– А его супербогатый друг? – Она пропустила мои слова мимо ушей. – Он торгует оружием, так что это весело.

Только в ее картине мира торговец оружием мог быть источником радости.

– Да, Сав и Эмили так взбудоражены, что готовы сразить горного льва. Ты познакомилась с ними?

– Не совсем. – Фрэнки наморщила нос, продолжая осматривать банкетный зал, вероятно, в поисках того, из-за кого от нее пахло, как от ребенка по залету на заднем сиденье машины наркодилера. – Полагаю, тот, кто их сюда пригласил, хотел произвести впечатление, потому что на их стол подано песочное печенье, специально испеченное любимым пекарем покойной королевы. Его доставили сюда самолетом прямо из Суррея. – Сестра одарила меня лукавой улыбкой. – Я утащила одно, пока никто не видел.

У меня екнуло сердце. Я безумно любила свою сестру. Но сейчас мне хотелось ее убить.

– И ты не украла одно для меня? – чуть не завизжала я. – Ты же знаешь, что я никогда не пробовала настоящего британского песочного печенья. Да что с тобой такое?

– Ой, да там еще полно. – Фрэнки просунула пальцы в туго заплетенную прическу и помассировала кожу головы. – И люди выстраиваются в очередь, чтобы поговорить с этими придурками, будто они Виндзоры или кто-то в этом роде. Просто подойди, представься и незаметно возьми одно. Там их целая куча.

– Песочного печенья или народа?

– И того и другого.

Я вытянула шею и посмотрела поверх ее головы. Сестра права. Очередь из гостей ждала возможности выразить этим двум мужчинам уважение. А поскольку я сама не гнушалась унизиться ради чего-нибудь вкусного, то направилась прямиком к группе людей, окруживших столик Косты и фон Бисмарка.

– …катастрофический налоговый план, который приведет к хаосу в экономике…

– …разумеется, мистер Коста, должен же быть какой-то способ избежать таких трат? Мы не можем и впредь финансировать все эти войны…

– …правда, что им не хватает технологического оружия? Я все хотел спросить…

Пока мужчины Чапел-Фолз своей болтовней погружали этих двоих в кому, а женщины наклонялись, чтобы продемонстрировать декольте, я протискивалась сквозь плотную толпу, не сводя глаз с желанной добычи – трехуровневого подноса, полного аппетитного песочного печенья. Сперва я небрежно опустила руку на стол. Не на что здесь смотреть. Потом наклонилась ближе к британским лакомствам – к центральному блюду.

Едва коснулась пальцами кусочка печенья, как вдруг ко мне обратился язвительный голос.

– А вы кто?

Вопрос был задан Кожей. А вернее, Ромео Костой. Он сидел, развалившись в кресле, и смотрел на меня с дружелюбием нильского крокодила. Забавный факт: они считают людей неотъемлемой частью своего рациона.

Я демонстративно присела в книксене.

– О, прошу прощения. Где же мои манеры?

– Точно не на подносе с песочным печеньем. – Его голос звучал сухо и безразлично.

Ладно. Суровая публика. Но я и правда пыталась украсть у него печенье.

– Я Даллас Таунсенд из семьи Таунсендов. – Я одарила его теплой улыбкой и протянула руку для церемонного поцелуя.

Ромео бросил на нее полный отвращения взгляд и оставил мой жест без внимания. Совершенно несопоставимо с масштабами моего предполагаемого преступления.

– Вы Даллас Таунсенд? – Тень разочарования омрачила его божественное лицо. Будто он ожидал чего-то совершенно иного. То, что у него вообще были какие-то ожидания, и так притянуто за уши. Мы не вращались в одних кругах. Да и вообще, я была на девяносто девять процентов уверена, что этот парень вращался только в квадратах. Уж больно он был резким.

– Вот уже двадцать один год.

Я глянула на песочное печенье. Так близко и все же так далеко!

– Мои глаза здесь, – отчеканил Коста.

Фон Бисмарк усмехнулся и схватил самый большой кусок, видимо, мне назло.

– Она просто прелестна, Ром. Такая баловница.

