Я зашёл в коридор, разулся и, войдя в зал, увидел «красный уголок» – иконы и лампадку. Сразу понял, что тут дела не будет. Повернувшись к иконам, перекрестился и поклонился. Женщина увидела это и поинтересовалась:

– Ты – верующий пионер?

– Да, верую в Бога, но это не мешает мне быть пионером.

За чаем мы проговорили почти час о вере и советском строе. Я не уговорил её разрешить сыну вступить в пионеры, потому что она считала, что советское государство «от лукавого», раз проводит гонения божьей веры. Вот тут я с ней поспорил о вере в Бога и попах, среди которых во все времена были порядочные люди или стяжатели. Потихоньку в доме собирались члены большого семейства. Заглянул в светлицу Димкин брательник Женька, прошедшей весной окончивший восьмой класс. Если Димка дрался по необходимости, поддерживая свой авторитет, то Женя дрался постоянно, считаясь в нашем районе конкретным драчуном.

Видя, что собралось много домочадцев, я понял, что пора уходить. На прощание его мама перекрестила меня, произнеся:

– Что бы ни случилось, Саша, ты верь в Бога. Он всегда поможет.

– Спасибо вам. До свидания.

На следующий день ко мне подошёл Димка:

– Шорох, ты к нам больше не ходи. Я в пионеры вступать не буду.

– Я это понял. Больше не приду.

О результатах похода я отчитался классухе, а она завучу.

А потом настало 7 ноября, и школа приняла участие в торжественном шествии по центральной улице города. Всё-таки это было незабываемое действие. На центральной площади, несмотря на холод, играет духовой оркестр, а, может, и не один. Выстроившись в колонны по предприятиям, радостные от чувства единения люди, разговаривая и смеясь, с транспарантами идут по главным улицам города. Конечно, не все были довольны тем, что в выходной день надо идти на демонстрацию и мёрзнуть там, но когда они оказывались в толпе сослуживцев, всех охватывала праздничная эйфория.

Где-то впереди топают мои родители и Жека, а сестра осталась дома – маленьких к этому шествию не привлекали. Наш класс так же привлекли к участию в этом деле, поэтому, пристроившись в конце общешкольной колонны, ученики топали по главной улице города. Я шёл в компании своих друзей, болтая с ними и идущими рядом девчонками: Леной Светлой, Викой Данилкиной, Таней Фединой, Юлей Ларионовой и Таней Краюхиной.

После демонстрации многие шли в кино, а взрослые сбивались в компании и заходили в кафе, столовые, пирожковые или рюмочные пропустить рюмочку-другую водочки, закусить и пообщаться. Мы решили толпой махнуть в кинотеатр. Сейчас в прокате шла очень смешная английская кинокомедия "Мистер Питкин в тылу врага". Пока ждали сеанс, в буфете кинотеатра покушали пирожных. Одним словом, мы хорошо отметили этот день. Праздник революции пришёлся на четверг, так что учебная неделя была короткой. Нам требовалось отучиться всего лишь пятницу и субботу, и снова был выходной.

Быстро пролетел ноябрь и пришли зимние холода с ветрами и снегом. Поскольку я был приезжим, то никакого нажитого годами имущества у нас не было. Поднакопив денег, с сеструхой отправились в магазин "Динамо", чтобы купить нам лыжи и санки, а себе ещё коньки и клюшку с шайбами. А то друзья уже играли на улице в хоккей и катались на лыжах, а у меня такого спортинвентаря не было.

На улицах начались хоккейные баталии, где на дороге на укатанном снегу ставили два камушка – ворота, и сражались. Когда надоедало, брали лыжи и выкатывались за город. А на выходных там с раннего утра бегали сотни лыжников-энтузиастов. А если и от этого уставали, то катались на коньках на залитых при школе или на стадионе катках. Там тоже были толпы катающихся – сейчас многие люди вели спортивный образ жизни. А ещё нашим любимым делом был поход на «курган» – находящуюся на пустыре недалеко от нас горку высотой метров 20, с которой скатывались на санках, картонке или попе.

