Девочка Давида (страница 12)
Внутри ампулы протекала желтая жидкость. Он взял мою руку и насильно вложил ампулу в ладонь. А затем крепко ее сжал.
Я проглотила слюну. Она была с металлическим привкусом, и я вспомнила о пощечине.
– Внутри ампулы – достойная месть за твоих родителей, Жасмин. Ты горела этим много лет. Ты хотела уничтожить его. Ты просила меня, и я все достал. Я все для тебя сделал. Отплати мне достойно.
Я погладила холодное стекло и содрогнулась.
Жидкость. Мощная. Сильная.
Шестьсот секунд в ней.
– Я обещал, что подстрахую тебя, когда ты сделаешь свое дело. Ты все подстроишь так, чтобы это выглядело как самоубийство. Это черное пятно ляжет на всю их династию. Им в жизни не отмыться.
Я кивнула. У каждого из нас была своя выгода.
Монарх мстил своему врагу. Между ним и семьей Басмановых когда-то пролегла черная полоса, и я выгодно вписывалась в его план по их устранению.
– Только теперь я не хочу быть похожим на него, – я покрутила ампулу.
Я поняла это слишком поздно.
– Девочка, – Монарх разозлился, – либо ты будешь сильной и отомстишь за своих родителей, либо…
– Либо?
Мое сердце гулко забилось.
– Если Давид не умрет, тогда умрешь ты.
– Ты угрожаешь мне?
Мой учитель жестоко улыбнулся:
– Не я. Из вас двоих выживет лишь один. Либо ты убьешь его первой, либо он тебя. Предательниц не щадят, Жасмин.
А потом добавил:
– Когда Давид узнает о том, что ты хотела его отравить, я тебе не помогу. Даже не проси.
Руку грело прохладное стекло. Монарх уехал, спустя время уехала и я.
Вместе с ампулой.
***
– Жасмин, я жду. Выходи, – велел Давид.
Я очнулась в его ванне. Сколько я так стояла – не знаю. Крохотное стекло в моих руках нагрелось и стало почти горячим.
Осталось дело за малым – дождаться нужного момента. Когда Давид будет в эйфории, он выпьет абсолютно все, что я ему преподнесу.
– Я просто урод, – прошелестела губами.
Я крутила ампулу в разные стороны и представляла, как Давид будет корчиться в агонии.
Раньше – с наслаждением.
Теперь – затравленно, с болью.
– Сколько можно мыть руки? В конце концов, я тебя и с грязными руками хочу.
Я хрипло отозвалась:
– Я выхожу, Давид. Я выхожу…
Монарх был прав: в этом мире нам обоим не место. Выживет лишь один, и на этот раз это буду я.
Я забросила ампулу в сумочку и, наконец, помыла руки.
А когда вышла, Давид сразу набросился на меня. Я едва успела откинуть сумку подальше. Лопатки прожгла боль – он вжал меня в стену, запрокинул голову и грубо поцеловал.
– Подожди, Давид…
Я попыталась его оттолкнуть.
Но он лишь крепче сжал меня в своих руках. Я охнула, треск ткани оглушил обоих.
– Молю же, подожди!
Его затуманенный взгляд остановился на моих губах.
– Давай закажем выпить? – попросила я, задыхаясь.
– Выпить?
Давид был голоден, но совсем не по еде. Мой вопрос поставил его в тупик.
– Я хочу, чтобы, когда мы закончили, на столе стояла еда. И вино. Пожалуйста, давай закажем?
Давид нахмурился, но отпустил меня. Пока он делал заказ в ресторане, я раздевалась.
Платье я повесила на стул, туда же сложила и все белье. Так я смогу одеться быстрее.
Когда я опустилась на постель – совсем обнаженная – я бросила взгляд в коридор. На полу была брошена сумочка, в которой таились последние вздохи Давида Басманова.
– Еду и полусухое привезут через…
Давид обернулся и охрип.
Он медленно приблизился, не сводя с меня взгляда. Голодного, дикого.
Я улыбнулась, отклонившись назад, и уточнила:
– Через сколько?
– Через полтора часа, – прохрипел он.
Он не сводил с меня восхищенного взгляда.
Я раздета и в его власти. Груди коснулся прохладный воздух, бедра чуть разведены.
