– За три дня сошьем, – успокоила меня одна. – Не переживайте, поспеем до свадьбы.

– А когда она? – удивилась я.

– Так пять дней осталось, – огорошили меня в ответ.

Даже этого мне никто не сказал. Отец почти не появлялся дома, я совсем перестала есть – еда в горло не лезла. Однажды пришла Регина, наверное родители отправили ее меня поддержать, но я через дверь сказала ей, что простужена. Собрала свои немногочисленные вещи – скоро мне переезжать. Погладила пустую книжную полку, словно извиняясь. Драгоценности своей мамы спрятала в кулек со швейными принадлежностями и принялась ждать.

Через три дня за мной пришли не знакомые уже швеи. Высокая женщина. Мне было неловко, что я не помнила, как ее зовут, но спросить я не решилась.

– Пойдем. Оставшиеся ночи ты проведешь в моем доме.

Я взяла свободна сумку и покорно пошла за ней. Во дворе дома нас ждал большой автомобиль, за рулем молчаливый водитель. Дом этой женщины был роскошен и ухожен, каждая вещь на своем месте. Я чувствовала себя нищей родственницей, хотя по сути таковой и являлась.

– Ешь, – наставляла меня Фарида. Из чужих разговоров я все же поняла, как ее зовут. – Ешь, в тебе кожа да кости, а тебе еще детей рожать.

Я давилась и ела. В этом красивом доме я растеряла все остатки своей воли. Мягкая большая кровать не располагала ко сну, я ворочалась до утра и проснулась с синяками под глазами. В последнюю ночь перед свадьбой выспаться тоже не удалось.

Дом наполнился незнакомыми мне женщинами – наверное, родственницы Муратова. Ночь перед свадьбой положено проводить с близкими и подругами, а у меня никого. Даже Регину не позвать – нет у меня телефона.

Старуха, засев в углу с шитьем завела песню. Грустную, до мурашек, старческий голос дребезжал, и мне только тогда, в тот момент стало по настоящему жаль себя. Руки мои покрыли рисунками из хны. Незнакомых женщин нисколько не волновала моя судьба, они разговаривали, иногда смеялись, обсуждали кого-то.

Ночь хны по традициям положено было проводить в слезах – девушка покидала отчий дом. Плакать за меня было некому. Когда с моими руками было покончено, я села к окну, и оплакала себя сама, позволив одну единственную слезинку.

Глава 7. Лилия

– Пусть твоя красота будет для него приятным сюрпризом, – заговорщически говорит Фарида и закрывает мое лицо никабом.

Он праздничный. Молочно-белого цвета, как и все мое одеяние, он густыми складками падает вниз, пряча все мое лицо кроме глаз. Я всегда была против таких атрибутов, и отец в память о матери мне уступал, но сейчас все это мне нужно. Во первых платок это обязательный элемент одежды невесты, даже если в обычной жизни она не покрыта. Во вторых никаб позволяет мне спрятаться. Мне так страшно, что я вся бы спряталась, как в шалашик.

Мое платье было прекрасно. Нежное, скромное, струящееся. Мой платок был заколот булавками и невидимками в которых сверкали крошечные бриллианты. Будь все это на другой невесте, я бы восхищалась. Мне даже макияж сделали – впервые в жизни. Теперь слой косметики надежно скрывал следы недосыпа и усталости, а я не узнавала свое лицо. Да что там, я и свою жизнь признать не могла, все слишком стремительно менялось.

– Для невесты естественно волноваться, – успокоила меня маленькая тетушка. – Я в свои годы всю ночь проревела, глупая. Подумать только, тридцать восемь лет уже прошло. Всех своих детей женила, так давно не была на свадьбе близких.

– Ты права, – отозвалась Фарида. – В нашей семье давно не было свадеб. Сегодня бы наверстали, да Айдан не позволил широко праздновать.

