– Увы, – поморщился я. – Возникла небольшая заминка, но я надеюсь, что разберусь с ней в ближайшее время.

– Может быть, нужна помощь?

Для демона Криспион был невероятно доброжелательным.

– Уже не надо. – Я пальцем указал себе за спину. – Только что набил себе громоотвод.

– Мерзкая штука, – помрачнел Криспион. – В случае чего играет против тебя…

– Переживу. А ты чего хочешь?

Криспион оскалился:

– Пуленепробиваемость!

– Чего? – изумился я. – Ты же бессмертный!

– Бессмертный, – кивнул Крисп. – Но нынче ночью меня изрешетили. Пули в глаза, пули в суставы… Я практически не мог работать. Можешь себе такое представить?

– Н-да, – только и сказал я.

За годы работы на Шеина я, конечно, многое повидал. Но Криспион, судя по всему, вляпался со своим хозяином ещё хуже.

– Ладно, удачи, – хлопнул я его по плечу.

– Спасибо. А ведь помнишь, я говорил тебе, что нельзя отказываться от удачи?

***

Выйдя на улицу, я остановился. Погода менее гадкой не стала. Выл ветер, бросая в лицо колючую морось. Я поморщился. Если бы Господь сошёл сейчас сюда и посмотрел на дело рук своих, он бы, наверное, снёс всё к чертям сию же секунду. И к лучшему.

Справа послышался скулёж. Я повернул голову. Под переломленным листом гипсокартона, как в шалаше, сидел щенок. Смешной, маленький, вислоухий. Он смотрел оттуда на мир, как будто задавая ему вопрос: «Почему мне так плохо? Что я сделал, чтобы заслужить такое?»

– Это дерьмо, которое я чувствую, глядя на тебя – то, что люди называют эмпатией? – спросил я.

Реагируя на голос, щенок хрипло тявкнул.

– Какая же дрянь, дьявол меня побери…

И тут знамение на груди вспыхнуло внезапной болью. Промозглость осеннего вечера сменилась влажным теплом, полумрак – ярким светом. А вместо щенка передо мной обнажённое женское тело. Черты его искажались колеблющейся водой.

Комета лежала в ванне. Она даже не заметила моего появления, настолько была увлечена своими гадкими действиями. Что ж, не она первая и не она последняя одинокая девица, пытающаяся ручками сделать себе хорошо. Но только не в мою смену.

– Где ты это взяла?!

Я наклонился, схватил её за руку, которая сжимала лезвие бритвы. Комета вздрогнула, ахнула. Пальцы разжались, и лезвие, шлёпнувшись на воду, плавно опустилось на живот девушки.

– Откуда ты здесь взялся? – пискнула Комета.

– Я – твой демон-хранитель, – напомнил я. – А ты пытаешься испортить мне репутацию.

Я опустил свободную руку в тёплую, почти горячую воду и подобрал с живота Кометы лезвие. Стряхнул воду и положил его себе в рот. Несколько движений зубами, и я проглотил осколки под изумлённым взглядом Кометы.

До неё ещё даже не дошло, что она лежит передо мной голой. Не удивительно, девчонка только что одной ногой стояла в могиле. А, вот, дошло. Покраснела, правой рукой закрыла грудь, левую положила на лобок. Жест скорее развратный, чем целомудренный, но кто я такой, чтобы раздавать советы.

– Убирайся! – прошептала Комета. – Уходи отсюда!

– Нет, я останусь и буду смотреть. – Я присел на краешек унитаза. – Если хочешь, могу тебе чего-нибудь потереть, мне не трудно.

– Ты уже забрал у меня лезвие!

– А вдруг ты попробуешь утопиться?

– Это было бы нелепо.

– Настолько же нелепо, как вся твоя жизнь и каждый поступок, начиная с рождения, или ещё более нелепо? – уточнил я.

И вдруг почувствовал странное. Когда глаза Кометы наполнились слезами, у меня в груди как будто что-то кольнуло. И сделалось так мерзко, так…

– Будь ты проклят, Мастер! – простонал я и закрыл лицо ладонями.

– Мастер? – переспросила Комета. – Ты о чём?

– Тебе не понять… Никто не может меня понять в целом мире. Да мне и не нужно ваше понимание.

