– Да. Так просто, – лукаво посмотрела на меня Гамаюн, и тут же, без предупреждения, запела.

В этой песне было всё: нежность и ласка, красота и доброта, грусть и тоска, боль и горечь, надежда и Вера. Она лилась по округе, красивая и завораживающая, чарующая и торжественная. Иногда громкая и экспрессивная, веселая и задорная, а иногда тихая и тёплая, плавная и солнечная, чуть слышная и наивная. Эта песня рождала, казалось бы, забытые воспоминания, даря волшебные и дивные образы. Даря самое главное. Знания.

– Ого! – уважительно посмотрела я на Гамаюн, после того как закончилась песнь. – Это очень круто.

– Ну, – пожала плечами Гамаюн. – У нас много всяких штучек. А тут их некуда, да и не к кому применять.

– Печально.

– И не говори.

– Я не в праве как-то судить вас. Но я всё равно не могу понять, с чего такая уверенность во мне? Даже я не верю в себя…

– Так всегда бывает. Не стоит так буквально воспринимать то, что сейчас увидела. И к тому же, сейчас ты ещё не готова. Тебе не нужно бежать сломя голову и что-то искать. Нужно время. Тебе нужно привыкнуть к нашему потоку. Научится жить в нём.

– Я знаю… но не понимаю как.

– Не переживай. Всё придёт. Ты справишься.

– Надеюсь.

– Ты будешь не одна.

– Но я…

– Тс-с-с… не стоит так переживать. Всему своё время. Ты справишься, пусть не сразу, но справишься. А это тебе на память, – указала она на тонкий браслет из серебристых перышек на моём запястье. – Ну и для связи со мной. А теперь тебе пора.

– Спасибо. Спасибо тебе большое, – только и успела сказать я, как меня опять начало затягивать в золотистый омут.

– До встречи, – донесся тихий голос Гамаюн.

– До встречи, – шепнула я в угол из красного кирпича.

* * *

Хм. Вот он волшебный и загадочный мир в действии. Даже время здесь чудит как ему вздумается. На той чудесной поляне с Гамаюн я провела около часа, а по факту я отсутствовала не больше пяти минут. И вот в чём странность, то, что казалось естественным и логичным там, было непонятно тут. Некоторые четкие и ясные образы песни Гамаюн с каждой секундой становились всё более туманны, как будто замыленными. Как зыбкий сон, который ты вспомнишь, как всегда, в самый неподходящий момент. Мысли были похожи на стаю диких и шумных птиц, встревоженных хищником. В голове был полнейший сумбур. До машины дошла на автопилоте. Влада и Ярослав собирались заниматься своими делами, я же не хотела возвращаться сейчас под заботливое крылышко Велены, решила прокатится с ними. Тем более, невероятные виды этой Москвы хоть немного отвлекают.

К Главпочтамту мы подъехали в полной тишине. Так интересно видеть знакомые силуэты зданий в этой, другой Москве. Главпочтамт был тот же. Большое, похожее на огромный дворец с массивным парадным входом, по обе стороны которого расходятся крылья флигелей. Вдоль строгого романского фасада идут ряды полукруглых окон. Только легкая колоннада центрального входа делает его изящнее и легче.

Припарковавшись, мы всё так же молча прошли в центральный операционный зал, где царила великолепная дубовая стойка. Потолок зала венчал огромный стеклянный купол с витражными вставками. По периметру самого зала шли галереи с ажурными решетками и винтовыми лестницами, придавая ему особое очарование. Молодой служащий в серо-красной форме выдал увесистый конверт, без вопросов.

– Какие планы? – заводя авто, спросил Горыня-Горыныч. – Домой или в контору?

– Обедать, – решила подать голос.

В ресторации молча ткнула пальцем в меню на понравившееся блюдо. Вкусно. Но мне было всё равно. После обеда, сказав, что мне нужно прогуляться и проветрить голову, отправилась гулять по этому красивому и удивительному городу.

* * *

После встречи с Гамаюн и её песни я знала, чем закончится история в той вероятности для Генки. То, что, я успела составить завещание на имя своей крестницы Маруськи, станет для него большой неожиданностью. А уж уголовное дело о покушении на меня, а полиция получила все документы, собранные частным детективом, и моё исчезновении так и вовсе будет сюрпризом для моего бывшего мужа. Как бы он не старался, он так и не сможет доказать свою невиновность, а показания его любовницы и вовсе утопят его. И Геннадий схлопочет двадцать лет строго режима. Моя подруга Ленка, мать той самой Маруськи, после вступления в наследство, познакомится с одним из издателей и выйдет за него замуж. У них появится двое очаровательных мальчишек, которых они назовут Богдан и Владислав. Наследством она, кстати, распорядится достойно. Сама же Маруська вырастет умницей и красавицей. Окончит с блеском школу и медицинский университет. Попадёт в одну исследовательскую группу, которая даст огромный толчок в изучении лекарства от рака. И каждый год они будут приходить на кладбище и оставлять цветы у моей могилы…

