– Спокойно, спокойно, – прервал их нетерпение хирург. Его угловатые черты выдавали напряжение от долгих часов работы. – Парень жив. Думаю, опасность позади. Сейчас он находится в реанимации под присмотром.

Из груди Джулии вырвался вздох облегчения, с души словно спали оковы и глаза наполнились слезами счастья.

– Можно к нему? – дрожащим голосом спросила она.

– К сожалению, пока нельзя, – извиняющимся тоном произнёс доктор.

– А… когда будет можно?

– Как только Дункан Джеймисон придёт в себя и его переведут в палату. Мы будем держать вас в курсе, – добавил он на прощанье и ушёл.

С минуту Ли и Джулия стояли неподвижно, не верили ушам своим и не знали, куда себя деть. Но первая сдалась Джулия.

– Господи! – прошептала она и обняла Ли.

***

Юнеса

Все разъехались по домам, когда стало известно о состоянии Дункана. Операция прошла успешно, но ребята больше ничего не могли сделать для своего друга, только ждать. В больнице остался Ли, который вызвался переночевать – мало ли что может понадобиться.

Юнеса тоже не поехала домой. Сама не понимала – почему. Либо для того, чтобы избежать Джастина, либо для чего-то еще, и она явно знала, для чего, только вот духу не хватало признаться себе.

Уже около часа она бродила по коридорам больницы, прислушиваясь каждый раз, когда в отделении открывались двери, надеясь не столкнуться с Ли. Он находился в зале ожидания, в другом крыле и не знал, что она тоже осталась.

– Вы что-то ищете? – спросила мимо проходящая медсестра.

– Нет, спасибо, – вежливо ответила Юнеса, и её хрипловатый голос эхом отдался от стен. – Я уже нашла, – добавила она и свернула в другое крыло.

В зале ожидания было тихо. Неяркий свет ламп отбрасывал причудливые блики на диваны и стены, на цветочные горшки в углу. Внутри находился только один человек, и Юнеса распознала в нем фигуру Ли. Он дремал, положив на ладонь подбородок, или же просто сидел с закрытыми глазами. Понаблюдав за ним минуту-другую, Юнеса прошла между рядами и села напротив. Ли – не лучшая кандидатура в компанию, однако, «лучше худой мир, чем добрая ссора» – так часто говорил её папочка. Если постараться не ругаться с Ли, то возможно, у них получится разговор. Её вздох оказался громче, чем она того желала, и Ли открыл глаза.

– Почему ты не дома? – спросил он, моргая.

Юнеса не шевелилась. Впервые за эти несколько месяцев после суда, они с Ли остались наедине. Юнеса сама себе удивлялась, но не чувствовала к Ли ни обиды, ни злости. Что случилось с ней? Может быть такое, что размолвка с Джастином повлияли на неё? Так оно или нет, сложно сказать, но пока это загадка даже для неё.

– Как Дункан? – спросила она первое, что пришло в голову.

– Он под действием лекарств. Спит.

– Сегодня ты показал себя с лучшей стороны. Я даже удивлена. Не думала, что Дункан так не безразличен тебе.

– По-прежнему считаешь меня эгоистичным? А ты сможешь хоть на минуту поверить, что человек может измениться? А Дункан – мой лучший друг, мой единственный друг, раз уж на то пошло. Меня охватила ярость, потому что я не готов его потерять.

– Хм… Заботили бы тебя так все.

– Юнеса, – Ли подался чуть вперёд, и слабый свет осветил его точёное лицо, – отбрось свои глупые амбиции. У тебя были все шансы почувствовать мою заботу.

Разговор напрягал, но Юнеса изо всех сил старалась не напрягаться. Не ссориться с Ли. Не ссориться с Ли. Откинувшись на спинку дивана, она сложила руки на груди.

– Ты вёл себя по-свински.

– Да, согласен. Мои методы оказались не совсем удачными. Мне многому нужно поучиться у него, – Ли указал в ту сторону, где находилась реанимация. – Например, любить.

– Любить? Сомневаюсь, что он любит эту свою – как её? – Ким, кажется. Кстати, кто-нибудь сообщил ей?

– Ким тут ни при чем. Дункан любит другую девушку и, к несчастью, безответной любовью. Но это какой силой воли нужно обладать, чтобы находясь рядом с ней, скрывать свои чувства. Я же полная противоположность.

