Таким образом, предпосылками кризиса стали несбалансированность между развитием промышленности и добычей топлива и сырья для нее, а также упор на развитие за счет роста интенсификации труда вместо роста его производительности (фондовооруженности).

В первые годы войны промышленность достаточно бодро перестроилась на выпуск вооружений, так же бодро поглощая уголь, нефть и металл. Из-за военных заказов производство подвижного состава для железных дорог сократилось еще больше. Иностранный и польский уголь «отвалились» почти сразу, а чуть погодя начались проблемы в Донбассе. Рост военных перевозок привел также к росту потребления топлива самим транспортом (с 1913 по 1915 год потребление выросло на 22 %). При этом добыча топлива (угля) с 1913 по 1915 год сократилась на тот же 21 %. Справедливости ради надо отметить, что эта величина все равно оказалась на 13 % больше добычи топлива в 1908 году, то есть это был именно относительный кризис, вызванный несбалансированностью производства и потребления.

Мобилизация рабочих и крестьян на фронт поставила ребром проблему рабочих рук. После Февральской революции рабочие в ультимативной форме добились повышения зарплаты и введения 8-часового рабочего дня. Это сократило размер выработки и доходы от производства в тех областях, где они еще были. Одновременно с сокращением рабочего дня на фоне революционных событий снизилась производительность труда. Заменить ручной труд оказалось нечем. У Гриневецкого приводятся данные, согласно которым к концу 1916 года контингент рабочих Донбасса вырос по сравнению с 1913 годом почти на 70 %, и только такой ценой удалось поднять добычу с довоенных 1,6 млрд пудов до 1,75 млрд пудов, причем производительность труда донецкого рабочего, несмотря на штурмовщину, была в три-четыре раза ниже американского и в 1,5 раза ниже германского или английского. После Февральской революции продолжать штурмовщину оказалось невозможным, многие свеженабранные работники разбежались по родным деревням, и добыча сразу рухнула.

Страна получила топливный и сырьевой кризис одновременно с изношенностью основного капитала транспорта и неспособностью машиностроения заменить падение интенсивности труда и производительности в промышленности. Отделение Польши (уголь, руда, шерсть) и оккупация части страны в Гражданскую войну довершили дело.

Война – это всегда дорого, очень дорого. Расстройство хозяйства снизило доходы бюджета, что вместе с ростом расходов привело к росту его дефицита: 39,1 % в 1914 году, 74,1 % в 1915‑м, 76 % в 1916‑м, 81,7 % в 1917‑м [22, C. 73]. Бюджет на новый 1917 год вообще не удалось утвердить. Царское правительство было вынуждено прибегнуть к эмиссии, то есть к печати денег, что вкупе с сокращением производства спровоцировало инфляцию. Фабрики не справлялись с заказами на печать новых денег, пришлось даже упростить технологию печати.

Со второго месяца после прихода к власти Временного правительства рост цен опережает рост эмиссии в два-три раза, а в июне – в четыре раза. В августе-сентябре в связи с реализацией урожая темп роста цен несколько отстает от темпа эмиссии, в октябре цены вновь поднялись в среднем на 37 %, эмиссия выросла на 11,4 % [23, C. 7].

Для защиты населения от роста цен еще царскому правительству пришлось ввести карточную систему, а чтобы было чем отоварить карточки – продуктовую разверстку, то есть принудительное изъятие определенных объемов хлеба. Правда, поначалу за изъятый хлеб платили «твердую» цену, однако инфляция делала денежную компенсацию все более и более бессмысленной.

1917 год добавил к этой картине политическую мобилизацию масс, которая не способствовала ни боевой, ни трудовой дисциплине. Кроме того, продолжалась война, а значит, все дисбалансы и дефициты усиливались.

Если подытожить, то экономика Российской империи к 1914 году была динамичной, но хрупкой и к тотальной многолетней войне определенно не готовой, а правительство не оказалось ни достаточно мудрым, чтобы избежать участия в ней, ни достаточно деятельным, чтобы преодолевать выявившиеся дисбалансы по ходу событий.

«Великая Октябрьская социалистическая революция» 1917 года и «революция Гайдара»^[4] 1991–1992 годов (которую порой классифицируют как «пассивную» революцию) кое в чем похожи: и Ленин, и младореформаторы заявляли, что предыдущие правители поставили страну на грань голода, что как бы оправдывало самые резкие меры новых правительств: «Именно потому, что хлеба только на день, мы не можем ждать Учредительного собрания» [20, C. 397]. Но если Е. Гайдар считал первоочередным средством спасения «шоковую терапию», то Ленин в своей статье упирал на рабочий контроль.

Ленин перед революцией полагал, что разруху можно преодолеть за счет контроля со стороны государства над производством и распределением, то есть путем рационализации производства и потребления, что уже частично осуществлялось в воюющей Германии. Он считал, что технически для этого уже все готово, но такая рационализация сознательно саботируется капиталистами, которые хотят сохранить свои прибыли. Ленин акцентировал внимание на том, что речь идет не о бюрократическом контроле со стороны чиновничества, а о демократическом контроле, осуществляемом всеми рабочими и служащими. Рабочий контроль мыслился как первый шаг к социализму, а в качестве второго шага предполагался переход от контроля к рабочему регулированию производства [24, C. 185].

Первоочередными мерами по установлению рабочего контроля Ленин считал следующие:

1. Объединение всех банков в один и государственный контроль над его операциями (национализация банков).

