– Потому что ненормальная кузина герцога, которая сбежала от мужа, не может жить в гостинице. И прежде чем ты предложишь мне оставаться здесь, дома, скажу: нет! Кузина Ардмора не может жить под одной крышей с бывшим полицейским с Боу-стрит, у которого к тому же сломана нога.

– И все равно мне это не нравится.

Упрямство – любимое оружие Чарлза, и порой оно давало результат, когда другое, более драматическое оружие не действовало.

На Касс оно не влияло никак. Она была неуязвима.

– Я не играю роль метрессы лорда Нортбрука, – напомнила Касс брату. – Я его кузина, которая сбежала от мужа-тирана, любителя распускать руки. У меня мог быть нос Наполеона и нижняя челюсть Габсбургов, если бы это имело значение для его светлости.

«Она такая простушка!» Неужели ей никогда не забыть этих слов? Впрочем, это неважно. Даже облаченная в скандал – самую модную одежду из всех прочих – она останется простой.

Несмотря на ее уверения, Чарлз был непреклонен, и Касс вдруг сообразила почему.

– Проблема ведь не в этом, да? Не в том, что задумал лорд Нортбрук? Ты не боишься за мою добродетель, а хочешь, чтобы я была здесь и ухаживала за тобой. – Она бухнулась на изножье его кровати, и Чарлз взвыл от боли. – Наберись смелости и хотя бы изобрази, что тебе стыдно.

– Как я могу изображать стыд, если ты сидишь на моей больной ноге? Это тебе должно быть стыдно!

– Я ее даже не коснулась, просто села рядом. Тебе прекрасно известно, что я должна работать, и оплачивать сиделку для тебя мне не по карману.

Он зашуршал газетами с виноватым видом ну или изобразив таковой.

– От Нортбрука за работу в особняке Деверелла мы получали с тобой по пять фунтов в неделю каждый, – напомнила ему Касс. – Где твоя первая выплата?

Светло-карие, как бренди, глаза Чарлза, такие же, как у нее, скользнули в сторону.

– Заплатил хирургу?

– Нет, расходы покрыл Нортбрук. Сказал, что травму я получил на работе, поэтому оплата лечения – его забота.

– Скажи спасибо лорду.

У герцога Ардмора был легион финансовых проблем, но все равно его наследник распоряжался большими ресурсами, чем пара разоренных аристократов, которые трудились для Боу-стрит.

– Значит, у тебя остались эти деньги?

Чарлз взял в руки журнал и принялся его листать.

– Ты выглядел бы намного убедительнее, если бы перестал терзать старый номер «Ассамблеи красоты».

Номер наверняка принесла экономка, миссис Джеллико, которая души в Чарлзе не чаяла, а кроме того, собирала модные картинки.

Кассандра заранее знала ответ на свой вопрос, который повторила дважды. Деньги Чарлза ушли на какую-нибудь ерунду: на цветы для очередной пассии, которая обратила на него внимание, на бренди для полицейских с Боу-стрит. Чарлз тратил деньги так, словно они не имели никакого значения, как и раньше.

Она опять поднялась, порылась в ридикюле.

– У меня осталось немного денег. Постарайся как-то прожить на них, – посмотрев на брюки Чарлза, правая штанина которых была разрезана доверху, Касс добавила: – Как только встанешь на ноги, тебе потребуется новая одежда, и в первую очередь брюки.

Он откинул в сторону журнал с картинками весенней моды трехлетней давности.

– Если отдашь свои деньги мне, на что будешь жить сама?

– Как это мило с твоей стороны! Наконец-то удосужился поинтересоваться моим благополучием. – Вытащив из ридикюля горсть монет, она ссыпала шиллинги и пенсы в миску, стоявшую на умывальнике, оценила эффект, потом торчком вдавила последнюю монету в сломанный кусок мыла. – Пока я буду находиться в Ардмор-хаусе, лорд Нортбрук возьмет все мои расходы на себя и будет продолжать платить мне такое же недельное жалованье.

У него между бровей залегла складка.

– Мне все равно это не нравится.

Кассандра с такой силой ударила по куску мыла, что монета взлетела в воздух.