Откинувшись локтями на кровать, я учащенно задышала.
– С нетерпением буду ждать…
Глава 16
Давид потушил свет. Краски исчезли, на тело опустились тени.
Томный свет луны освещал постель, на которой вскоре двое займутся любовью.
– Моя девочка…
Давид подошел очень близко и погладил меня по щеке. Ему нравилась моя податливость, пластичность тела. Я встретила довольный взгляд и прильнула к широкой грубой ладони, будто я и в самом деле боготворила этого мужчину.
Наверное, Давид Басманов был мужчиной мечты.
Сильный, смелый, невероятно опасный. С таким мужчиной не построишь семью, но этот факт был его единственным недостатком.
Кроме того, что он убил всю мою семью.
– Хватит, Жасмин. Умоляю тебя.
– О чем ты?
Давид тяжело дышал.
Его шершавый палец спустился к моим губам, он погладил их едва уловимо, и я ощутила на себе, как дрожали его пальцы. Вот, как сильно он хотел меня.
С затуманенным взглядом Давид очертил контур, погладил щеку. Он потихоньку сходил с ума, желая обладать мною безраздельно.
Он смотрел на мои губы и вспоминал, как я ублажала его той ночью в лесу, стоя на коленях. Давид возбуждался от воспоминаний.
– Думать. Хватит думать, Жасмин, – хриплая просьба.
Я кивнула.
А он повалил меня на кровать.
Давид навис надо мной и расставил руки по сторонам, чтобы удобнее было рассматривать меня. Его трофей, его эксклюзивный экспонат.
– О чем ты думаешь?
Его горячее дыхание обжигало мои губы. Он любовался мной без скрытого подтекста.
– О тебе.
Зверь просчитывал, в какой позе хочет взять меня и в каком положении сможет войти глубже.
Безумец.
Когда он склонился ниже, то его выпуклая ширинка коснулась моего обнаженного бедра. Едва ощутимый ток пробрал нижнюю часть тела.
Он поцеловал меня. Жадно, страстно.
И так медленно, будто мы располагали целой вечностью – не торопясь и растягивая удовольствие. А когда он меня отпускал, то дышал так тяжело, что горячее дыхание обветривало мои мокрые от поцелуев губы.
Давид лег иначе, распределяя вес на руки, и лунный свет на миг захватил его напряженное лицо.
С его лба катилась капелька пота.
– Ты красивый, – сказала я.
Сейчас он живой.
Он потеет, целует меня, чувствует желание.
Это временно.
– Нравлюсь?
Я не ответила, а он и не ждал. Накинулся на мои губы как изголодавшийся зверь и перешел к активным действиям, не желая растягивать прелюдию.
Его ладонь накрыла левую грудь и слегка помяла ее. Я распахнула рот, задыхаясь от новых чувств. Неизведанных. Неопробованных ранее.
Давид отпустил мои губы и склонился ниже. Жадным, пожирающим взглядом он рассматривал мои затвердевшие соски, затем склонился и жадно захватил ртом один.
Я выгнулась ему навстречу, издав шумный вдох.
В глазах все померкло.
Наверное, я бы смогла полюбить его. И даже подарить ему детей… когда-нибудь в зрелости, когда жизнь рядом с Давидом стала бы чуточку безопаснее.
Но не в этой жизни.
Когда он ласкал мою грудь, я схватилась за его напряженные плечи. Неуверенными движениями я медленно расстегнула сорочку и нащупала шрам под мелкими темными волосами. У него их было много, я трогала каждый и изучала.
Каждый из них – это история его жизни, которую мне знать опасно.
Давид жадно разминал мою грудь ладонью, а другую осыпал поцелуями – каждый сантиметр. И этот резкий контраст между болью и нежностью заставил меня впиться в его волосы.
Так на его голове я почувствовала неровность кожи – его очередную историю.
– Откуда он у тебя? – прошептала я.
Давид взялся за ремень. Он резко сбросил мои руки со своего тела, запрещая трогать свои шрамы.
Давид расстегнул ширинку и обнажился, но не спешил овладевать мною. Он навис над моим распластанным телом и почти нежно убрал мокрые пряди со лба. Оказывается, я тоже вспотела.
– Я спрячу тебя ото всех, если понадобится.