Родители поглядели на это дело и купили лыжи себе и Евгению. Теперь по воскресеньям всё наше семейство шло за город, вливаясь в ручейки таких же любителей лыж, и бегали на них по нескольку часов. В перерывах, пока отдыхали, пили чай из термоса и лопали взятые с собой бутерброды.

Придя в понедельник школу, школьники увидели объявление, что по причине больших холодов занятия отменяются – на улице столбик термометра опустился ниже 30 градусов мороза. Расходясь по домам, народ весело гомонил:

– Ура, занятия отменяются!

– Что, пацаны, переодеваемся, берём санки и валим на курган?

– Валим! Встречаемся на горе.

В активных играх уличной детворы прошла зима. Несмотря на свою взрослость, я всегда любил подвижные игры, поэтому, пока позволял возраст, с удовольствием гонял в них с друзьями. По своим знаниям я мог поступить в институт, закончить его и пойти работать. Только зачем мне было это делать, если судьба дала возможность вновь очутиться в детстве!

По улицам потекли ручьи тающего снега и дети занялись тем, что пускали спички-кораблики, уходя вслед за ними на соседние улицы. За полгода занятий утренней зарядкой я стал сильнее и наглее, то есть теперь сознательно не спускал по отношению к себе никому хамства. В итоге за зиму ещё раза три схлестнулся со школьными раздолбаями. Две драки были рядовыми, а вот в третий раз мы устроили такой махач, что меня вызвали на совет пионерской дружины.

В 5 "Д" классе учился отпетый троечник и хулиган Мишка Подгузный. Конечно, в классе никто его Подгузником не называл, потому что за такой волюнтаризм Миша мог отдубасить смельчака, чего никто не хотел. Так что его погоняло звучало более демократично – просто «Михей». Зайдя на перемене в буфет, я купил себе чай и булочку, собираясь отойти в сторону и перекусить. Большая школьная столовка и два крытых спортзала достраивались и должны были заработать в следующем году, а пока школьники ютились в узком буфете. Тут в буфет залетел Михей, став бегать вдоль очереди и смотреть, что осталось на витрине. Делал это он так активно, что толкнул меня, отчего весь чай оказался на моём пиджаке и брюках. Миша этого не заметил, продолжая суету у прилавка. Меня это разозлило, и я решил поругаться:

– Слышь, Подгузник, ты чего творишь?

Парень развернулся, схватил меня за грудки и произнёс:

– Как ты меня назвал?

– Затычкой для жопы я тебя назвал. Бери и покупай мне новый чай.

Вообще, мне было непонятно, почему ползунки называют "подгузниками". Гузна – часть тела над анальным отверстием у курицы (откуда хвост растёт). У ребёнка же есть кобчик, а гузны нет в принципе!

Из этих глубоких по своему содержанию размышлений меня выдернул голос Мишки:

– А чего ты на пути стоишь? Купил и отваливай, а не создавай очередь. А за подгузника я тебе сейчас морду набью.

– Пойдём за школу, побазарим!

Мы подрались. Я дрался более грамотно, и силушка появилась, так что до крови отделал «центрового» дэшников. Всё бы на этом и закончилось, но, видать, кто-то сдал нас учителям, и об этом случае стало известно директору. И это тоже было не так страшно, если бы не одно «но». В это время в 10 классе училась его старшая сестра Ольга, которая являлась комсоргом школы. Татьяна Даниловна поправила причёску и сказала: «Шорохов, конечно, отличник, но изрядный драчун. Ольга, вызови его на заседание совета пионерской дружины и пропесочь».

И вот я стою в кабинете, где проходит заседание совета школьной пионерской дружины. Перед заседанием случайно услышал, как Ольга говорила председателю Совета, что надо сурово наказать Шорохова. За столом сидят председатель Совета дружины шестиклассница Галя Галюкова, ещё девочки и «ботаны» из 6-х и 7-х классов, а руководит процессом лично комсорг. Самоё интересное, что в это время многие активисты верили в пионерию и важность своей миссии, а Подгузная – в идеалы комсомола, по крайней мере, говорила о них очень убедительно. Девушка не могла справиться со своим мелким братом, но от души желала наставить на путь истинный школьные массы.