Прелестна? Баловница? О чем это он? Я с большой неохотой прошлась взглядом по столу от песочного печенья и посмотрела Ромео в лицо. Он был так красив. А еще с потухшим взглядом.

Он подался вперед.

– Вы точно Даллас Таунсенд?

Я постучала по подбородку.

– Хм, а вообще, если подумать, то я хотела бы изменить свой ответ на Хейли Бибер.

– По-вашему, это смешно?

– А по-вашему, это серьезно?

– Вы ведете себя глупо.

– Вы первый начали.

Со всех концов стола раздались вздохи. Однако Ромео Коста выглядел скорее равнодушным, нежели оскорбленным. Он откинулся на спинку кресла, опустив предплечья на подлокотники. Его поза, как и безупречно скроенный костюм от Kiton, придавали ему ауру немногословного короля с пристрастием к войне.

– Даллас Мэриэнн Таунсенд, – поспешила вмешаться Барбара Элвин-Джой. Мать Эмили выступала нашей сопровождающей на мероприятии. Она, как и все остальные, относилась к своей миссии слишком серьезно. – Нужно попросить твоего отца, чтобы сию же минуту вывел тебя из банкетного зала за то, что ты разговариваешь с мистером Костой в подобном тоне. В Чапел-Фолз так не принято.

Будь все, как принято в Чапел-Фолз, всех рыжих в городе уже сожгли бы на костре.

Я демонстративно понурила голову, рисуя носком на мраморном полу очертания круглого песочного печенья.

– Прошу прощения, мэм.

Но я вовсе не сожалела. Ромео Коста – придурок. Ему еще повезло, что у нас были зрители, а не то он бы увидел меня без прикрас. Я развернулась, собираясь уйти, пока не учинила еще больший переполох и папа не аннулировал мою черную карту^[8].

Но тут Косте непременно понадобилось заговорить снова.

– Мисс Таунсенд?

Для тебя – Бибер.

– Да?

– Надо бы извиниться.

Я развернулась на каблуках и уставилась на него со всей яростью, на какую только была способна.

– Вы не в себе, если думаете, что я стану изв…

– Я имел в виду, что это я должен извиниться. – Он встал, застегивая пиджак.

О-о-о! Десятки взглядов метались между нами. Я сама не понимала толком, что происходит, но сочла, что мои шансы добраться до песочного печенья только что выросли десятикратно. А еще я не могла не оценить его талант оставаться совершенно невозмутимым и уверенным в себе, даже когда он приносил извинения. Я всегда чувствовала себя беспомощной, когда извинялась. Коста же, напротив, использовал извинения, чтобы еще больше возвыситься над людьми. Уже и так было совершенно очевидно, что он совсем иного рода, чем другие мужчины из его окружения.

Я скрестила руки на груди, как обычно наплевав на все, чему меня учили на уроках этикета.

– Да. Не возражаю.

Коста не улыбнулся. Даже не взглянул на меня. Напротив, он будто смотрел сквозь меня.

– Приношу свои извинения за то, что усомнился в вашей личности. По неизвестным причинам я думал, что вы будете… другой.

При иных обстоятельствах я бы спросила у него, кто и что ему наговорил, но мне нужно было обойтись малой кровью и бежать, пока мой язык не навлек на меня еще больше неприятностей. Неспроста я восемьдесят процентов времени что-то жевала. К тому же я не могла смотреть на этого мужчину, не чувствуя при этом, будто мои ноги состоят из пудинга быстрого приготовления. Мне не нравилось, как из-за него становилось трудно устоять на ногах. Или как моя кожа вспыхивала под его взглядом.

– Хм, конечно. Ничего страшного. С кем не бывает. Приятного вечера. – С этими словами я помчалась обратно к своему столику.

К счастью, папа провел ужин в отличном настроении за разговорами о делах со своими друзьями. Должно быть, Барбара не исполнила свою угрозу и не пожаловалась ему на меня, потому что после подачи четвертой закуски он разрешил мне потанцевать.

И я танцевала. Сначала с Дэвидом из церкви. Потом с Джеймсом из школы. И, наконец, с Гарольдом с соседней улицы. Они кружили меня, удерживали в сложных па в считаных сантиметрах от мраморного пола и даже позволили мне вести в нескольких партиях. В конце концов, я почти восстановила свою уверенность в том, что вечер удался. Пока Гарольд не склонил голову с окончанием мелодии, а я не пошла обратно на свое место. Потому что, стоило мне повернуться, как рядом вновь оказался Ромео Коста. Будто призванный демон. Всего в нескольких сантиметрах от моего лица.

Пресвятая Матерь Божья, ну почему же грех всегда так соблазнителен?

– Мистер Коста. – Я опустила ладонь на обнаженную ключицу. – Прошу прощения, у меня кружится голова и я очень устала. Не думаю, что смогу потанце…

– Я поведу. – Он подхватил меня, отчего ноги оторвались от пола, и принялся вальсировать без моего участия.

Привет тебе, знак опасности размером с Техас.

– Будьте добры, поставьте меня на пол, – попросила я, поджав губы.

Он крепче сжал мою талию, и я прочувствовала очертания его мышц.

– Будьте добры, перестаньте прикидываться леди. Я видел, как Оливии Уайлд и то случалось играть более убедительно.

Ой-ей. Отчетливо помню, как мне хотелось промыть глаза с хлоркой после просмотра «Эффекта Лазаря».

– Спасибо. – Я расслабилась, вынуждая его держать меня на весу или же позволить мне обмякнуть на мраморном полу. – Честно говоря, быть благовоспитанным членом общества очень утомительно.

– Вы ведь подходили к моему столику за песочным печеньем?

Возможно, любая другая девушка кинулась бы все отрицать. Но так уж вышло, мне нравилась мысль о том, что Коста знал: не он был для меня гвоздем программы.

– Да.

– Оно было великолепно.

Я глянула на их столик поверх его плеча.

– Там еще осталось немного.

– Очень проницательно, мисс Таунсенд. – Он закружил меня с пугающим мастерством напористого чемпиона бальных танцев. Я сама не понимала, от чего меня мутит: от того, что он слишком быстро двигался, или от того, что оказалась в его объятиях. – Вы, случайно, не желаете дополнить его шампанским? Мы с Оливером только что приобрели бутылку «Кристал Брют Миллениум Кюве».

Оно стоило по тринадцать тысяч долларов за бутылку. Конечно же, я не устояла. Я попыталась подстроиться под его пресный тон.

– Если честно, я думаю, что бокал шампанского стал бы идеальным дополнением к песочному печенью.

Выражение его лица оставалось бесстрастным и спокойным. Господи, да что нужно сделать, чтобы заставить его улыбнуться?

Я смутно осознавала, что на нас смотрят. Мне пришло на ум, что мистер Коста не танцевал ни с кем, кроме меня, и стало не по себе. Саванна и Эмили утверждали, что он пришел не для того, чтобы искать себе пару, но они же говорили мне, когда мы еще ходили в детский сад, что коричневые коровы дают шоколадное молоко. Очевидно, что они не самый надежный источник информации.

Я прокашлялась.

– Вы должны кое-что знать. – Коста пристально посмотрел на меня серыми глазами цвета английской зимы, а выражение его лица намекало, что я не знаю ничего, чего не знал бы он. – Я помолвлена, поэтому если вы рассчитываете узнать меня поближе…

– Узнавать вас – последнее из моих намерений. – Пока он говорил, я впервые заметила маленький шарик жвачки, зажатый между его передними зубами. Судя по запаху, мятной.

– Слава богу. – Я расслабилась в танце. – Не люблю отказывать людям. Просто терпеть не могу, понимаете?

Мне не нравилась мысль о браке с Мэдисоном Лихтом, но и отвращения она тоже не вызывала. Я знала его всю свою жизнь. Будучи единственным ребенком папиного соседа по комнате в колледже, он часто бывал у нас в праздники и во время редких званых ужинов. У Мэдисона всего было достаточно. Он был достаточно привлекателен. Достаточно богат. Достаточно воспитан. При этом терпимо относился к моим причудам. К тому же восемь лет разницы в возрасте придавали ему лоск искушенного, опытного человека. Мы дважды ходили на свидания, во время которых он ясно дал понять, что позволит мне жить так, как пожелаю. Большая редкость для договорного брака в Чапел-Фолз.