– Хорошо, что ты это понимаешь, – тихо сказала Юнеса. – Только я сейчас хочу уточнить одну деталь: кого это Дункан любит безответно?

– Не догадываешься?

– Я её знаю, да?

Ли бросил взгляд в сторону реанимации, затем на Юнесу и сказал:

– Это Джулия.

***

Юнеса

Юнеса вернулась из больницы поздно обеспокоенная и взволнованная. В голове не укладывались слова Ли. Дункан любит Джулию? Его силе воли можно было позавидовать, подумала Юнеса. Неужели в человеке может найтись столько мужества, чтобы скрыть чувства так глубоко, что никому не взбредёт на ум копаться в них? А с другой стороны, ей было жаль парня. Когда-то Юнеса на собственной шкуре познала невыносимые муки безответной любови. Не самое приятное чувство, особенно, когда объект этой неразделённой любви живёт под одной крышей.

Выйдя из такси, она вошла во двор. Ночь уже вступила в свои права, небо усыпали фонарики-звезды. Свет жёлтой луны разливался по саду, а на тёмном полотне – миллиарды ярких точек, образующие замысловатые узоры. Если поднять голову, то можно представить, как падаешь в эту мерцающую бездну. Засмотревшись, Юнеса едва не споткнулась.

Довольно быстро она пересекла просторный дворик и тихо прокралась в дом, чтобы никого не потревожить. В гостиной было темно, значит, ребята все спят. Сняв туфли, Юнеса на цыпочках направлялась в свою комнату, но добравшись до лестницы заметила тусклый свет лампы в библиотеке. Наверное, Кевин до сих пор работает, предположила она и хотела было идти дальше, но любопытство одержало верх. Стараясь не шуметь, она мягко подкралась к приоткрытой двери.

Нет. Это вовсе не Кевин.

Джастин.

Он сидел спиной и стряхивал пепел в пепельницу, а мысли его блуждали и запутывались всё сильнее. Юнеса стояла у порога и успела обратить внимание, что в пепельнице лежало уже несколько окурков. Внезапно она почувствовала жалость к этому курчавому пареньку. Жалость и нежность. Джастин много курил, когда ему действительно плохо. И Юнеса видела… нет, она не просто видела, она чувствовала на себе его безнадёжность, муки и переживания. Сердце сжалось в тугой комок, и появились сомнения: а правильно ли она сделала, когда порвала с ним?

Докурив сигарету, Джастин затушил окурок в пепельнице. После чего встал, чтобы направиться спать и даже потянулся к светильнику. И тут он заметил её.

– Когда ты вернулась? – этот вопрос вылетел у Джастина случайно, хотя позже он ничуть не пожалел об этом.

– Только что, – равнодушно ответила Юнеса, затем прошла внутрь. – А что?

– Просто спросил. Как Дункан?

– Ты много куришь, – проигнорировав вопрос о Дункане, сказала она.

– Это тебя беспокоит?

– Нет. Я просто спросила.

Комичность ситуации свела к тому, что они улыбнулись друг другу. Кто бы мог подумать, что они смогут еще так стоять лицом к лицу, не обвиняя и не упрекая. Юнеса машинально перевела взгляд на стол и теперь заметила то, что крайне удивило её – фотографии, где они с Джастином в Техасе счастливые и беззаботные, на барбекю вместе с его родителями. Где-то глубоко в душе она даже порадовалась. Интересно, а Джастин догадывается, что у него появился шанс? Сейчас они одни, и он просто обязан не упустить его.

– Это ты их сюда принёс?

– Нет. То есть… да.

– Хм. То были самые лучшие дни в моей жизни, – Юнеса помолчала, затем добавила: – И самые спокойные.

Уголки губ Джастина дрогнули в подобие улыбки. Напряжение спало, и ему на смену пришло облегчение.

– Мне вот эта фотография очень нравится, – он вытащил из всей стопки снимок, где они у костра. Он нежно обнимает обеими руками её талию, а Юнеса, в свою очередь, светится счастьем.

Разглядев фото, Юнеса рассмеялась.

– Тебе правда нравится эта фотография?

– Да.

– Нет, – Юнеса капризно вытянула губы в гримасу и с сердито нахмуренными бровями сказала: – Я здесь просто ужасно вышла. Смотри, какой кривой рот!