Плеснула вода. Я опустил руки и посмотрел на Комету. Она села, по прежнему пряча от меня грудь. И зачем, спрашивается, её прятать? Стыдиться совершенно нечего. Лучше бы так прятала глупость. Но люди горазды прикрывать лишь то, что совершенно естественно. А недостатки, которых следовало бы стесняться, выпячивают изо всех сил.

– Что с тобой? – спросила Комета шёпотом.

– Отстань, – буркнул я. – Что за номер с лезвием? Ты решила устроить своим родителям подарок в виде трупа, плавающего в кровавой ванне? Согласен, очень весело будет посмотреть, как карлик и колясочница справятся с такой веселухой. Если хочешь, я наведаюсь в городской морг и принесу кого-нибудь, похожего на тебя. Так ты тоже сможешь повеселиться.

Комета помрачнела. Опустилась обратно в воду, но высоты ванны не хватало, чтобы скрыться от меня.

– Я не знаю, что делать, – сказала Комета.

Я фыркнул:

– Тоже мне, невидаль. В этом весь прикол: никто из вас, тварей вонючих, не знает, что делать. Сочиняете себе нелепые цели и рвётесь к ним так, будто это имеет какое-то значение. Деньги. Власть. Секс. Задница шимпанзе. Смысл есть, только не для вас. А для тех, кто выше и ниже.

Комета меня проигнорировала. Это что же, я теряю хватку? Не могу довести до слёз девушку, которая только что едва не наложила на себя руки?! Позор на твою голову, Ливий! Немедленно исправляйся!

Но я не успел исправиться. Комета с какого-то перепугу решила, что я – идеальный собеседник, и мне самое оно выплакаться в жилетку.

– Ты выбросил все мои учебники. Они стоили целое состояние. Это не обычные книжки, а магические. Они сами выбирают хозяина и работают только с ним… У меня нет денег купить новые, я за те ещё кредит не выплатила. А теперь, если я не смогу учиться, я лишусь стипендии, мне нечем будет платить по кредиту. Я не знаю, что мне делать! – закончила она с надрывом, которому позавидовали бы театральные актрисы.

Я стёк с унитаза на пол, встал на колени и сложил перед собой руки в молитвенном жесте. Комета посмотрела на меня, как на буйнопомешанного.

– Скажи, – попросил я, – открой тайну, ибо она мучит меня каждый миг моего существования. Зачем?! Зачем ты вложилась так сильно в получение профессии, которая в целом мире никому никуда не упёрлась?!

Комета побледнела от ярости, но в этот момент в дверь стукнули, и раздался смешной голос карлика:

– Комета, ты с кем-то разговариваешь?

Комета сделала круглые глаза и беззвучно произнесла: «Пожалуйста!»

Я кивнул и, повернув голову в сторону двери, громко сказал:

– Нет, папа, она стонет от секса. А разговаривать – нет, не разговаривает, ей не до этого. Прошу меня извинить, я как раз собираюсь исполнить мой коронный заход винтом.

Комета издала нечто среднее между стоном и волчьим воем.

– А ей понравилось! – воскликнул я. – Всем нравится.

Комета от всей души плеснула в меня тёплой водой.

18

Эта проклятая Комета не желала спать до пяти утра. Ворочалась, читала какую-то книжку, ныла про учебники, плакалась. Я не обращал на неё особого внимания. Всё моё внимание было подчинено тому, чтобы убраться отсюда раньше, чем окончится срок предконтрактного испытания.

Поэтому когда Комета, наконец, уснула, я поцеловал её в лоб, выдернул ещё один волосок и беззвучно вышел из комнаты.

Карлик пил кофе в кухне. Ну как «кофе»… Что-то такое пил.

– Уже уходите? – спросил он.

– И не мечтай, – отозвался я.

– Кофе?

– Да, было бы неплохо. Возьму, как только окажусь подальше от этого района, спасибо, что напомнил.

– Я пытаюсь быть вежливым…

– Если ты делаешь это ради меня, то не стоит беспокойства, мне плевать. Если это зачем-то нужно лично тебе, то не стоит возводить свои причуды в ранг добродетели и тыкать меня в них носом. Вежливость к демону, отец мой Сатана, и эти люди ещё считают себя христианами…

Я поторопился выйти за дверь. Убогая дверь, убогая квартира, убогие мысли, порождённые убогой средой… Одно желание Кометы, и я бы вытащил их всех из этого дерьма.

