Проклятый артефакт (страница 5)
– Чем тут пахнет? – первым делом спросил Любомир.
– Угощайся, – я подвинула к нему целую половину пирога. – У меня ещё есть огурцы, колбаска, малиновый взвар, только хлеба нет.
– Кулебяка? – недоверчиво протянул он, когда раскусил пирог. – Сама пекла?
– Домовой, – фыркнула я.
А чем ещё заниматься в ведьминской избе, когда селяне с их живностью мне достались на диво здоровые, тёмными проклятьями не балующиеся, а вместе с хозяйством перепала старая поваренная книга? Блюда там назывались кушаньями, а продукты мерялись фунтами, щепотьями, чашками и бутылками. Взялась я кухарить с горя, но потом втянулась и с каждым разом выбирала «кушанье» позабористей, чтоб потратить на него не только полдня, но и немерено сил.
– Я такую кулебяку последний раз лет в десять у бабушки ел, – облизывая крошки с куска фольги, мечтательно признался ведьмак.
– У меня ещё расстегаи хорошие выходят, только с собой не взяла, – почему-то решила похвастать я.
– Да ты не Мурка Золотая Ручка, а хозяйка с золотыми руками, – похвалил Любомир. – Вот у меня одна бывшая как-то взялась блины печь. Представляешь, чуть кухню не спалила. Хорошо, что я заранее противопожарный артефакт там обронил.
– Заранее обронил? – отрезая себе кусок колбаски, уточнила я.
– Конечно. Знал же, что безрукая. Враг я себе, что ли?
И потянулся к колбасе.
– Хлеба нет, – напомнила я.
– А что она так пахнет, что и без хлеба одним махом всю проглотишь? – пожаловался он.
Чеснока и трав с пряностями не пожалела, вот и пахнет колбаска. А ещё коптила я на вишнёвых и яблоневых веточках, да можжевеловых ягод бросила, вот и вышло «кушанье» пахучее и вкуснючее. И самой мне очень нравилось.
– Ты и это – сама? – чуть ли не с восторгом спросил ведьмак. – Научишь?
– Да там простой рецепт, – небрежно отмахнулась я. – А коптильня у тебя есть?
– Найду, – с воодушевлением пообещал он. – Вот вернём проклятый артефакт, возьму отпуск и уж тогда займусь. Ты, главное, рецептик не зажми.
Я обещала, что рецептик не зажму, и тут ведьмак стал серьёзным.
– Пока спал, всё думал, как так вышло-то с твоим проклятьем? Может, не одно оно было, а? Я какое-то другое снял, а «к рукам липнет» осталось?
– Какое другое? – я удивилась.
Не могла же я, специалист по тёмным проклятьям, подцепить в кургане целых два проклятья и вообще не заметить?
– Ну давай разбираться, – предложил он. – Во-первых, оно не смертное, так?
Так. Иначе мы бы тут сейчас не разговаривали. Андрей Степанович любил пугать студентов байкой, как в одном раскопанном кургане полегла вся экспедиция, потому что каждый попал под смертное проклятье, завязанное на порог погребальной камеры. Все, кто его переступал, раньше или позже уходили в мир иной. Разница между первой и последней смертью составила полтора дня, а дольше всех продержалась собачка одного из археологов – прожила на неделю дольше своего хозяина.
– Конечно, – добавлял он, – с ними не было ни одного мага, чтобы предупредить о беде. Но и маги бы в этом случае не помогли.
Байка – ложь, да в ней намёк. В этой лжи практически не было. Почти каждый Заволжский курган запечатывался смертным проклятьем.
– Значит, тебя могли проклясть и не в кургане. Тихо, – поднял он раскрытую ладонь, предупреждая мою резко отрицательную реакцию. – Лучше подумай, кому, кроме архимага, дорожку перешла. И сильного мага вспоминай, потому что меня до сих пор штормит.
– Да ладно, – сказала я. – Выдумываешь, потому что тебе стыдно.
– Мне стыдно, – кивнул он спокойно. – Что сразу двух проклятий не разглядел. Правда, у меня всё же другая специализация.
– Обманул, а я тебе поверила, – гнула я своё.
– Значит, так. Сейчас снова тратить столько силы на обряд нерационально, – объявил он. – Когда закончим дело с посохом, обещаю снять с тебя и второе проклятье. А пока надо как-то его нейтрализовать.
– Как? – безнадёжно спросила я, убирая остатки припасов в сумку.
– Не знаю. У нас есть время до Всеволжска, давай поэкспериментируем.
Как это поэкспериментируем? Мне что теперь, уже сознательно обносить магазины на заправках? Видно, протест был написан на моём лице большими буквами, потому что ведьмак засюсюкал:
– Ну что ты сразу пугаешься? Я буду рядом, всё получится. Это же просто эксперимент. Где твоя учёная прыть? Где энтузиазм? Азарт где, я спрашиваю?
