Внутри было пусто и сумрачно, на потемневших от времени стенах висели старые пожелтевшие фотографии, которые странно контрастировали с дешевой переливающейся новогодней гирляндой, протянутой над барной стойкой. Пахло темным крепким пивом и намертво въевшимся за долгие годы табаком.

– Готовят тут сносно, – буркнул Деккер, входя следом за Алис и прикрывая за собой дверь.

– Сносно? – фыркнул вышедший из подсобки высокий старик в переднике. – А чего тогда опять приперся да еще и даму привел? Шел бы в «Берлогу» или до мишленовского ресторана бы доехал, всего-то пара сотен километров.

– Добрый день, – вежливо поздоровалась Алис.

– Добрый день, – отозвался старик, протягивая руку. – Лоран Клас. Для вас просто Лоран.

– Алис Янссенс. Можно просто Алис, – улыбнулась она.

– Присаживайтесь, – радушно предложил Лоран. – Знаете, у нас тут…

– Мне горчичный суп и картошку фри, – перебил Деккер. – Кофе с собой, как обычно.

Он положил на стойку мелкую купюру, и Алис, которая уже готовилась к битве с этой его невыносимо мачисткой галантностью, вдруг растерялась.

– Мне… то же самое. И кофе. Черный, без сахара. Сколько с меня? И можно чек?

В конце концов, она в командировке. Ее расходы оплачиваются. Надо придерживаться правил, установленного порядка вещей. Это всегда помогало не теряться.

Рассчитавшись и забрав чек – кофе Лоран включать не стал «в честь знакомства» – она сняла куртку и села напротив Деккера.

Тот задумчиво смотрел в окно, небрежно откинувшись на старом, потертом диване, положив на стол одну руку, и Алис невольно засмотрелась – кисть у него и в самом деле была огромная, ей не показалось. И мощная. Крупные костяшки, широкая ладонь, красивые сильные пальцы. Он машинально сжимал их и разжимал, иногда постукивал по столу, словно о чем-то напряженно размышлял, искал ответ на какой-то вопрос. Или просто ждал?

Лоран гремел на кухне посудой, а потом снова вышел в зал. Алис подумала, что с заказом, но он быстро натягивал куртку.

– Отлучусь на пять минут. Надо в лавку, гренок не осталось, – пояснил он извиняющимся тоном. – Суп скоро будет.

Дверь снова звякнула колокольчиком и захлопнулась. Они остались одни. Деккер как будто только этого и ждал: тут же подался ближе к Алис через стол.

– Женщина, мадам Дюпон, которая нашла череп, видела кое-кого в лесу. Как раз в то же самое время. Один человек шел ей навстречу. Надо проверить, есть ли у него на одежде следы пороха и смазки.

– У него может быть дома оружие?

– Не должно. Это Петер Боуман, орнитолог-любитель, странноватый, но… мирный. Работает в мэрии. В том, что он был в лесу, в принципе, нет ничего подозрительного. Но надо отработать все версии. К сожалению, мадам Дюпон о встрече рассказала только сегодня.

– Он мог что-то заметить, – оживилась Алис.

Господи, неужели Деккер умел разговаривать нормально? Просто обсуждать с ней расследование, как с равной, не пытаясь привстать сверху, и не вести себя как мудак?

– Мог. Но кое-что заметила и Эва. Мадам Дюпон. Вернее, я ее заставил детально вспомнить. Этот орнитолог шел с пустыми руками. Ни сумки, ни пакета, ничего лишнего, одет в штаны и куртку. При этом я знаю, что он близорук.

– То есть бинокля при нем не было?

– Именно.

– И как же он тогда наблюдал за птицами?

– Хороший вопрос.

Звякнул колокольчик, дверь открылась: вернулся Лоран с пакетом и через несколько минут принес им суп и раскаленную, только что вытащенную из фритюрницы картошку.

Они ели молча. Алис наслаждалась действительно вкусной едой – и копчености, и хрустящие гренки были свежайшие, – но тем не менее старалась подстроиться под темп Деккера. Это было не сложно, он тоже ел быстро, хотя при этом аккуратно. Расправившись с супом, придвинул к себе картошку, поданную в железной сетке, обмакнул дольку в майонез.