Так, стоп, Ливий! Успокойся, дыши. Вдох, выдох – медленно! Тебе плевать на Комету и её родственничков, ты помнишь, да?

Было ещё темно. Я не стал проверять, приедет ли такси в эту дыру ночью. Добрался до проезжей части и поймал попутку. Высадили меня недалеко от дома Шеина.

Дверь я открыл при помощи знамения. Консьержа опять не было – видимо, спал. Лифт поднял меня на нужный этаж, и я остановился напротив дверного проёма, перетянутого крест-накрест жёлтой лентой с надписью «Место преступления, не входить». Преступления?.. Ну, ладно, как будет угодно. Новости, что ли, посмотреть…

Я прошёл внутрь, оборвав ленты. Открыл дверь в ванную.

– Какого?..

Я обошёл помещение размером с квартиру Кометы. Всё было стерильно, как будто кто-то вымыл каждый миллиметр с нашатырём. Нет зубной щётки. Корзина для грязного белья пуста.

Я прошёл в кухню. Он пил кофе! Здесь, за столом!

Кружки не было. Тела, разумеется, тоже – от него остался лишь грубый контур, очерченный кусками малярного скотча.

Я проверил спальню. Свежие простыни, всё сверкает чистотой. Если где-то тут и завалялась частичка ДНК Шеина, мне её не найти.

– Кто ты такой?

Я повернулся, окинул взглядом незнакомца. Пальто, которое больше напоминало шинель. Волосы тщательно зачёсаны назад. Лицо круглое, курносое; лопоухий. Руки держит в карманах. Наверняка в правой – ствол.

В общем, ничего интересного. Следователь или ещё что в этом духе. Потеряв к нему интерес, я подошёл к шкафу, отодвинул зеркальную дверцу. Пусто… Кто-то тут похозяйничал несмотря на запрет входить на место преступления. И кто? Внезапно нарисовавшийся дядя из Киева?

Тут меня будто ледяной водой окатили. А что, если действительно произошла ошибка? Я должен был попасть в услужение к кому-то иному, а оказался у ни в чём не повинной Кометы.

Стоит ли тогда дёргаться? Ошибку исправят, и я на десять лет зависну с человеком, который оприходовал квартиру Шеина едва ли не раньше, чем вынесли тело. Может, лучше, не высовываясь, досидеть оставшиеся девять дней, изводя насмешками Комету и всю её жалкую семейку?..

– Я задал вопрос: ты кто такой и что тут делаешь? – напомнил о себе следак.

Я закрыл шкаф и, повернувшись, привалился спиной к дверце. Задумчиво уставился на следака. Тот начал хмуриться и переминаться с ноги на ногу. Хорошенько подумав, вынул пистолет – обычный Макаров на десять патронов.

– Это место преступления, – сообщил следак.

– Серьёзно? – не выдержал я. – А тебя не смущает то, что здесь похозяйничала рота уборщиков?

– Это я задаю вопросы! – возмутился следак.

– Кто тут побывал? Что за хрень творится? Вы, там, в своей полиции, вообще на работу забили?

Следак немного обалдел, даже ствол опустил.

– Что за полоса такая пошла! – Я сплюнул. – Что ни день, то плохие новости…

Я вышел из комнаты, толкнув плечом замешкавшегося стража порядка. Вернулся в кухню, не слушая его воплей. Заправил и включил кофемашину.

– Слышь, ты думаешь, что ты крутой? – ворвался вслед за мной следак. – Я могу наряд вызвать, и тогда с тобой будут говорить…

– Кофе будешь? – перебил я этот бессвязный поток сознания.

– Что?

– Кофе. Если у говнюка Шеина и было что-то приличное, так это кофе. Из Бразилии заказывал.

Следак, подумав, убрал ствол в карман.

– Ну… Можно.

– Я налью.

***

– Ну так и кто ты такой? – спросил следак, сделав первый глоток из чашки.

– Откровенность за откровенность, – предложил я. – Мне тоже нужны ответы, но лень начинать пытки.

– Ну, допустим, – осторожно согласился следак.

– Я – Ливий, демон. Служил Шеину десять лет. Забрал его душу. Можете закрывать дело, преступления нет.

– А… – Следак открыл рот и закрыл его. – Ага.

– Твой черёд. Кто здесь похозяйничал?

Следак заёрзал.

– Я думал, ты спросишь, как меня зовут…