– Ну, если вы так считаете… Только сначала мне нужно посмотреть, как дела у Чарлза, потом сходить на Боу-стрит и попросить судью разрешить закрыть дела брата мне самой.

– Чтобы не терять его жалованье?

Она поднялась и расправила юбки.

– Разумеется. Надо на что-то жить. Если я выполню работу Чарлза, пока он недееспособен, выплаты не прекратятся.

Она храбро принимала на себя обязанности брата, но это казалось Джорджу несправедливым.

– Вы много работаете, мисс Бентон.

– А вы не работаете вообще, – съехидничала Кассандра. – Вот мы и обменялись наблюдениями.

Он не сдержал улыбки: мисс Бентон была остра на язычок, зато говорила идеально: не проглатывала согласные, что свойственно представителям высшего общества, не смазывала гласные, как лондонский рабочий люд. Но тембр! Он проникал внутрь, как звучание стеклянной гармоники: низкий, вибрирующий, прозрачный. Она могла бы произносить оскорбительные речи, а он тянулся бы на цыпочках в направлении этого голоса.

Так и получилось во время их первой встречи. Это произошло на Бедфорд-сквер в доме у его давней знакомой леди Изабел Дженкс, вышедшей замуж за бывшего полицейского с Боу-стрит Каллума Дженкса. Леди Изабел помогала мужу в частных расследованиях, но в последнее время отошла от дел из-за своей беременности, хотя по-прежнему считалось, что самые важные решения в доме Дженксов принимаются ей.

Джордж увидел мисс Бентон, когда та спорила с хозяевами, утверждая, что господа обращают внимание только на униформу, а не на самих слуг, поэтому опасаться, что Уэксли сообразит, что они встречались раньше, не стоит.

Уэксли! Ему показалась знакомой эта рыжеволосая женщина, и теперь он вспомнил ее. Она помогла спасти его зятя лорда Уэксли от покушения во время бала в честь его обручения с сестрой Джорджа. Прошло уже больше года; теперь он знал ее имя, ну а лицо никто не смог бы забыть и так.

«Уэксли сразу бы ее узнал, – заявил он тогда Дженксу. – Она такая простушка!»

Конечно, так говорить не следовало, да он и не это собирался сказать. Лучше было бы сказать, что у нее простые манеры, простая одежда, простая прическа. Даже такие слова были бы куда более приемлемыми, хотя то, что он подразумевал, не имело к этому никакого отношения. Джордж имел в виду, что мисс Бентон не была поклонницей моды, но при этом нисколько не комплексовала и чувствовала себя очень уверенно. Для нее проявление рыцарства, галантность и цветистые комплименты было бессмысленным бахвальством и вызывали смех.

Прежде чем у Джорджа тогда появилась возможность пробормотать слова извинения или объясниться, леди повернула головку в их сторону и, остановив на нем прищуренный взгляд, произнесла:

– Дженкс, вы не могли бы довести до сведения этого джентльмена, что внешность леди не имеет никакого отношения к ее мозгу?

Дженкс явно развеселился, чтоб ему провалиться!

– Непременно. Лорд Нортбрук…

– Вы также могли бы ему сообщить, – не дала ему договорить мисс Бентон, – что внешний вид дамы не имеет никакого отношения к ее профессиональным способностям.

Дженкс снова попытался:

– Я как раз собираюсь…

– И, – добавила она безжалостно, – не забудьте обратить его внимание на то, что это немыслимая бестактность – комментировать внешность леди в ее присутствии, тем более когда его об этом никто не просит.

Дженкс отказался от роли переводчика и просто жестом соединил мисс Бентон и Джорджа.

– Вы услышали леди.

– Да, и, стало быть, он прекрасно услышал меня, – съязвила мисс Бентон.

Изабел выглядела так, словно едва сдерживала смех, но, когда Джордж перевел на нее предупреждающий взгляд, сдержалась и торопливо заговорила:

– Лорд Нортбрук, наш давний друг.

Мисс Бентон оглядела его с ног до головы.

– А так сразу и не скажешь. Знаете, а ведь мы встречались раньше, на балу по случаю помолвки дочери герцога Ардмора.