Азарт с энтузиазмом сидели в таком глубоком схроне, что не то что достать, разглядеть было сложно. Про прыть и вовсе молчу.
– А я тебе дам доверенность на Васю, будешь и во Всеволжске кататься, – пошёл с козырей ведьмак.
– Шантажист, – буркнула я. – Подожди, теперь и мне надо в кустики.
– Это да? – слышала я весь свой недлинный путь за раскидистые кусты ивняка в кювете.
Ладно, чем я, в конце-то концов, рискую? Своей репутацией? Так её не стало четыре года назад, после первого же случая магического воровства. А тут такая возможность – две недели ездить на шикарном автомагиле повышенной проходимости! Может, и обратно в Вахлуевку на нём вернусь? В то, что ведьмак избавит-таки от проклятья архимага, я теперь не особо верила. Но понять, что произошло, хотелось.
Вернувшись, обнаружила Любомира, доедающего колбасу. Как же всё-таки зовут его друзья, Мирчик или Любчик?
– Ну что, голова прояснилась? – прочавкал он. – Садись за руль, пока помозгуем, а дальше пробовать начнём.
– Чего пробовать? – спросила я недовольно и села, куда сказано.
– Для начала мне вот что скажи, – уже нормально артикулируя, спросил Любомир, – ты перед той заправкой странно себя вела. Как будто отключилась на время. Так с тобой всегда было перед приступами?
Заметил всё-таки.
– Голова стала хуже работать сразу после погребальной камеры, – отчиталась я, заведя мотор. – Я это с приступами не связывала, сумеречные состояния возникали сами по себе. В Вахлуевке их почти не было. Думала уже, что всё прошло.
– Ладно, – ведьмак опять пересел на пассажирское кресло и крутил в руках ту же коробочку с полузнакомыми символами на крышке. – Это мы пока опустим. А вот сами приступы – они начинаются сразу, как ты заходишь в магазин, или нужен какой-то триггер? Как это происходит?
«Вася» слушался меня всё лучше и просился рвануть с места в карьер. Я позволила, тем более что вспоминать, «как это происходит», желания не было никакого.
– Не анализировала, – буркнула я. – Это от меня не зависит, понимаешь?
– А ты хоть раз действительно что-то своровала? – серьёзно спросил ведьмак. – Удалось хоть однажды насладиться результатом и награбленным добром?
Я покачала головой.
– То есть проклятье всё же не «ручки-липучки», – задумался он.
– А что же тогда? – чуть не вспылила я.
– Думаю, что архимаг-живодёр пошёл дальше, – сказал ведьмак, – и за отъём своего посоха наградил проклятьем воровской неудачи. Не выйдет с ним из тебя Мурка Золотая Ручка, – скорбно закончил он.
– Не вижу большой разницы, – я смотрела на дорогу, чувствовала себя уверенно и спокойно и действительно не видела большой разницы между тем и этим.
– Ну как же, – принялся убеждать Любомир, – одно направлено на то, чтобы честный человек стал вором, а другое на то, чтобы испытывать стыд и страдание от неудачной кражи. А ты с твоей честной натурой наверняка и от сильной вины мучаешься.
Каждый раз мне было настолько стыдно, что провалиться сквозь землю – просто лёгкая прогулка сквозь все слои земной коры по сравнению с моими муками. Хуже… Даже представить себе не могу, что могло быть хуже. Так что пришлось согласиться, всё это время я не видела дальше своего носа.
– А меня тебе обокрасть не хочется? – продолжил расспросы ведьмак.
– Нет, – я даже плечами передёрнула.
Если б это происходило ещё и с теми, кто просто неудачно под руку подвернулся, я бы уже рехнулась.
– Во-от, – обрадовался он. – Значит, тут ещё подвязана публичность деяния. А в Тёмные времена за такое не руки отрубали – головы. Живодёр на пустяки не разменивался.
В голове словно снова раздалось то мерзкое старческое «хи-хи-хи».
– План такой. На каждой заправке заходим в магазин и смотрим, как развивается ситуация, – постановил ведьмак.
– Вместе? – уточнила я.
– А что, если ты приходила в магазин не одна, а с кем-то – приступа не случалось? – вопросом на вопрос ответил он.
Сейчас казалось, что каждый раз была одна, но я-то экспериментов не ставила. И не до анализа было, когда от стыда выгорали лицо, предохранители и лампочки души. Я снова подумала, что проклятье полностью отключило мне мозг, раз я столько времени сидела в страданиях по уши и даже не пыталась задуматься, как и что.