2. Национализация синдикатов, то есть крупнейших монополистических союзов капиталистов (сахарный, нефтяной, угольный, металлургический синдикаты и так далее).

3. Отмена коммерческой тайны.

4. Принудительное синдицирование (то есть объединение в отраслевые союзы) промышленников и торговцев.

5. Принудительное объединение населения в потребительные общества или поощрение такого объединения и контроль над ним [20, C. 161].

При этом Ленин был уверен, что национализация банков не скажется на их работе, так как не нарушит ни технику их деятельности, ни собственность вкладчиков. А рабочее государство в лице своих представителей постепенно разберется в тонкостях работы национализированной банковской системы и крупнейших предприятий и уже потом начнет аккуратно перестраивать эту деятельность в интересах всех граждан. Любая представительная (от 1000 человек) группа граждан получит доступ к любым документам любого предприятия для контроля за ходом его работы. Интересно, что при условии надлежащего контроля и увеличения производства Ленин предлагал передавать определенную долю прибыли в руки рабочих и служащих, которые будут осуществлять этот контроль [20, C. 170].

При этом ни изымать вклады мелких вкладчиков, ни национализировать собственность крестьян и малых предпринимателей большевики не собирались.

Ленин рассчитывал, что крупные капиталисты согласятся работать по указке всевозможных отраслевых союзов под страхом тюремного заключения и конфискации имущества, а мелкие хозяева объединятся добровольно, так как это в их экономических интересах. Отсюда – одно из ленинских определений социализма: «Социализм есть не что иное, как государственно-капиталистическая монополия, обращенная на пользу всего народа и постольку переставшая быть капиталистической монополией» [20, C. 192].

В целом и подобные планы, и первые мероприятия советской власти показывают, что большевики вовсе не собирались строить «командно-административную» или «административно-командную» систему. Считалось (в полном соответствии с марксистской теорией), что отжившие производственные отношения (то есть отношения между участниками производства, например между рабочим и владельцем фабрики) тормозят развитие производительных сил и сам факт изменения этих производственных отношений уже ускорит прогресс.

Второй Всероссийский съезд советов, открывшийся вечером 25 октября (7 ноября), одобрил действия большевиков по захвату власти и образовал правительство – Совет народных комиссаров, или Совнарком (СНК). Между всероссийскими съездами советов рабочих, крестьянских и прочих депутатов высшей властью был Всероссийский центральный исполнительный комитет (ВЦИК) советов, в его составе функционировал экономический отдел. Каждый народный комиссар был обязан раз в неделю отчитываться перед ВЦИКом.

К тому моменту на многих предприятиях уже действовали фабрично-заводские комитеты (фабзавкомы), объединенным руководящим органом которых был Центральный совет фабрично-заводских комитетов. 26 или 27 октября Ленин подготовил проект положения о рабочем контроле, который после обсуждения с Центральным советом фабзавкомов и доработки в СНК был утвержден ВЦИК 14 (27) ноября. Рабочие получали право доступа к любой управленческой документации, решения выборных представителей рабочих становились обязательными для владельцев предприятий, которым запрещалось останавливать производство под страхом тюремного заключения.

Положением о рабочем контроле также утверждалось, что «впредь до съезда советов рабочего контроля учреждается в Петрограде Всероссийский совет рабочего контроля». Последний успел провести два заседания и 5 декабря вошел в состав вновь образованного Высшего совета народного хозяйства (ВСНХ) [25, C. 75]– органа для выработки общих норм и плана регулирования экономической жизни страны. Вопрос о его создании был поставлен одновременно с разработкой декрета о рабочем контроле, так как деятельность предприятий надо было не только контролировать, но и направлять. «ВСНХ наделялся правом конфискации, реквизиции, секвестра, принудительного синдицирования различных отраслей промышленности и торговли. Все учреждения, осуществляющие регулирование хозяйства, подчинялись ВСНХ. Согласно ленинскому проекту, ВСНХ должен был стать таким же боевым органом в борьбе с капиталистами и помещиками в экономике, как СНК в политике» [26, C. 26]. Председателем ВСНХ стал Ленин, с 1918 года его сменил А. Рыков, а с начала 1924 года Ф. Дзержинский.

Первоначально ВСНХ задумывался не как орган партийного диктата, а как медиатор, организатор согласованной деятельности советов народного хозяйства, которые должны были стать основными хозяйственными органами на определенной территории. Это выражалось в том числе в порядке утверждения президиума ВСНХ, который избирался съездом совнархозов по предложенному Всероссийским центральным советом профессиональных союзов (ВЦСПС) списку, а уже затем утверждался ВЦИК, получая тем самым права и функции государственной власти [27, C. 56].

Таким образом, рабочие, организованные в профсоюзы, должны были сначала наладить контроль за деятельностью своих предприятий, затем в территориальных советах народного хозяйства – совнархозах (экономических отделах местных советов) решить, как лучше перестроить деятельность предприятий на наиболее рациональных началах, и через своих представителей в президиуме ВСНХ согласовать эти планы, что стоит очень близко к анархо-синдикалистским идеям в области экономики. Выступая на Первом съезде совнархозов в мае 1918 года, Ленин говорил, что по мере того, как трудящиеся научатся сами организовывать социалистическое производство, чисто управленческий аппарат, представленный служащими государственных учреждений, будет отмирать за ненадобностью и рано или поздно вовсе исчезнет, а сохранится один только ВСНХ с сетью местных совнархозов [28, C. 377].