Алис украдкой его разглядывала: это лицо, которое было одновременно таким неправильным и таким… удивительно гармоничным. Подходящим именно для него. Как будто только таким он и мог быть, этот странный инспектор Деккер, который работал в глухой дыре и ездил на дорогой машине, вел себя как мудак и плевал на правила, двигался, как огромный и сильный зверь, но при этом явно был очень умен и смотрел на людей так, словно видел их насквозь. Все в нем было противоречиво, даже в его внешности: резкие черты лица, которые, казалось, должны были плохо сочетаться между собой, и если рассматривать все по отдельности – наверное, так и было. Но вместе, именно в таком сочетании… под одним углом он казался почти пугающим, а под другим – необъяснимо красивым. Такое лицо – словно вне времени – может быть как и у чудовищного злодея, так и у сияющего героя. Необычное, запоминающееся, останавливающее на себе внимание, завораживающее. Бледная кожа, крупный нос, красиво очерченный большой рот, черные пряди волос, падающие на острые скулы, глубокий взгляд выразительных темных глаз. Все в нем было таким…

Притягательным.

Слово всплыло само собой, и Алис досадливо закусила губу. Она всю жизнь пыталась избегать таких, как он, так какого черта сейчас думает… Какого черта?

Он как раз сунул в рот дольку картошки, и Алис сообразила, что завороженно смотрит на его губы. Хватит! Она быстро доела свою порцию и вытерла руки салфеткой. Деккер взял стаканчик с кофе, встал и направился к двери.

Господи, как же бесило, что он ходил так стремительно, так широко шагая, и приходилось чуть ли не бегом его догонять! Она уже успела как следует разозлиться, когда в машине инспектор внезапно сунул ей красивый бумажный пакетик с бабочками.

– Что… это?

– От Эвы. Мадам Дюпон. Которая нашла череп. Просила передать «этой вашей девочке».

Слово «девочка» он произнес с такой интонацией, что кровь бросилась ей в лицо. Какого черта! Но сказать Алис ничего не успела, просто не нашла слов, а Деккер тем временем продолжал как ни в чем не бывало:

– Старуха уверена, что на хлам в ее сарае кто-то покушается. Хочет, чтобы вы сняли отпечатки пальцев с замка. Наверное, это можно квалифицировать как подкуп должностного лица, но мы закрываем на это глаза. Вкусное печенье, попробуйте. Нам она постоянно приносит.

– С заявлениями о странных типах, которые ошиваются рядом с сараем?

– В точку.

Алис вздохнула. Переход от мудаческого тона к нормальному, практически дружескому, был таким же резким, как манера инспектора стартовать с места на своем внедорожнике или носиться, хлопая дверями, по коридору в участке. Без прелюдий. Отпив глоток кофе, она открыла пакетик с печеньем и протянула Деккеру.

– Угощайтесь.

– Спасибо.

Печенье и в самом деле оказалось вкусным. Алис, доев одно, потянулась за следующим и… наткнулась на пальцы инспектора, который в этот момент тоже влез в пакет.

Черт! Она вздрогнула против воли, едва не пролив кофе. Смутилась из-за этого еще сильнее, мгновенно вспыхнула и отвернулась к окну. Что за глупость, почему она ведет себя как идиотка из-за полной ерунды? Украдкой глянув на Деккера, Алис увидела, как он ловко бросил печенье себе в рот и, кажется, едва заметно ухмыльнулся. Какой-то волчьей ухмылкой.

Черт, черт, черт! Или показалось?

* * *

Пора было прекратить о ней размышлять и подумать лучше о деле, но сосредоточиться никак не получалось. От ее волнения и напряженности как будто даже воздух в салоне машины наэлектризовался и звенел, и Марк буквально слышал, как она ведет внутренние монологи, то ругая себя, то пытаясь успокоить. Девчонка… Все оказалось еще хуже, чем он предполагал. Ему было и смешно, и одновременно даже неловко за нее. Он давно не встречал девиц, способных так очаровательно смущаться при одном случайном прикосновении пальцев. Может быть, и никогда не встречал. Марк Деккер и подобные эфирные создания обычно обитали в разных мирах.

Откуда она вылезла – такая ископаемая? Умница, отличница, из тех, кто всю жизнь проводит в библиотеке и видит мужчин только в кино и сериалах? Но при этом в ней была странная твердость. Марк это чувствовал безошибочно. Видел. Слышал. Скрытую, тайную часть – глубоко запрятанную, невидимую, но ощутимую внутреннюю силу, закаленный стержень. Домашние нежные девочки из теплой и любящей семьи такими не бывают, им негде и незачем этому учиться – быть одной против всего мира, знать, что кроме себя не на кого больше положиться, и упрямо идти вперед навстречу опасности, преодолевая страх.

Марк поймал себя на желании достать ее досье, покопаться в ее прошлом и одновременно с этим на вновь вспыхнувшей злости на дядю. О, этот пазл отлично складывался: именно таких этот ловец душ и привлекал, именно таких любил высасывать, именно его обаяние, мягкость и показная отеческая нежность заставили эту… Янссенс спрятать колючки. И лишиться своего единственного оружия.

Марк шумно выдохнул и, спохватившись, что чуть не проехал мимо дома Петера Боумана, резко затормозил. Девчонка еле слышно и коротко вскрикнула от неожиданности, ткнувшись в натянувшийся ремень безопасности, – звук вышел необъяснимо сексуальным. Марк отогнал мгновенно вспыхнувшую в голове неуместную картинку, как рывком перетаскивает ее через коробку передач к себе на колени, как девчонка обхватывает его за шею, а он отодвигает назад кресло, потому что она своей очаровательной задницей приземляется прямо на руль и случайно сигналит на всю улицу…

– Приехали, – сообщил он. – Кофе допили? Давайте стакан.

Боуман жил в маленьком коттедже на окраине, почти у самого леса, – дом прятался в глубине сада. В мэрии, где он работал, сказали, что у него сегодня выходной, и, судя по синеватым отблескам экрана телевизора в окне, он был дома. Отлично. Марк открыл багажник, чтобы Янссенс могла взять свой чемоданчик, и направился к двери. Позвонил. Ответа не последовало. Он позвонил еще раз. Прислушался. Только невнятный бубнеж телевизора. Велосипед стоял у калитки, значит, вряд ли Боуман куда-то уехал.

– Ждите у машины, – бросил Марк криминалистке.

Он обошел коттедж: почти облетевший сад был пуст, а задняя дверь дома оказалась чуть приоткрыта. Отлично, не придется вламываться и шокировать Янссенс очередным «вопиющим нарушением протокола». Марк достал пистолет и осторожно потянул дверь. Осмотрелся. Быстро проверил все комнаты, подвал. В доме было пусто. А еще удивительно чисто. Ни случайно брошенной вещи, ни отодвинутого стула или лежащей не на месте книги. Он прошел мимо кладовки в коридор, открыл входную дверь.

– Заходите.

Девчонка предсказуемо нахмурилась.

– Задняя дверь была открыта. К тому же я услышал вскрик. И грохот. А вы? Нет? Странно. Наверное, далеко стояли. Должен же я был убедиться, что с Боуманом все в порядке!

Она закатила глаза, но возражать не стала.

– Ну, раз мы здесь, давайте хотя бы осмотримся, – ухмыльнулся Марк.

Девчонка со вздохом кивнула и протянула ему одноразовые перчатки.

В гостиной – такой же прибранной и аккуратной – работал телевизор, а на диване валялся плед, словно только что откинутый. Янссенс, тоже натянув перчатки, подошла к стоящему у дивана столику, потрогала чашку с чаем.

– Теплая.

– Да, судя по всему, он сбежал за минуту до нашего прихода.

– Увидел в окно?

– Скорее всего.

Она огляделась.

– Это явно не дом…

– … человека, который без ума от птиц, – закончил за нее Марк. – Никаких фотографий, книг по орнитологии…

– Зато полно книг о мировом заговоре. – Янссенс остановилась у книжного шкафа.

– Упакуйте пока в ванной одежду из корзины для белья, – быстро сказал Марк. – Я обыщу стол.

– Без ордера?

Он подошел к девчонке вплотную, глянул сверху вниз, но она ответила ему твердым испытующим взглядом. Да, смутить ее таким образом было непросто: держать удар и спорить она явно умела. Совсем не то что столкнуться руками в пакете с печеньем.

– Янссенс, это же не ваш дом, – мягко, с едва заметной улыбкой произнес Марк. – Какая вам разница? Давайте, вперед! Разве вам самой не хочется?

Девчонка нахмурилась и скрестила руки на груди:

– Так нельзя.