– А по-моему, ты вышла здесь очаровательной. Вот посмотри, – он нагнулся так, чтобы им обоим была видна фотография. – Ты улыбаешься и эта улыбка непринуждённая, как и сейчас. У тебя открытые плечи и это очень тебе идёт. – Джастин забрал фотографию и медленно положил её на стол. Юнеса хлопала ресницам, безуспешно пытаясь сообразить, куда их занесло. А Джастин продолжал: – Ты очень притягиваешь к себе и даже когда ты далеко, я чувствую аромат твоих духов, твоей молочной кожи… чувствую сладковатый вкус твоих губ… а если ты рядом, то непременно хочется вновь вкусить всю эту благодать.

Он прикоснулся к её губам, затем прикоснулся к ним вновь, а когда убедился, что Юнеса не сопротивляется, прильнул к ним в опьяняющем поцелуе.

Юнеса понимала, что поддалась слабости и дала волю чувствам. Но зачем? Неожиданно внутренний голос прошептал ей: «Юнеса, будь сильной. Не позволяй обмануть себя, иначе это приведёт только к страданиям».

И она оттолкнула его.

– Нет, Джастин.

– Но почему?

– Это в прошлом. Я больше не хочу попасть в твой капкан. Не хочу быть обманутой. Прости. Я лучше пойду спать.

– Да! – вспыхнул Джастин с досады. – Иди! А наутро не забудь поплакаться в жилетку своему Джею Си.

Юнеса остановилась в дверях, затем развернулась на одних пятках и, прищурив глаза, как это обычно делает Ник, выпалила:

– В таком случае, ты иди и целуй своих шлюх! – и гордо вздёрнув подбородок, вышла из библиотеки. Но у лестницы Джастин поймал её за руку и резко развернул к себе. Юнеса едва могла справиться с паникой, но брыкания только осилили хватку.

– Так я и буду делать, – с ненавистью сказал он и грубо впился в её губы, за что получил хорошую пощёчину. А всё так прекрасно начиналось.

Юнеса подобрала сумку, туфли и убежала наверх.

«Зря, Джастин. Очень зря».

***

Джулия

Еще никогда в своей жизни Джулия не чувствовала себя такой подавленной. Она стояла, крепко сжимая лямки кожаной сумки, и смотрела на друга, не моргая, сожалеющим взглядом.

Дункан лежал перед ней на больничной койке большой, сильный и в то же время такой беспомощный, беззащитный. Голова перебинтована, веки неподвижны, бледные губы, почти белые, были закрыты. Губы, к которым она случайно успела прикоснуться. В уголках век набухли слезы – она быстро заморгала, стараясь втянуть их обратно. Он жив, убеждала себя Джулия, сглатывая отчаяние. Врачи сказали, что вскоре он очнётся, на что, возможно, потребуется время… А если нет? Если он не очнётся?

Джулия вдруг вспомнила, как ударилась о тёмную воду. Тогда она была на краю пропасти, но никто не толкал её вниз. Как же все-таки не справедлива жизнь. Дункан оказался на грани не по собственной воле. Его организм боролся, но сам он не в силах себе помочь. Джулия чувствовала, что он нуждался в ней так же, как и она в нем в моменты, о которых вспоминать не хотелось. Так грустно было осознавать, что она не может прыгнуть за ним в эту тёмную бездну и вытащить так же, как он её когда-то.

– Но я здесь, – еле слышно прошептала она, и на миг показалось, что он отреагировал на её голос. Дрогнули уголки губ, и щеки словно обрели слабый румянец. – Ты меня слышишь, Дункан? – продолжала она. – Я знаю, что слышишь. Я здесь, чтобы сказать тебе – борись. Ты такой сильный и ты выдержишь, я верю в тебя. Мы еще так много должны сказать друг другу… – её голос дрогнул. Она посмотрела на приборы, которые помогали следить за его жизнедеятельностью. Пикающие сигналы свидетельствовали о том, что с пациентом все в порядке. – Без тебя я сломаюсь, – вновь сказала она. – Никто не сможет проникнуть так глубоко в суть моих душевных переживаний, никто не поймёт так, как ты. Да, и даже Брайан. У меня есть муж, но и он не способен видеть мои слабости. Ты нужен мне…