Я с наслаждением потрогала его крепкую грудь. Он был большим и сильным. Страшно сильным. И голос его был таким низким, будто он едва сдерживается, чтобы не взять меня.
– Я буду тебя защищать, моя девочка…
Я улыбнулась и погладила его напряженные руки. Предательниц не защищают. Только не тех, в чьих сумочках спрятан яд.
Я молчала, и Давид с удовлетворением смотрел на мое податливое и покорное тело. Он погладил бедро, и его ладонь немного заползла внутрь. Распахнутый в жажде рот твердил о диком намерении.
Взять меня.
Сейчас.
В его руках появился глянцевый квадратик с ребристыми краями. Я опустила взгляд, когда он порвал его и молниеносно натянул резинку на свой твердый член.
Давид заметил это и усмехнулся:
– Ты сексуально краснеешь.
Я тихо вскрикнула, когда он забросил мое правое колено себе на сгиб локтя и жадно стащил меня к изножью кровати. Я тихо уткнулась в его грудь. Давид так часто дышал, что за дыханием я не сразу услышала, как бьется дьявольское сердце.
Когда он решительно развел мои бедра, между ног я ощутила прилив жара.
Все тело давно горело, и он чувствовал это.
– Моя Жасмин…
Давид шептал мне на ухо всякие приятности, от которых тело становилось буквально ватным. Он уговаривал меня покориться, развести бедра шире и позволить войти.
Будто я была против.
Будто не за этим я пришла к нему.
Когда он шептал, я теряла связь с реальностью. Становилась совсем безропотной, чтобы ему было удобнее подстроить мое тело под удобную позу. Чтобы овладеть мной было еще приятнее.
– Я возьму тебя так…
Я распахнула глаза, напоровшись на черный взгляд зверя. Давид подложил ладонь под поясницу, заставил меня сладко прогнуться в выбранной им позе.
И все еще удерживая мое правое колено на весу, опустился на меня.
Все случилось страшно быстро. Я уткнулась открытым ртом в его крепкую шею и простонала. Он крепче сжал меня в своих объятиях, и из стона вышло лишь сдавленное мычание.
– Тихо, тихо…
Давид вошел в меня.
Его член ворвался в горячее нутро жадно, тесно, ритмично. Давид сжал меня в своих тисках на случай, если я захочу вырваться из его сетей, которые он ставил так невыносимо долго.
Еще он гладил меня: заботливо убирал мокрые пряди со лба, вытирал пот. Но когда я распахнула глаза, то не увидела в его бездне ни грамма сожаления. Так и должно быть. Это первый раз, все женщины через это проходили.
– Все пройдет, – сказал он и поцеловал меня.
А когда он отпустил меня, мои губы горели.
Давид задвигался во мне.
Капли пота стекали с его лба на виски – туда, где страшно выступали вены. Так сильно он держался, чтобы не трахать меня в полную силу.
Я отвернулась, кусая израненные губы. Его хватка все еще не утихала, я тихо постанывала и иногда терялась в реальности. С каждым движением его бедер я срывалась в черную пропасть.
Я падала, когда он был во мне.
Я возвращалась, и он все еще скользил внутри.
Так тяжело, натужно. Мое тело с трудом принимало его член, но это ничего не меняло: Давид давно решил, что мое тело принадлежит ему.
Я открыла глаза, тихо простонав. Кровать скрипела в такт движениям его бедер. Он входил в меня сперва нежно, затем настойчиво, и почти все время целовал меня, заглушая мои стоны.
– Моя девочка… – вторил он в который раз.
Я вернулась в реальность, когда на голову упали первые капли воды. Он мыл меня. Ночью.
Давид заботливо обтер меня полотенцем и собственнически прижал к себе.
– Ты в порядке?
– Да…
Когда мы вернулись в спальню, в свете луны на простыне я увидела темное пятно. Давид тоже. Он сдернул простынь и уложил меня на одеяло.
И вновь ласкал мое тело до исступления.
Вновь подхватил меня под колено, отвел его в сторону и опустился на меня.
Я раскинула руки и простонала.
В этот раз тише.
Слаще.
Покорнее.
Этой ночью Давид не терпел инициативы и управлял моим телом, как ему заблагорассудится.