– Неужели? Что ж, так как ты всю прошедшую неделю делал только то, что тебе хотелось – и предыдущие двадцать шесть лет, – тогда, возможно, это принесет тебе пользу: поможет расширить умственные границы.

У Чарлза аж челюсть отвисла.

Как же он похож на нее! А в детстве их и вовсе трудно было различить. Повзрослев, Чарлз вытянулся, стал на несколько дюймов выше, но его лицо оставалось зеркальным отражением ее лица. Увидев ошеломленный и полный боли взгляд брата, Касс почувствовала себя так, будто нанесла рану самой себе, наклонилась, отыскала монету и бросила в миску к остальным.

– Приду проведать, когда смогу.

Чарлз что-то проворчал, а Касс усмехнулась:

– Впрочем, подумаю. Может, пришлю Джейн присмотреть за тобой.

Джейн Трюэтс, проститутка и воровка, не только виртуозно чистила карманы граждан, торговала одеждой – иногда прямо со своего обильно укутанного тела, – но и была штатным информатором на Боу-стрит, самой изобретательной особой, какую только знала Касс.

Чарлз застонал.

– Она в полсекунды оставит меня без единого пенни.

Касс не сомневалась: брат будет счастлив, если Джейн запустит ручку ему в карман. Чарлз никогда не признавался в своих нежных чувствах к ней, но его лицо было как открытая книга, когда юная воровка оказывалась рядом.

– Тогда тебе нужно попросить у нее совета, как выживать самостоятельно.

– Совет у Джейн… – лицо Чарлза залила краска.

Касс фыркнула, заметив его смущение.

– Веди себя как следует, береги ногу, а то навсегда останешься инвалидом.

– Касс! – Чарлз наклонился вперед и попытался было схватить сестру, но со стоном откинулся на подушки. – Где твое сестринское сострадание?

– Оно выпало из окна особняка Девереллов, – заявила Касс. – Но перед этим чудесно провело время.

Она вышла из комнаты и направилась в свою крохотную спаленку. Уложив в саквояж вещи, Касс задумалась, стоит ли брать любимое платье. Темно-зеленый ситец чудесно смотрелся на плечиках в этой каморке, но в гостиной Ардмор-хауса вряд ли будет уместным.

Ее гардероб никогда не будет соответствовать роли чертовой кузины герцога! Может, ей стоит всем говорить, что она специально переоделась служанкой, когда отправилась в лоно семьи?

Платье она все-таки решила взять с собой – свернула и сложила так аккуратно, как никакая горничная ни одной благородной дамы не сумеет. Она вступает в мир шелков, атласа и уловок, и все, что любила Касс Бентон, не имело для него никакого значения, но оставалось важным для нее. В окружении любимых вещей она чувствовала себя увереннее.

Кассандра вспомнила, что есть еще один предмет, который она хотела забрать с собой. Вернувшись в маленькую гостиную, которая примыкала к двум спальням, она взяла с каминной полки миниатюру в золотой коробочке – единственное украшение здесь – и подержала на ладони, вглядываясь в дорогое лицо, написанное красками на слоновой кости, затем резко защелкнула золотой футляр.

Заглянув в комнату Чарлза (он опять рассматривал «Ассамблею красоты», но на этот раз с неподдельным интересом), Касс кашлянула, привлекая к себе внимание, подняла руку с золотым футляром и сообщила:

– Я беру бабушку с собой в Ардмор-хаус.

– С какой это стати? – возмутился Чарлз. – Она и моя бабушка тоже.

– Прости, но мне нужно, чтобы со мной было что-то родное.

Миниатюрное изображение, написанное в то время, когда их бабка – благородная дама – была полна надежд на свадьбу с джентльменом из высшего общества, – это было все, что осталось от ее огромного приданого. Следующие поколения были столь расточительны, что едва не пустили их с братом по миру.

Как получилось, что миниатюру в золотом футляре не продали, чтобы оплатить счета, Касс не понимала, но была благодарна за это. Сама она никогда не позволит продать реликвию. Ей дали имя в честь бабушки, которую она никогда не знала молодой, но которая до самой своей смерти оставалась стройной и привлекательной, с хорошим чувством юмора, что выразительно передавала миниатюра. Несмотря на потерю мужа и дочери, несмотря на то что зять оказался непостоянным и ненадежным, она не сдавалась и обеспечивала их.

