– Муки по полпуда пшеничной, овсяной, гречишной, ржаной. Мёду четверть ведра, патоки столько же. Овощи – репа, брюква, морковь, лук, капуста. Крупа – ячневая, перловая, гречневая, пшено, рис. Мясо – свинина, курица, говядина. Специи – перец, гвоздика, тмин. Слива сушёная, солёная; яблоки мочёные и сушёные; абрикосы, если есть; хмеля фунт. А ещё мне молока две бутылки надо. – Хельга наморщила лоб, вспоминая, не забыла ли чего. – Да изюм и орехи; яиц два десятка; бочонок стоялого мёда; капусту квашеную пластовую; хлеба два каравая. Масло – сливочное, льняное, конопляное. Окорок небольшой.

Лавочник изумился. Когда князь предупреждал о её приходе, Елисей не сомневался: будет девочка ленты, игрушки да бусики выбирать. Но эта, словно ключница, перечислила список продуктов. Никакими игрушками и не пахло. Всё серьёзно и по делу. «Чудные вещи на этом свете творятся», – подумал Елисей.

– Идёмте, посмотрим, что у вас есть, – позвала девочка, выведя лавочника из оцепенения.

Что ещё удивило лавочника – девочка торговалась за всё: за каждый пучок зелени, за каждое куриное яйцо.

– И это свежая курица?.. – насупившись вещала Хельга. – Нет, так не пойдёт. Какая резана? Пятьдесят вешек ей красная цена.

– Да вы что! – втянулся в спор Елисей. – Она ещё утром бегала, свежайшая, уверяю вас. И одна резана – отличная цена. И то! Только из-за моего глубокого уважения к князю.

– Утром какого года? – не сдавалась Хельга. – Когда мой дедушка ходить учился? Охотно верю. Но согласна за беспокойство накинуть ещё десять вешек.

Через час довольные собой Хельга и Елисей стояли у большой кучи продуктов. Девочка ещё раз глянула на список и цены, забрала себе копию и поклонилась лавочнику.

– Спасибо вам, дяденька Елисей, за науку и помощь.

– Да я что ж, мы всегда за радость, – растерялся лавочник. – Сейчас и вас, и покупки ваши сразу к дому доставим.

Лавочник достал небольшой предмет, использовал заклинание – и открылся портал. Тогда Елисей магией переместил покупки в портал, а вслед за ними в него шагнула девочка.

– Хороша внучка у князя, – улыбнулся лавочник и, дав подзатыльник мальчишке, с которым ругался домовой, добавил. – Учись, как торговаться надо.

– Батя, да откуда ж я знал, что она внучка княжеская… – насупился мальчишка. – Маленькая, в сарафане простом и торгуется, как тётка на базаре.

– Может и маленькая, а вот что семье нужно – знает как взрослая: ничего лишнего не взяла и ничего лишнего не заплатила. Да и собой хороша – глаза большущие, а коса какая. Эх, а ты всё «сарафан, сарафан». – Лавочник потрепал сына по голове. – Тебе десять лет, а ты даже на репу цену не запомнишь.

– Да как её запомнить, если она постоянно меняется, – возразил мальчик. – И вообще, это просто убыток, а не покупательница.

* * *

Хельга вышла из портала почти напротив крыльца. «Удобно-то как!» – восхитилась девочка.

– Проша, мясо на ледник, крупу и муку – в амбар, овощи – в погреб, – распорядилась она. – Мёд простой и патоку – на кухню, а стоялый тоже в погреб, вдруг гости к дедушке приедут. И давай побыстрее. Я пока готовить пойду, а то не успеем к обеду.

Прошка с рвением бросился наполнять пустые закрома, а Хельга отправилась на кухню.

К полудню на столе дымилась ароматная похлёбка, в латке шипела и брызгала маслом запечённая брюква. Хельга собрала несколько искорок, кинула их на нож – и тот как по команде тонко нарезал окорок под немое восхищение Прошки.

– Похлёбка пусть ещё часок настоится. – Хельга вернула горшочек в печь. – А ты, Проша, хлеб порежь да посуду приготовь. На двоих возьми: дядюшка Эйрик ведь тоже там.

– «Дядюшка Эйрик» и дома может поесть, – буркнул домовой, – у нас тут не харчевня.

– Не жадничай, – девочка улыбнулась, – посмотри, какой я горшок похлёбки наварила – нам с тобой на два дня хватило бы.

Через час Прошка, взяв зачарованную корзинку, направился к порталу.

