Ромео Коста уставился на меня как на кучу горящего дерьма у него на пороге, которую ему нужно растоптать.

– Когда свадьба? – В его бархатном голосе слышалась насмешка.

– Понятия не имею. Наверное, когда окончу университет.

– А что изучаете?

– Английскую литературу в Эмори.

– И когда заканчиваете учебу?

– Когда перестану заваливать семестры.

Горькая улыбка коснулась его губ, будто он понял, что мои слова призваны его развлечь.

– И как вам, нравится?

– Вообще нет.

– Что же вам нравится, кроме песочного печенья? – Казалось, будто он потакает мне, лишь бы я не ушла.

Я не понимала почему. Не похоже, чтобы ему особенно нравилось мое общество. И все же его вопрос заставил меня всерьез задуматься, ведь мне не нужно было сосредотачиваться на том, чтобы правильно ступать в танце. Он все делал за нас двоих.

– Книги. Дождь. Библиотеки. Ехать ночью в одиночестве под любимый плейлист. Путешествия – в основном ради еды. Но история меня тоже занимает.

В Чапел-Фолз меня знали как девушку, которая целыми днями спускала деньги отца на роскошные сумки, постоянно ходила в модные рестораны и выискивала все стоящие романы в библейском поясе^[9]. Всем известно, что у меня не было достойных устремлений.

Но сплетники не все верно поняли. У меня было одно тайное желание. Потаенное устремление, для воплощения которого, к сожалению, требовался мужчина. Сильнее всего на свете я хотела стать матерью.

Казалось, все так просто. Достижимо. И все же для достижения такой цели необходимо совершить важные шаги, но ни к одному из них я бы нисколько не приблизилась в душном Чапел-Фолз.

– Вы очень откровенны. – Он произнес это так, будто в этом нет ничего хорошего.

– А вы очень любопытны. – Я позволила ему наклонить меня, пускай даже от этого мы стали еще ближе. – А вам что нравится? – из вежливости спросила я.

– Немногое. – Коста стремительно закружил нас, проносясь мимо Саванны, которая стояла с отвисшей челюстью. – Деньги. Власть. Война.

– Война? – выдавила я.

– Война, – подтвердил он. – Это прибыльный бизнес. К тому же стабильный. Где-то в мире всегда идет война, или какие-то страны к ней готовятся. Просто поразительно.

– Для политиков, может, и так. Но не для страдающих от нее людей. Не для детей, которые мочатся в постель от страха. Не для жертв, не для семей, не для убитых горем…

– Вы всегда такая душная или приберегли эту речь с конкурса красоты специально для меня?

На миг лишившись дара речи от его скотского поведения, я ответила:

– Все для вас. Надеюсь, почувствовали себя особенным.

Он лопнул жвачку. Как прилично. Нет.

– Встретимся в розарии через десять минут.

Всем известно, что именно происходит в розарии.

Я поджала губы. Где он витал последние пять минут?

– Я только что сказала, что помолвлена.

– Но еще не замужем. – Он снова наклонил меня, поправив последовательность мысли в предложении. Хвастун. – Это твоя последняя гулянка перед тем, как свяжешь себя узами брака. Твоя минута слабости, пока еще не слишком поздно попробовать что-то новое.

– Но… ты мне даже не нравишься.

– Необязательно испытывать ко мне симпатию, чтобы позволить доставить тебе удовольствие.

Я запрокинула голову и сердито уставилась на него, глаза бешено метались.

– Что конкретно ты предлагаешь?

– Отдохнуть от этого скучного мероприятия. – Еще один поворот. Очередное головокружение. А может, оно вызвано разговором. Его голос звучал тихо и ровно. – Гарантирую полную конфиденциальность. Десять минут. Я принесу песочное печенье и шампанское. Тебе нужно лишь прийти самой. А вообще… – Он замолчал и окинул меня оценивающим взглядом. – Я был бы не прочь, чтобы ты оставила свой характер за столиком. – С этими словами он остановился посреди танца и поставил меня на пол.

Чувствуя, как голова идет кругом, я смотрела ему в спину, пока он неторопливо удалялся прочь. Я не понимала, что только что произошло. Он предложил мне переспать? Казалось, даже наш разговор вызывал у него отвращение. А может, он сам по себе такой.