Я задумалась – то, что мой будущий муж не хотел праздновать свадьбу говорит о том, что он скуп или черств? Хотя…какое это может иметь значение. Ничего хорошего от жизни я уже не ждала. Даже этих надоедливых женщин я уже воспринимала, как меньшее зло, подавляла желание броситься перед ними на колени, хвататься за эти юбки и умолять спасти меня от брака. Потому что вечером они приведут меня в дом мужа и уйдут из моей жизни. И я сама себе не буду принадлежать больше.

Но никто меня не спасет.

– Ты такая красивая! – воскликнула одна из внучек Фариды. – Я хочу быть такой как ты, когда вырасту!

Такой же беспомощной и трусливой? Мысли я подавила, ребенок точно ни в чем не виноват. Я совершенно не умела ладить с детьми, потому что всю жизнь провела в изоляции, видя детей только со стороны, но малышка меня тронула. Я протянула руку, покрытую красивыми узорами и стянутую густым кружевом перчаток и погладила девочку по темным волосам.

– Ты будешь еще прекраснее, – прошептала ей я. – Ты будешь самой красивой невестой на свете, а твой жених будет любить тебя больше жизни.

Девочка улыбнулась и убежала прочь, взметнув юбки. Меня же за руку повели на улицу. Там ждал целый кортеж машин – в мечеть мы поедем процессией. В машину я садилась аккуратно, чтобы не помять и не испачкать платье. Замужество мне поперек горла, но платье то жалко, оно красивое…

Старая, но такая прекрасная мечеть гордо возносила в небо минарет. Никто не прививал во мне веры в Аллаха, отца мое воспитание не волновало, мама рано ушла, бабка больше вколачивала в меня страх и условности. Но сейчас, глядя на эту одинокую башню на фоне хмурого неба, вдруг плакать захотелось и почему-то, верить.

Если никто из людей меня не спас, быть может, спасет Бог?

Небеса молчали. Мечеть была заполнена наполовину, видимо большее количество людей запретил приглашать Муратов. Кругом были живые цветы. Втянув воздух я распознала аромат детства – нотки живых лилий. Показалось вдруг, что мама рядом. Конечно же, мама не могла бы обещать мне, что все будет хорошо, но чувствовать ее незримое присутствие немного успокаивало.

А жениха не было. Я слышала, что гости уже перешептываются. Начала надеяться робко – может, он не придет? Быть может ему не нужна бесприданница? Невеста из семьи, которая ее отвергла. Но вскоре двери в мечеть открылись и все головы дружно обернулись.

В дверях стоял мужчина. Не слишком высокий. Не слишком старый. Когда он пошел ко мне навстречу, было заметно, что он немного прихрамывает. Он остановился, чуть улыбнувшись мне, а я подумала – неужели об этом человеке шепотом пересказывают ужасы?

– Айдан не смог приехать на церемонию бракосочетания, поэтому я буду представлять его по доверенности.

Он протянул бумагу хазрату, тот внимательно в нее вчитался. По залу поплыли шепотки. Я различала отдельные слова. Позор. Опоздание. Неуважение. Мой отец медленно наливался кровью – наверное, в его мечтах все происходило не так.

– Согласны ли вы заключить этот брак по доверенности? – обратился характер к моему отцу.

Тот колебался. В нем алчность сражалась с остатками гордости. Победила первая – отцу очень нужны деньги. Позор ничто, деньги все.

– Да, – кивнул он.

Вошедший мужчина представился и протянул мне шкатулку. Я приняла ее и открыла. В ней – набор украшений. Ожерелье, густо усыпанное камнями. Браслет. Серьги. Мой будущий муж был щедр. Я закрыла шкатулку, не зная, куда ее девать, и ее подхватила подоспевшая Фарида.

Церемония длилась сорок минут. Я вслушивалась в монотонную речь хазрата и жалела о том, что моим мужем будет не этот мужчина с добрыми глазами. И все равно мне было бы, что он старше меня на тридцать лет, что он хромает. Любят не за красоту или деньги. Любят за то, что внутри. Наверное, этот мужчина не стал бы меня обижать. Быть может, он позволил бы мне читать книги…

Я едва не пропустила свои слова, а ведь Фарида так тщательно готовила меня к церемонии. На мой палец наделось кольцо, знаменуя конец моей прежней жизни. Все, грустно подумала я – счастья не было и не будет.