«Хозяюшка дала задание накормить князя, а кто с этим лучше справится, если не я, Прохор, домовой работящий и хозяйственный?»

Хельга поместила в печку горшок с гречневой крупой, предварительно щедро посыпав её жаренным на сале луком. Потом поставила выпекаться на жаровне колобки с тмином.

Поскольку до вечера времени оставалось порядочно, Хельга решила осмотреть садик перед домом и огород. И тут её ждало полное разочарование. В садике если когда-то и росли цветы, то это явно было ещё до её рождения. Сейчас там цвели одуванчики, злодейски выглядывали уже большие листья лопуха и призывно тянула свои листья крапива.

«Ну зато в лес не надо за травами идти, – постаралась найти хоть что-то позитивное в этой ситуации девочка. – Вот бы кто обкосил мне эту красоту…»

Только она собралась на огород, как послышались какой-то шум с дороги и чьи-то причитания. Судя по голосу, ребёнка.

Хельга отложила осмотр огорода и направилась к калитке: посмотреть, что случилось. Однако, как она поняла уже через пару минут, ничего существенного не произошло. У мальчишки-молочника сломалась тележка и укатилось колесо. Он старался удержать тележку ровно, иначе две корчаги с молоком разбились бы. А колесо откатилось довольно прилично, и вернуть его не было возможности.

– Что ж ты, дурной, на сломанной тележке молоко повёз? – Хельга подошла к колесу и покатила его к тележке. – Да и кто развозит его в самую жару? Наверное, скисло всё. Тележку ещё чуть приподними.

Девочка надела колесо на ось, и мальчик наконец разжал руки.

– Не твоё дело. Помогла – топай, – буркнул он.

– Да я уйду, а ты что будешь делать? Ступица-то развалилась. – Она развернулась и пошла к дому.

«Вот и помогай после такого людям. Ещё и нагрубили».

Хельга свернула в огород и поняла, что тот мало чем отличается от садика, разве что крапива повыше да лопухи пожирнее. Это значило, что никаких овощей по осени у них с дедушкой не будет, придётся всё покупать впрок.

Заглянула она и в баню, большую-высокую, поняв, что ей тоже не пользуются. Печка вся растрескалась, а бочка для воды совсем рассохлась.

«Хорошо хоть колодец рабочий, иначе воду пришлось бы с улицы таскать. А где же бельё стирают? А как же баня по шестицам? Что ж у дедушки всё не как у людей?»

На обратном пути девочка увидела странное шевеление возле калитки. Молочник всё ещё копошился со своей телегой. Правда, корчаги с молоком он предусмотрительно снял и поставил в тень забора.

Хельга аккуратно сорвала несколько самых высоких кустиков крапивы, оборвала с них листья и разложила в тени дома. Занятая своими мыслями, Хельга даже не повернула голову в сторону мальчика. Она стояла, вспоминала рецепты. Затем продолжила начатое – нашла возле амбара подходящую деревяшку, обстучала об неё стебли крапивы и ловко сплела новую мочалку, чтобы мыть посуду. Осмотр сада и огорода не принёс ничего интересного. Всё было забыто и заброшено. Девочка направилась к дому, но услышала всхлипывания возле калитки. Это плакал молочник.

«Разве мальчики плачут? Они грубят, толкаются, ругаются, дерутся, играют в свои непонятные игры, дёргают девочек за косы, но никогда не плачут. – За свою жизнь Хельга не видела ни одного плачущего домового. Да и хозяин их дома никогда не плакал. Хельга задумчиво потопталась на месте. – Может, уйти в дом? Странный этот молочник: то ругается, то плачет…»

Поразмыслив пару минут, девочка всё же направилась к калитке. Мальчик всё так же сидел возле неё. Сломанная тележка стояла рядом. Хельга обошла мальчика, подошла к корчагам и приподняла холст.

– Скисло у тебя молоко, – резюмировала она. Мальчик только кивнул. – Родители ругать будут: тут наверняка две дойки – вечерняя и утренняя. И кому ты его вёз?

– На рынок, – мальчишка шмыгнул носом.

– Рынок? Какой рынок? Уже и обед прошёл. Утром молоком торгуют, по холодку. Можешь корчаги у меня за калиткой поставить, доехать до кузнеца, уделать тележку, а потом забрать. Всё равно хуже уже не будет.

– У меня денег нет кузнецу заплатить, – мальчик совсем понурил голову.

– И что делать собираешься? Сидеть тут, пока родители искать не станут? – поинтересовалась девочка.