В ответ Кассандра платила ей любовью и обожанием. Кассандра-старшая умерла пять лет назад, и Касс испытала чувство огромной потери. На тот момент ей был двадцать один год. Но если такая потеря стала ценой за любовь, то в этом случае цена была справедливой.

Вот так и случилось, что она заменила бабку: обеспечивала их обоих, находила работу для Чарлза, а потом выполняла большую часть этой работы. Скорбь не должна застилать разум, и ей нельзя было размениваться на мелочи. Она могла отдать пять фунтов, но только потому, что собиралась заработать гораздо больше.

– Ладно, забирай, только береги, – сказал Чарлз. – И присядь, я расскажу тебе о работе для Фокса.

Опустив саквояж на пол, она села рядом с братом.

– Надеюсь, не потревожила твою ногу? Итак, какие у тебя задумки насчет Боу-стрит? Я чего-то не знаю?

Иногда Чарлз ходил в суд без нее: Касс не могла официально заниматься расследованием по причине своего пола, – но судья был вполне доволен, что она помогала брату в работе.

Чарлз повернул к ней журнал и показал картинку.

– Как думаешь, Джейн будет хорошо смотреться вот в такой шляпке?

– Нет, если ты купишь ее на деньги, которые я тебе оставила. А Джейн может сама стибрить такую шляпку до того, как ты встанешь на ноги.

– Она может стащить и для тебя: на твои шляпки смотреть грустно.

– Ничего подобного. Просто они не такие модные, как в «Ассамблее красоты». – Касс вырвала журнал у него из рук. – Фокс. Боу-стрит. Расследования. Для какой работы нужна тебе я?

– Ладно. – Между бровями у Чарлза появилась складка – редкое выражение озабоченности. – Для такой, которая тебе еще не знакома. Речь идет о кофейне при небольшой пекарне.

– Ты про ту, что на Харт-стрит?

Касс помнила все, что имело отношение к делам или пирогам: и то и другое, каждое по-своему, имело прямое отношение к выживанию.

Чарлз кивнул:

– Мне кажется, он берет взятки.

Касс покрутила ниточку на покрывале.

– Ты должен знать.

– Это несправедливо! Ладно, справедливо. Но тут ущерб налицо. Фокс считает, что ночной сторож предлагает деревенским девушкам приличную работу, а потом переправляет их в дома терпимости.

– Бедные овечки, – мрачно произнесла Касс. – Значит, он пользуется их доверием, чтобы потом обмануть.

Нет ничего удивительного, что у Чарлза такой обеспокоенный вид. Даже если полицейским с Боу-стрит иногда приходится закрывать на что-то глаза или брать при случае взятки, все-таки вопросы общественного доверия и безопасности были для них священными.

– Да, это если Фокс прав, – откликнулся Чарлз. – Чтобы быть уверенными, нам нужно взять сторожа в момент получения взятки. Я ведь не считаю, что тебе понравится превратиться в девушку из деревни, которой нужна помощь.

Касс фыркнула:

– Харт-стрит. Там ведь сторожем работает Феликс, не так ли? Будет чудом, если он сразу же не опознает меня как мисс Бентон с Боу-стрит. И потом, мне одной роли вполне достаточно.

Вид у Чарлза был такой, что он сейчас начнет возражать, и Касс остановила его, подняв руку:

– Ладно, я что-нибудь придумаю. Хорошо?

Напряженные плечи Чарлза расслабились. Еще бы нет! «Я что-нибудь придумаю» – магическая формула, которая перекладывала груз ответственности на плечи Кассандры.

– Что еще? – спросила она.

Ничего из того, о чем он рассказал, не было срочным – обычный набор: очищенные карманы, разбитые головы, украденные часы, пьяный бред, поломанные вещи. Просто присутствовать в суде, быть готовым сорваться с места по какому-нибудь вызову – неотъемлемая часть повседневной работы.

– Не знаю, как я смогу работать в двух местах в одно и то же время, – задумалась Касс.

– Заведи близнеца. В этом и заключается моя стратегия достигать двойного успеха в работе.

– Прекрасный план. Что ж, очень хорошо, – криво усмехнулась Касс.