– Да, действительно, – подтвердил Джордж. – Дело в том, что герцог Ардмор – мой отец, а его дочь, соответственно, моя сестра, поэтому неудивительно, что я там присутствовал.

– Тогда все в порядке, – сказала мисс Бентон и отвернулась, чтобы продолжить разговор с Дженксом, а Джордж так и остался стоять столбом.

Он опростоволосился, и она указала ему на это, придется пресмыкаться.

– Прошу прощения, мисс Бентон, – заговорил он снова, пытаясь привлечь к себе внимание. – Мои слова были недопустимо дерзкими и бестактными.

Она не обернулась, но замерла, явив его взору свой затылок – узкую полоску между воротником темного платья и высоко уложенными огненно-рыжими волосами, такую беззащитную и трогательную.

– Зато честными, – сказала она наконец.

– Нет, это не так, – повторил Джордж, пытаясь объяснить. – Это не то качество, которые я культивировал в себе. Уверяю вас, с честностью в высшем свете никуда не пробьешься.

– Может, тогда подумать о вежливости? – заметила Изабел с откровенностью старого друга.

– Мужчинам это качество и вовсе не нужно, – заявил Джордж, – в особенности облеченным титулами. Но это не означает, что все сплошь грубияны. Я, например, не такой.

Суровая поза мисс Бентон слегка изменилась, стала менее напряженной, и он увидел ее профиль.

– Ну, если это извинение, я согласна.

– О, вне всякого сомнения! Я приношу извинения за свою дерзость и грубость: мои слова не были честными.

– Хорошо, я принимаю ваши извинения, но если когда-нибудь еще раз оскорбите меня, то получите основания пожалеть об этом, причем не только морального свойства.

Странно, что ее ответ вдруг успокоил его, хотя в этих словах и присутствовала угроза.

– Вы меня заинтриговали, но не настолько, чтобы захотелось узнать, что вы имели в виду.

Она одарила Джорджа вполне благодушной улыбкой.

– По правде говоря, лорд Нортбрук, вы не первый, кому я кажусь простоватой. Наверное, меня задело ваше первое суждение обо мне, хотя не сомневаюсь, что Дженксы уже рассказали вам о моих способностях.

– Да, причем отметив их высочайшее качество.

Вот потому он и запомнил ее: не из-за угрозы, а из-за того, что был неправ, а она не затаила обиду.

После этой не предвещавшей ничего хорошего встречи она осталась с его крестным, чтобы убедиться, что тот не истечет кровью, а с Джорджем всеми новостями делилась у лестницы каждую ночь, после того как трудилась не разгибая спины целый день. Мисс Бентон согласилась продолжать работать для него, несмотря на множество других предложений, и выполняла любую работу, и ему очень хотелось, чтобы она оставалась на его стороне, была рядом.

Теперь, когда мисс Бентон натянула перчатки, выражение ее лица было отрешенным, словно она уже двигалась по пути к своей следующей цели. Единственная причина, которая давала право Джорджу задержать ее, заключалась в том, что часть ее времени оплачивал он.

Но что делать в оставшиеся дни недели? Может, наблюдение за Девереллом – самый эффективный способ защитить его? Или все же попытаться выйти на след того, кто причинил вред старому графу? Как лучше всего использовать уникальные способности мисс Бентон? Может, попросить ее продолжать наблюдение за графом? Но это будет непросто, так как ей придется еще выполнять работу за брата.

И тут Джорджа осенило: есть возможность добиться больших результатов, чем простой шпионаж.

Он резко вскочил и, ударившись голенью о чайный столик, выругался.

– Мисс Бентон, у меня идея – на остаток недели или чуть больше, если потребуется.

Она согнула пальцы, обтянутые коричневой лайкой.

– Вы ведь не предложите мне вновь переодеться служанкой?

– Нет-нет! – отмахнулся Джордж. – Тем более что служанка из вас никакая.

Она засмеялась, и словно звон колокольчика наполнил пространство.

– Мы должны раскинуть сеть более широко, – объявил Джордж, – и собирать слухи. Вам нужно вращаться в высшем свете, а не околачиваться на периферии, вычищать камины и при случае подслушивать под дверями.