– Нельзя мне домой, там мамка и сестрёнка денег ждут: мы сегодня залог за корову отдать должны. Мама приболела, на рынок не смогла пойти, я думал, справлюсь, а оно вон как получилось. Ты извини, что нагрубил. Ты мне помогла, а я… – зашмыгал носом мальчик.

– Да, некрасиво получилось, – согласилась Хельга. – Только что ж у вас за залог, что двух корчаг с молоком на выплату хватит?

– Отец по весне ещё на западные земли за янтарём уплыл, под залог нашей коровы две гривны взял, ладью нанял, только больше мы его и не видели. Глава разрешил нам частями выплачивать: наша корова самое хорошее молоко по всему нижнему городку даёт. Мамка каждое утро на рынке торгует. А тут простудилась, деньги травникам отдали, а долг платить никто не отменял, вот я и решил помочь – забрал молоко и поехал.

– Бестолковый ты, – вздохнула Хельга и присела рядом на траву. – Молоко недорого стоит, ну сколько бы ты заработал? Самое большее сорок вешек. Надо было на холод выставить, сливки снять, из них сметану сделать, а с обрата творог – тут уже на резану мог бы рассчитывать. А на сыворотке бы блинов испёк. Да, плохой из тебя хозяин. Раз отца нет – ты за главного. А ты на матушку всё свалил.

Мальчик молчал: права девчонка. Он сам не понимал, с чего вдруг решил, что сможет сам продать молоко, да ещё и так поздно.

– Я бы забрала молоко, хоть оно и скисло, да вот денег у меня нет, – поразмыслив, сообщила Хельга. – А дедушка поздно придёт. Можешь за деньгами утром прийти? Тридцать вешек у него возьму.

– За две корчаги тридцать вешек?! – изумился мальчик. – Да ты просто грабитель.

– А ты посчитай. Молоко скисло – не продать, а к дому повезёшь, так вообще испортится, – пожав плечами, ответила девочка.

Мальчик задумался. Деньги, которые предложила девочка, совсем не большие, но выбора у него не было, иначе корову, их кормилицу, заберут.

– А как мне тебя завтра найти? – поинтересовался мальчик. – Ты чьих будешь?

– Здесь я и буду, – девочка показала рукой на терем, – князь Гостомысл – дедушка мой.

– У князя только внук – всем известно, – насмешливо хмыкнул мальчик.

– Проша! – громко крикнула Хельга, повернувшись к дому.

Не прошло и минуты, как на крыльце появился рыжий домовой. А увидев девочку, поспешил к ней.

– Хозяюшка, да что ж ты на земле-то сидишь, простынешь же, дедушка твой опечалится, – запричитал он.

– Проша, скажи этому мальчику, кто я, – попросила девочка.

– Как кто? – изумился Проша. – Внучка князя. А это кто вообще такой? Что у нашего дома забыл?

– Молочник это, вот за молоко торгуемся, – пояснила Хельга. – Надо у дедушки тридцать вешек взять и завтра за молоко заплатить.

– Надо так надо. Скажу, как вернётся, – успокоился домовой. – А молоко куда?

– На кухне поставь, потом решу, что делать с ним, – Хельга махнула рукой в сторону дома. – А ты про меня можешь у лавочника Елисея спросить или у дядюшки Эйрика.

– Я и так тебе верю, – кивнул мальчик. – Кто же рыжего домового нашего князя не знает? Он на весь город такой один. Меня, кстати, Северин зовут.

– А меня Хельга. – Девочка встала. – Ты иди домой. Матушка наверняка переживает, куда ты пропал, а у меня теперь работа.

Девочка вошла в ворота, а мальчик аккуратно потащил сломанную тележку домой.

«У князя внучка есть… Вот это новость так новость. А по виду и не скажешь: маленькая, шустрая, почти как обычная девчонка».

Глава 6

Хельга отлила в большой горшок кислое молоко и кинула туда корочку хлеба – чтобы простокваша к утру поспела. Остальное разлила по крынкам: пусть стоит на творог. Закончив с молоком, достала колобки, выложила их на деревянную доску, смазала маслом и накрыла льняным полотенцем. Довольная, что успела со всеми делами, она собралась прогуляться по дому. В этот момент раздался стук в дверь. Изумлённая Хельга отворила её.

На пороге стояла дородная женщина в годах, а из-за её юбки выглядывала толстенькая конопатая девочка с тонкими, словно лучинки, косичками. Женщина улыбнулась, и Хельга услышала уже знакомый вопрос:

– Так это ты у нас внучка князева?