– Не расстраивайся, – шепнула Фарида когда мы выходили из мечети. – На гражданской церемонии он будет, законы страны не позволяют проводить ее по доверенности.

Отсюда мы сразу же поехали в ЗАГС. Я знала, что и туда Муратов опоздает, просто для того, чтобы показать – я ничего для него не значу. Мог бы показать это и другим способом, например, отказавшись на мне жениться. Но мы уже муж и жена, пред отцом Аллаха и всех этих людей. Осталось уведомить о своем счастье государство.

В огромном здании классического стиля было много других невест. У них другие платья – декольте, открытые плечи, сложные прически. На меня они смотрят, как на дикарку. На очень богатую дикарку – камней на мне немерено. Мои длинные, ниже пояса волосы уложены под платком, и так густо украшены камнями, что мне кажется, что мою голову чуть тянет назад.

Я ошиблась. Он не заставил меня ждать. Когда я вошла в зал регистрации, он уже стоял там, ожидая меня. Высокий. Очень высокий. Темноволосый. Любая, впервые видевшая будущего мужа только радовалась бы увиденному, но не я. Я во всем видела угрозу. А когда они повернулся, и я увидела его глаза я поняла.

Все, что говорят про него шепотом это правда.

Глава 8. Айдан

По дороге в ЗАГС я понимал, что мой бессмысленный протест ни к чему не привел. Для всех них я уже был женат, даже не появившись в мечети. Главные слова было сказаны, теперь на мне еще одно ярмо, которое мне тащить до конца дней моих.

Потому что в нашей семье не разводятся.

Здание ЗАГСа было полно брачующихся. Наивные, счастливые. Восемьдесят процентов из них возненавидят своего партнера уже через пару лет. Кому то хватит честности признать это и развестись, остальные застрянут в клетке осточертевшего брака до конца дней своих.

Говорят, кто-то был счастлив. Говорят, счастье существовало. Люди вообще много что говорят. Счастье, это миф, никем не доказанный. Мне не хватало сил верить в то, чего я не видел и не осязал.

Меня ожидало несколько человек, по своим причинам не посетивших мечеть и ожидающих гражданскую церемонию.

– Говорят она красива, – крикнул кто-то из парней.

Люди много что говорят. И никто из них не понимает, что красота мало что решает. В самую последнюю очередь я гнался бы за красотой. Мне просто нужен был покой. Я встал у стойки регистрации, кивнув женщине в синем костюме. Ожидание не заняло много времени, уже минут через семь я услышал гомон толпы. Двери распахнулись, гости хлынули внутрь зала, судя по всему никак не меньше сотни человек, хотя я просил не приглашать так много людей.

Я не оборачивался до последнего. Ждал. Услышал легкие шаги за спиной – она приближалась ко мне. И только тогда посмотрел на нее. Первое, что я увидел это глаза. Огромные голубые глаза, светлые, почти прозрачные, опушенные густыми темными ресницами. Больше не было видно ничего, тетушки постарались.

Никаб, платок, крайне скромное платье, много драгоценностей. Но по крайней мере я мог поздравить себя с тем, что она молода и у нее нет лишнего веса. В договорных браках случалось всякое. Когда она встала рядом со мной я понял – она очень маленького роста.

– Айдан Тагирович, – журчала женщина в костюме. – Согласны ли вы взять в жену Лилию Рашидовну?

– Да, – четко и громко ответил я.

Да моей супруги было таким тихим, что я едва этого различил, но для заключения брака этого оказалось достаточно. Теперь пути назад точно не было.

– Жених, можете поцеловать невесту.

Я повернулся. Как целовать девушку, с ног до головы закутанную? Я сделал все, что смог. Склонился, и поцеловал ее в белый холодный лоб. Холодный, как у покойницы. Покойница же от моего прикосновения вздрогнула, словно я ее ударил.

Веселый брак меня ожидает. Те же люди, которые столько всего знали, говаривали – хорошее дело браком не назовут. Вот этим я склонен был верить.