– Превосходное резюме моего времяпрепровождения в особняке у Девереллов! – одарила она его улыбкой. – Вы мне хорошо платите, а если при этом еще и не надо драить каминные решетки, так это просто прекрасно. Что у вас на уме?

Его идея все больше обретала четкость, как если бы правильно навели на камеру-обскуру источник света.

– Вам предстоит прислушиваться к сплетням. Дамы болтают о чем угодно, когда джентльменов нет рядом, и, конечно, могут ненароком выдать какую-то важную информацию: кто-то что-то увидел, или услышал, или узнал…

– Да, но от меня-то что потребуется? Дефилировать через клуб «Олмакс» со слуховой трубкой в ухе? Вам надо обеспечить меня поручительством, но вряд ли какая-то влиятельная дама будет гореть желанием гарантировать это какой-то там мисс Бентон.

– Значит, вам придется стать другой – какой-нибудь сногсшибательной светской леди, возможно, даже несколько фривольной, чтобы у вас всегда была возможность находиться в центре водоворота слухов.

Похоже, его идея произвела на нее впечатление.

– Может быть, какая-то незаконнорожденная голубых кровей? Или, напротив, сбежавшая от мужа-тирана, представителя высшего общества?

Он усмехнулся:

– Да что угодно! Как вам понравится выступить в роли моей оскандалившейся кузины, которая только что вернулась с континента?

Глава 3

– Не нравится мне этот план, – заявил Чарлз. – Ну нисколько.

Кассандра именно этого и ожидала, предвидела буквально каждое его слово. Она даже приняла такую же позу, как у него: скрестив руки на груди, упрямо выставив подбородок, – явно собираясь спорить.

Чарлз никогда не отличался терпением, а неспособность сделать то, что ему хотелось, сыграла с ним злую шутку. Спальня носила все признаки его характера: он всегда был готов взорваться из-за сломанного куска мыла на умывальнике, смятых газет на постели рядом с ним. Комната пропахла медикаментами всех мастей; лечение обошлось недешево.

Теперь, когда он не работал, а мог только лежать в постели, Чарлз стал совершенно невыносимым и не заслуживал сочувствия Кассандры, поэтому она ответила:

– А мне не нравится, что ты полез в окно и сломал ногу. Даже если тебе не понравился план лорда Нортбрука, мы с тобой квиты.

Вытянувшись на кровати поверх одеяла, Чарлз глянул на свою правую ногу, лежавшую на валике – в лубке, жестко упакованную, – с еще большим отвращением.

– Я не упал – решетка обломилась. А лез для сбора информации.

Касс пнула изножье его кровати.

– О бюсте леди Деверелл?

Он хмыкнул:

– Ну… это не было главной целью, уверяю тебя.

Касс гневно уставилась на него: он что, издевается? Ухмылка и правда была похожа на акулий оскал – этакая самодовольная рыжеволосая акула!

– Прекрасно! Только вот моя главная цель была ничуть не менее важной, чем грудь леди Деверелл.

Вся чертовщина заключалась в том, что он был абсолютно искренен и до раздражения способен добиваться своих удовольствий параллельно с проведением расследования. Природный дар Чарлза общаться с людьми был несравним со способностями Касс, и на его примере она наблюдала, как нужно выстраивать поведение в зависимости от ситуации. Он знал, кого нужно обольщать, а с кем проявлять суровость, мог прикидываться тупым, чтобы сбить спесь с высокомерного свидетеля, становился своим в доску с теми, кто не ладил с законом, не чурался дружеской выпивки. Распутный слуга – тоже была его роль, та самая, которую Чарлз исполнял с особым удовольствием, потому что она многое обещала.

Точно так же вел себя лорд Нортбрук, в чем и признался Касс: его поступки и не всегда вежливые замечания были ради собственного удовольствия. Ох уж эти мужчины!

– У меня нет на это времени, – пробормотала Кассандра. – Нужно вернуться в Ардмор-хаус.

– Зачем? – сердито вопросил брат.

Она расправила покрывало возле его ног.