаосе у меня все же есть союзник, и от этой мысли так тепло на душе. Судя по тому, как с ней обращалась мать, вряд ли ей все это очень нравится.

Но тут я слышу три слова, и окружающий мир разлетается на куски.

– Ками, это ты?

8
Ками

Кровь застывает у меня в жилах, потому что я знаю этот голос.

Однажды он убедил меня, что любовь существует, а потом объявил, что все это чушь.

Он разрушил мою прекрасную картинку про «жили долго и счастливо».

И доказал, что моя мать была права.

Ками, не вздумай влюбляться. Это ничего тебе не даст, кроме разбитого сердца!

Всю жизнь я закатывала глаза, когда она так говорила. Ведь я же видела, что она так отдалась строительству империи, потому что скорбит по своей единственной любви. Закатывала глаза, потому что знала, что мама влюбилась раз и на всю жизнь. И так и не оправилась после смерти отца.

Но однажды и мне захотелось такого же.

Захотела всепоглощающей любви, потерю которой оплакиваешь всю жизнь. Мама предупреждала меня, что оно того не стоит, что с тобой на всю жизнь остается и боль от разбитого сердца.

Но я не слушала.

И десять лет оплакивала все, что отдала Джейсону Демартино.

Теперь же он смотрит на меня так, будто очень сожалеет, что мы так давно не виделись.

– Джейсон, – только и удается выговорить мне.

– Вау! Это ты! Господи, я думал, мне почудилось, – он улыбается, и вокруг его рта появляются морщинки, которых не было десять лет назад.

– Нет, это я.

Это какая-то шутка! Иначе и быть не может.

Дурацкая жестокая шутка.

Может, это Кэт и Эбби решили меня разыграть за то, что я была такой сучкой? Или просто показать мне, что он не стоил всех тех терзаний, которым я предавалась долгие годы.

Господи, да вы только посмотрите на него!

– Вау! Как я рад тебя видеть! – говорит он, окидывая меня взглядом.

На мне не до конца застегнутая белая рубашка, темные брюки с высокой талией и голубое ожерелье, добавляющее базовым вещам цветовой акцент. Когда я одеваюсь, голос Эбби у меня в голове всегда вот так комментирует мой выбор.

– Э-э, – не знаю, что ответить.

Я-то совсем не рада его видеть. Столько лет я гадала, каково было бы снова встретиться с Джейсоном Демартино, что бы я ему сказала, как бы посмотрела, какими словами обругала бы. Например, заметила бы, что член у него крошечный и весь тот короткий период, что мы трахались, я имитировала оргазмы.

Но сейчас я смотрю на него и не могу придумать, что сказать.

Выглядит он… ужасно.

Не ужасно, нет – он не покрылся бородавками, не потерял руку, ничего такого; но раньше-то он был для меня всем.

В юности я воображала себе, каким он станет с возрастом, как мы будем смотреться вместе.

Волосы у него поредели – не очень сильно, можно и не заметить, если не всматриваться или не знать, каким красавчиком он был в юности.

Не то чтобы это так уж ужасно – да блин, я уж точно не стану никого бодишеймить и загонять под немыслимые стандарты, к тому же многим мужчинам лысина только придает крутости, но он-то явно пытается ее спрятать, прикрыть волосами. Еще и постоянно их теребит, так что у него тут определенно больное место.