Холодный, сдержанный, бесцеремонный.

Какая-то часть меня убеждала, что мне нужно согласиться на его предложение. Разумеется, не идти до конца. Я берегла свою девственность. Но легкая возня в темноте не принесет вреда. Мэдисон ведь тоже не сидел дома, вклеивая фотографии в наш альбом.

Я точно знала, что он колесил по всему округу Колумбия, наслаждаясь мимолетными интрижками с моделями и светскими львицами. Моя подруга Хейли жила напротив него и рассказывала мне о женщинах, которые входили и выходили из его квартиры.

Мы даже не были официально вместе. Раз в месяц разговаривали по телефону, чтобы «узнать друг друга получше», следуя просьбе наших родителей, но на этом все.

Такой мужчина, как Ромео Коста, встречается раз в жизни. Я должна воспользоваться ситуацией. Воспользоваться им. А может, он научит меня паре приемов. Которыми я смогу впечатлить Мэдисона.

Да, еще… песочное печенье.

Как только папа отвернулся, чтобы переговорить с мистером Голдбергом, я помчалась в дамскую комнату. Вцепилась в край раковины из известняка с золотыми крапинками и посмотрела в зеркало.

Всего лишь несколько поцелуев.

Ты уже делала это со многими парнями.

Ромео Коста был такой непривычный, такой зрелый, такой искушенный, что меня даже не волновало, каким гнусным он был. Но давайте начистоту: первые семьдесят пять процентов книги мистер Дарси тоже не был обворожительным.

– Ничего плохого не случится, – убеждала я свое отражение. – Ничего.

Позади меня спустили воду в унитазе. Из кабинки вышла Эмили и, нахмурившись, встала рядом со мной, чтобы вымыть руки.

– Ты накурилась тем же, что официант дал твоей сестре? – Она поднесла тыльную сторону намыленной ладони к моему лбу. – Разговариваешь сама с собой.

Я увернулась от ее прикосновения.

– Слушай, Эм, ты познакомилась с Ромео Костой?

Она надула губы.

– Они с фон Бисмарком – гвоздь вечера. Постоянно окружены толпами людей. Я даже сфотографировать его не смогла. Видела, как ты танцевала с ним. Вот же повезло. Я бы убила за такую возможность.

У меня вырвался напряженный безрассудный смешок.

– Ты куда? – крикнула она мне вслед.

Совершить нечто безумное.

Глава 2

= Даллас =

Пока я ждала, сидя на каменной скамье за кустами роз, мне ни разу не пришло в голову, что это может быть ошибкой. Теплое дыхание лета окутывало прохладную ночь, от влаги распустившиеся цветы клонились к земле. Ромео Коста опаздывал на три минуты и тридцать четыре секунды. И все же я по какой-то причине знала, что он придет. Прикусила губу, чтобы сдержать нервный смех. По венам несся адреналин.

Когда сквозь стрекотание сверчков и далекий гул машин послышался шорох листьев, я выпрямилась. Передо мной возникли безупречные черты лица Ромео, подчеркнутые гладкой голубой тенью луны. В кромешной темноте он был еще красивее. Будто оказался в своей естественной среде, играл на своем поле. Верный своему слову, одной рукой он держал за горлышко открытую бутылку шампанского, а во второй нес горсть песочного печенья, завернутого в салфетку.

– Моя прелесть! – прорычала я голосом Голлума, протягивая руки. Ромео одарил меня скучающим взглядом мужчины, привыкшего отбиваться от поклонниц, пока не понял, что я тянусь не к нему, а за печеньем. Я засунула в рот целый кусок, запрокинула голову и простонала. – Как же вкусно! Я практически чувствую вкус Лондона.

– Суррея, – поправил он, глядя на меня как на дикого кабана, с которым ему предстоит сразиться. – Нравится вкус древних руин и навоза?

– Зануда.

Отчего-то мне казалось, будто он крайне недоволен из-за того, что приходится проводить со мной время, хотя сам выступил инициатором этой встречи.

– Пойдем в какое-нибудь укромное место, – прозвучало скорее как требование, нежели предложение.