По этой причине она подошла к вопросу очень принципиально и теперь взывала к моей совести, истинно веря в силу пионерского слова. Ей поддакивают остальные, по очереди нудя, почему я так плохо себя веду. Мне смешно, но я не подаю вида. Слово берёт Галина:

– Шорохов, расскажи нашему Совету пионеров, что произошло?

– Драка.

– Это мы понимаем, что ты подрался. Расскажи нам, в чём её причина? Из-за чего она произошла?

– На меня опрокинул стакан с моим чаем троечник и хулиган Подгузник. Я сказал ему, что раз он такой му-у-у… Мужчина, то должен извиниться. В ответ Михаил послал меня в увлекательное путешествие на три буквы. После этого я предложил этому хулигану пойти за школу и по-пионерски поговорить. По-пионерски поговорить не получилось, потому что Миша балованный и хулиганистый мальчик. Наверное, дома его совершенно не воспитывают. В итоге мы разобрались по-пацански.

Поглядывая на краснеющее лицо Ольги, про себя усмехался, ведь речь шла об её младшем брате. Народ тоже знал, кто такой Мишка, но сохранял суровые лица. Выслушав «шпильку» в свой адрес, слово взяла комсорг:

– Шорохов, ты понимаешь, что драться – это плохо?

– Понимаю, товарищ комсорг.

– Тогда почему ты постоянно дерёшься? В первой четверти вообще получил "неуд" за поведение, во второй "удав", и сейчас ты снова стоишь одной ногой на грани получения второго «неуда» в году!

– Это ужасно! Я больше не буду.

– Что ты больше не будешь?

– Стоять одной ногой не буду.

– Шорохов, ты понимаешь, что ты позоришь звание пионера?

– Почему позорю? Я защищаю его от посягательств разных хулиганов. Ведь пионер должен бороться с проявлениями хамства, являясь примером для остальных. К тому же дерусь не я один, а половина пацанов в школе. Вы просто не знаете об этом.

– Очень плохо, что пионеры дерутся. Пионер должен бороться убеждением, а не дракой, иначе он становится даже хуже, чем хулиган.

– Это почему же?

– Потому что теряет своё лицо, становясь в один ряд с хулиганами.

– То есть надо просто подставить своё лицо под кулак хулигана, чтобы остаться выше него, но с облитым пиджаком и разбитым носом?

– Нет, Шорохов, ты не так меня понял. И, вообще, прекрати извращать суть поведения пионера.

– Хорошо, прекратил.

Это тянется полчаса. В итоге Галина переходит к заключительному этапу собрания:

– Александр, ты должен торжественно поклясться, что перестанешь драться.

– Клятву дают только при вступлении в пионеры, поэтому клясться я не буду.

– Вот же упёртый! Тогда ты должен торжественно пообещать, что не будешь драться.

– А Подгузный будет и в следующий раз набьёт мне лицо? Очень хорошо придумали. Нет уж, и этого я обещать не буду.

– Шорохов, тогда мы будем вынуждены поставить вопрос ребром.

– Каким ребром?

– А таким, что тебя поставят на учёт в милицию.

– За что?

– За драки.

– Ставьте вопрос, товарищ Подгузная. Я могу лишь пообещать, что первым не буду драться. Это я готов пообещать, но защищать честь и достоинство пионера и гражданина СССР буду. Об этом даже в Конституции написано, или вы против Конституции?

– Мы «за» положения Конституции. Так что, Шорохов, сейчас, в присутствии своих товарищах ты торжественно пообещаешь не драться.

– Хорошо, товарищи члены Совета дружины, я обещаю торжественно не драться.

– Так и запишем в протокол собрания: «Александр Шорохов обещал торжественно не драться, дав честное пионерское слово». Ты даёшь честное пионерское слово?

– Даю честное пионерское слово.

Меня отпустили, я вышел из кабинета и в голос засмеялся. Народ вставал из-за столов, собираясь разойтись по домам, а Галина заметила:

– Он ещё и смеётся. Неисправим!

Директор знакомилась с отчётом о проведённом собрании, которое ей показала комсорг:

– Ольга, прочитай, что вы записали в решении.

Ольга вчиталась и цокнула языком: