Другая экзистенциальная угроза – это быть покинутым. Мы не можем удовлетворить наши архаичные потребности, сколько бы средств ни тратили на это. Наши потребности бесконечны, а возможности наших родителей и всего мира ограниченны. Между ними всегда есть разрыв. Но, если этот разрыв огромен и превращается в пропасть, человек с детства может определять себя через эти незакрытые потребности, и впоследствии это приведет к значительным проблемам с самооценкой. Другими словами, каждый ребенок склонен думать: я – это то, что со мной произошло, или я – это мое окружение, или я – это то, какие послания от мира я получаю.

На детей в величайшей степени влияет динамика в семье и среда: бедность, расизм, сексизм и так далее. Все это находится за пределами их сознания, но дети думают, что это про них, что это их определяет. Эти травмирующие самооценку установки – а они есть у всех нас – могут проявляться в разных формах. Это и самосаботаж, и избегание реального выбора в жизни. Это постоянная борьба с миром за свои желания. Это самоограничение и саморазрушение. Это и гиперкомпенсация: «Посмотрите, как я богат. Посмотрите, каких успехов достигли мои дети». Все это компенсирует внутреннее чувство неполноценности.

Страх быть покинутым тоже развивает в человеке комплекс власти, но проявляется этот комплекс иначе, чем при угрозе подавления со стороны мира.

Здесь из-за наших нарциссических ран мы стремимся к контролю над другими. Наиболее коварная форма такого комплекса – родительская манипуляция ребенком. Часто родители хотят, чтобы их дети стали похожими на них – с теми же религиозными ценностями, культурными предпочтениями и так далее. Но такое желание агрессивно и деструктивно. У нас у всех есть нарциссические раны, вопрос лишь в том, в какой степени мы перекладываем ответственность на других людей, ожидая, что они залечат эти наши раны, в то время как сделать это можем только мы сами.

Чрезмерная потребность в других людях, в одобрении – как окружающих, так и самого себя – тоже разновидность реакции на угрозу одиночества. У всех нас есть потребности. Это нормально, это делает нас людьми, но эмоциональная несамостоятельность, зависимость от мнения других, как мы знаем, имеет тенденцию отталкивать людей.

Итак, избегание, поиск власти, отказ от собственных ценностей, пониженная самооценка и чрезмерная потребность в одобрении – вот формы реакции человека на столкновение с миром, в который нас буквально выбросили, а также на страх быть покинутым. Мы должны также обращать внимание на то, какие паттерны избегания характерны для нас.

Избегание всегда имеет последствия. Чтобы выяснить, каковы эти последствия, спросите себя: как я реагирую на попытки людей управлять мной? В какой момент я становлюсь чрезмерно уступчивым?

Я люблю повторять, что мне пора открывать программу «12 шагов» для анонимных «приятных людей». Мы бы регулярно устраивали собрания и делились грустными историями о том, как мгновенно, уже автоматически мы жертвуем своими ценностями только ради того, чтобы нас приняли.

Вот что делает с нами страх быть покинутыми: в детстве мы усваиваем, что нехватка чего-либо определяет нас, и так страдает наша самооценка. Как именно это происходит? Приводит ли это к выработке саморазрушительных моделей поведения? Или же мы обнаруживаем, что нам просто необходимо любым способом усиливать свое чувство значимости? Я каждый раз думаю об этом в аэропорту. Для пассажиров бизнес-класса есть специальные стойки регистрации; их первыми привозят к самолету. Но ведь все мы в одном самолете и приземлимся в пункте назначения одновременно. Разве все эти преференции бизнес-классу решают какие-то задачи помимо восполнения психологического дефицита? А комплекс власти? Мы используем других для удовлетворения нарциссических потребностей или испытываем потребность в контроле. Все это отталкивает людей, то есть в итоге мы добиваемся прямо противоположного эффекта. Люди, испытывающие постоянную сильную потребность в одобрении, склонны возлагать на окружающих бремя – раз за разом подтверждать их ценность. Со временем это, как правило, начинает отталкивать окружающих, и человек остается без поддержки, которая ему так необходима.

Влияние невидимых сил

Конечно, кроме вредных паттернов, которые вырабатываются под влиянием травм, детство может наградить нас понимающими родителями, которые всегда поддержат, или другими родственниками, или учителем, или тренером. Поэтому мы также должны спросить: что поддерживало меня в детстве? Что давало мне ощущение собственной ценности? Когда я не чувствовал, что должен заслуживать любовь, одобрение, валидацию? Что сформировало меня или подтвердило мое право находиться здесь, чувствовать то, что я чувствую, и желать того, чего я желаю? Что дало мне разрешение отправиться на поиски того, чего я хочу в этой жизни? Вспоминаю ли я это, когда сталкиваюсь с неизбежными жизненными трудностями? Если я не чувствую права быть собой, не считаю себя достойным – почему? Неужели это снова та старая история? Если нет, то в какой именно момент я решил, что неудачи и разочарования в жизни определяют меня как человека?

Я часто встречаю людей, которые не чувствуют, что они ценны сами по себе. Они часто нерешительны, находятся под влиянием своего окружения. Таким образом, обретение чувства собственной ценности и значимости становится единственной и самой важной задачей второй половины жизни. Ценны ли вы в собственных глазах? От этого зависят многие из наших решений, последствия которых множатся, формируя наш жизненный путь. Слишком часто мы определяем себя через то, что с нами произошло.

Как уже было сказано, дети часто напрямую определяют себя через окружающие их реалии – бедность, расизм, сексизм и тысячи других моментов, которые не имеют ничего общего с душой ребенка или его потенциалом, с тем, как он может проявить себя в будущем. Часто желаемым результатом терапии является следующее открытие: мы – это не то, что с нами уже произошло, мы сами решаем, кем стать. Этот переворот в сознании невероятно важен, чтобы начать жить так, как мы сами хотим, и идти на риск, необходимый для реализации нашего потенциала. Другими словами, мы – это то, что мы хотим выразить через себя, а не то, что с нами когда-то произошло.

Как юнгианский аналитик я часто пытался сопоставить то, что случилось с человеком, и то, кем он себя считает (его старые ограничивающие истории). Порой в это невозможно поверить, но случившееся с нами произошло на самом деле за пределами нас самих, где-то там, снаружи. И то, что случилось «где-то там», не определяет нас. И даже вообще редко связано с тем, какие мы есть. Это нас случайно задели проблемы другого человека, его ограниченность. Наша жизнь как была, так и остается независимым путешествием. Отделять свой путь от своих историй – сложный, но необходимый шаг в свободную и наполненную жизнь.

Еще один вопрос, который следует задать себе, звучит так: кем я себя считал тогда, на той стадии своего взросления? И что, по моему мнению, мне нужно было делать в жизни или чего жизнь ждала от меня? Часто мы наблюдаем за окружающими, в частности за членами семьи, в поисках подсказок – как мы должны себя вести и чего от нас ожидают. Кроме этого мы опираемся на другие культурные нормы, этническую принадлежность, религиозное воспитание, дух времени и так далее. Это коллективное бессознательное часто отделяет человека от его руководящих инстинктов, он становятся побочным продуктом своего окружения, носит в себе зародыш непрожитой жизни.

Например, на протяжении всей моей юности мой отец работал на заводе по производству тракторов и грейдеров, и эту работу он ненавидел. Он еще и работал по выходным: развозил уголь. При мне он ни разу не пожаловался. Он смирился со своей участью и переносил невзгоды так мужественно, как только мог. Но я чувствовал, что он подавляет свои эмоции. Поэтому я тоже учился подавлять, сдерживать, не выплескивать то, что происходит внутри. Само собой, чувства эти никуда не исчезали. Они просто бурлили внутри, переполняли меня, и все это, конечно, должно было напомнить о себе позже. В зрелом возрасте подавленные чувства могут вылиться в депрессию, боль от осознания того, что мы проживаем черновик нашей жизни, приспосабливаемся, а не прислушиваемся к себе и не выражаем себя. Когда мы игнорируем эмоции, мы перестаем видеть и понимать, как наша душа, наша психика реагирует на обстоятельства нашей жизни. Старое клише о том, что нужно быть в контакте со своими чувствами, верно, потому что мы не придумываем себе чувства. Это отдельные от нас реакции, оценки того, как наша психика воспринимает нашу жизнь, а не того, что наши бушующие комплексы считают правильной жизнью.

Это самоотчуждение, эта разобщенность приводят к тому, что мы становимся чужими самим себе. Такое внутреннее расщепление является благодатной почвой для депрессии и злоупотребления препаратами. Человек попадает в цикл повторяющихся реакций, последствия которых только накапливаются.

Когда я был ребенком (я думаю, и с вами такое было), мир посылал мне всевозможные послания. Хотя во время Второй мировой войны я был в полной безопасности, в самом сердце Америки, я всей душой верил, основываясь на том, что видел вокруг, что моя роль в жизни – вырасти, пойти в солдаты и убить кого-нибудь или же быть убитым в бою. В детстве эти мысли стали причиной многих моих бессонных ночей, хотя никакой настоящей опасности мне не грозило.

Еще один вопрос, который следует задать себе: если бы я мог изменить что-то сейчас, к какому моменту в прошлом я бы вернулся? Как мы знаем, жизнь редко дает второй шанс, но все же, если можно было, каким шансом вы бы воспользовались? И какое знание, которым вы не обладали тогда, подсказывает вам это решение? Смысл этого вопроса заключается не в том, чтобы вызвать сожаление и чувство ресентимента и обвинить себя или других. Смысл в том, чтобы, подобно криминалисту, осмотреть «место преступления», изучить изнутри архитектуру своего выбора и своих чувств. Ведь если мы не распознаем свои ошибочные решения и, возможно, не признаем, что они были приняты нами по необходимости, то, скорее всего, останемся в плену этих решений навсегда. Мы можем спросить себя: чье невидимое влияние проявлялось, возможно, в переходные периоды нашей жизни и заставляло нас двигаться именно в этом направлении, а не в каком-либо другом? Это влияние все еще ощущается? Очень важно тщательно проанализировать причины, по которым мы принимали важные для нашей жизни решения, потому что их (причин) воздействие на нас все еще прослеживается, они все еще определяют все наши действия.

С учетом влияния на нас различных обстоятельств и наших собственных историй у нас, в сущности, есть только три пути. Первый и наиболее распространенный путь – это повторение. Под влиянием неоднократно закрепленной истории мы склонны воспроизводить ее. Это и приводит к созданию паттернов, которые могут существовать десятилетиями, передаваясь от одного поколения другому.

Второй путь – бежать в противоположном направлении, когда сталкиваемся с чем-то опасным или трудным. Гиперкомпенсация. Каждый раз, когда человек говорит: «Я не буду таким, как моя мать» или «Я не собираюсь жить жизнью своего отца», нас по-прежнему определяет то, что находится вне нас, – жизнь другого человека.

Третий путь – найти способ это исправить. Мы можем попытаться отвлечься, завалить себя таким количеством дел, что у нас не будет возможности рефлексировать, обдумывать свои решения. Можно попытаться «пролечить» внутренние конфликты различными способами.

Но в любом случае наши истории играют определенную роль в нашей жизни, повторяем ли мы их, компенсируем или неосознанно пытаемся исправить. Поэтому мы должны задать такой вопрос: какие формирующие послания все еще присутствуют в нашей нынешней жизни? И еще практичный вопрос: что наши истории заставляют нас делать и от чего удерживают?

Призвание как зов души

На соответствующем форуме мы могли бы спросить: почему, когда мы делаем все правильно (насколько это в наших силах), нам кажется, что это не срабатывает? Почему это не приносит удовлетворения? Иногда приходится обратиться к психопатологии.