– Нас здесь никто не найдет. – Я махнула рукой. – Я бываю на этом балу с шестнадцати лет. Знаю здесь каждый закоулок.

Он помотал головой.

– Некоторые официанты приходят сюда на перекур.

Должно быть, Ромео не хотел, чтобы его видели со мной, так же сильно, как я не хотела, чтобы меня видели с ним. На его фоне, с его репутацией миллиардера и финансового магната, я выглядела провинциальной дурочкой.

Я вздохнула, смахивая крошки песочного печенья на мощеную дорожку.

– Ладно. Но если думаешь, что я пересплю с тобой, то сильно ошибаешься.

– Такого я бы даже допустить не осмелился, – мрачно пробормотал он, для большего эффекта повернувшись ко мне спиной, и зашагал в другой конец дворика. Складывалось такое впечатление, будто он убегает от меня, а не указывает путь. Но я все равно пошла за ним, на ходу жуя третье печенье. – Что заставило тебя прийти в розарий? Закуска или мое предложение?

– И то и другое. – Я облизала пальцы. – А еще то обстоятельство, что Мэдисон наверняка не хранит вер… – Я замолчала. Не стоило дурно отзываться о женихе, пусть даже он вел себя нечестно по отношению ко мне. Мы не были официальной парой. Даже не целовались ни разу. Нельзя сказать, что я ревновала. Мне совершенно наплевать, с кем он проводит время, пока мы не стали настоящей парой. – Любопытство кошку сгубило, – исправилась я.

– Твоя кошечка останется цела. Хотя меня так и разбирает оставить ее в отнюдь не первозданном состоянии.

Моя кошечка? Он что, про мою ки…

Ох. Ты. Господи. Мое тело, которое знать не знало о том, что мы с ним оба должны недолюбливать самодовольных придурков, ответило покалыванием в местах, о существовании которых я обычно забывала.

– Ты ужасен, – бодро сообщила ему я. – Ты станешь моей любимой ошибкой.

Он остановился на покатом зеленом холме за оперным театром. Место казалось вполне уединенным, а справа от нас была темная стена. Ромео протянул мне бутылку шампанского.

– Выпей.

Поднеся ее к губам, я щедро отпила.

– А ты не мастер обольщения.

Ромео прислонился к стене, сунув руки в передние карманы.

– Обольщение – искусство, которым мне редко приходится заниматься.

Шипучий холодный и освежающий напиток хлынул мне в горло. Я слегка закашлялась и передала ему бутылку.

– Какой скромник.

Он сделал большой глоток, не вынимая жвачки изо рта.

– Ты девственница?

– Да. – Я огляделась вокруг, внезапно задавшись вопросом, стоило ли оно того. Он был привлекательным. Но вместе с тем той еще свиньей. – А ты?

– Да, почти.

Я спросила в шутку, поэтому не сразу осознала его ответ. Затем запрокинула голову и расхохоталась.

– Кто бы мог подумать? Подо всем этим льдом все же кроется чувство юмора.

– Ты думала о том, как далеко хочешь зайти? – Он вернул мне бутылку, опустевшую на две трети.

– Можно я просто скажу тебе, когда остановиться?

– Судя по нашему недолгому знакомству, предполагаю, что ты не остановишься, пока не потеряешь не только свою девственность, но и девственность всех благовоспитанных девушек в округе. Давай договоримся оставить твою плеву нетронутой. – Кое-кому нужно поработать над умением говорить пошлости.

– Хорошая мысль. Ты из Нью-Йорка?

– Нет.

– Тогда где…

– Давай не будем болтать.

Ну ладно. Этот мужчина явно не запомнится мне за лучшую интрижку, но он и впрямь был самым привлекательным на тысячи миль вокруг, поэтому я не стала заострять на этом внимание. Мы передавали друг другу бутылку шампанского, пока она не опустела. Мое тело было словно гудящий от предвкушения провод под напряжением. Наконец – наконец-то – он поставил бутылку на землю, оттолкнулся от стены и, сжав мой подбородок большим и указательным пальцами, приподнял мою голову. Сердце сделало сальто, а потом ухнуло куда-то вниз живота, где превратилось в жижу.