Я шла, шла, шла… и ноги меня сами привели на смотровую площадку на крыше Детского мира. Москва. Москва, да не та! Она была другая. Красивая. Яркая. Живая. Машины в пробках? Да. Кремль? Да. Красная площадь? Конечно! Памятник маршалу Жукову? Да. Парк Зарядье? Да. Сталинские высотки? Да. Москва-Сити? Тоже, да… Вот только… не совсем…

Для меня больше нет той Москвы двадцать первого века. Здесь была другая Москва. Москва, в которой переплелось всё, что возможно и невозможно. Органичное сочетание футуристических высоток, из стекла, железа и бетона, и эклектики русских теремов в белом и ажурном обрамлении наличников. Фантастически-авангардные машины, вперемешку с каретами и омнибусами^[7]. А на башнях Кремля не звёзды вовсе, а солярный знак, напоминающий звезду с исходящими четырьмя лучами, крутящимися посолонь – то есть, по часовой стрелке, по ходу Солнца…

Москва, где Красную площадь не уродует мавзолей, и Жуков вроде бы на коне, да только китель похож больше на кольчугу, а сам великий маршал живёт и здравствует по сей день. Москва, где в Зарядье – терем-музей династии Словенов, а Иосиф Сталин – это величайший архитектор, а никакой не вождь страны Советов. Москва, где и вовсе нет никаких «сити», а есть новый квартал «Москва-Градъ». Москва, где всё это буйство красок и стилей, делало этот город похожим на сказочное место, где, казалось бы, архаичные традиции и культура сливались с феерией науки и техники. Где пересеклись параллельные прямые! Где невозможное – рядом.

Москва, где мужчина, похожий на богатыря из сказки, едет на вороном жеребце и гневно говорит в трубку телефона что-то об акциях и фондах. Где девушка, разодетая в стиле стимпанк^[8], цитирует Высоцкого, который дожил до глубокой старости.

Москва, где, то тут, то там слышаться такие знакомые, но уже забытые имена старых богов… Помоги тебе Род… Шиш попутал… Лада уберегла…все мы к Марене уйдём… Перун не оставит… Ярило согреет… вот ведь Мокошь сплела… Велес чарами наградил…

Москва, где Чертолье, вовсе не Чертолье… да, конечно, там храм… вот только, Бога Перуна храм… хотя, это и храмом назвать нельзя. Огромный, размером с дом, черный валун. Здесь всё было другое. Люди. Мода. Стиль. Дома. Жизнь. Вера. Времена. Другие времена… новые времена, а боги, как оказалось, старые.

И вот тут-то, на этом самом месте меня словно накрыло понимание всего произошедшего. Это теперь мой мир. Да, он удивительный и очаровательный, но он чужой. Для меня чужой? Или это я для него чужая? Кто я теперь? Как мне жить? Что мне делать? Приходить в себя? Сидеть и ждать, когда наступит время? А когда оно наступит? Гамаюн очень уверено говорила о том, что я всё смогу, что всё получится. Но что я могу? Устроиться в Останкино? Стать журналистом? Ну вряд ли. Писать сценарии для ток-шоу? Не уверена, что тут это может пригодится. Да и документов у меня нет. Ну хорошо, с паспортом дядя поможет, а дальше? Идти учится заново? А жить где? Тоже у дяди? Ну это на первых порах, а дальше? Как бы мы с Гамаюн не смеялись с моих «проверенных источников», но это только в романах дамочка попадает в другой мир и тут же на неё сваливаются куча приключений и принцы или на худой конец те самые черные властелины, покорённые её умом и красотой. И она, в смысле героиня, конечно же очень крутая штучка. А я? Смогла превратить человека в чудовище. И то, случайно, в определённом месте. И всё.

Многие скажут, что мне грех жаловаться, я не одна и у меня есть поддержка. Но я не могу сидеть сложа руки. Не могу жить бедной родственницей-приживалкой в доме богатого дяди…

– Неужели не страшно? – раздался мужской голос за спиной.

– Нет, – покачала головой. – Я никогда не боялась высоты. Вы следили за мной?

– Присматривал.

– Вы так внимательно меня разглядываете. Что-то пытаетесь найти?

– Да.

– И что же?

– Вы серьёзно? – поднял бровь Горыня.

– Ну да.

– Дана, вы самая уникальная барышня в мире. Да-да. И не надо на меня так смотреть. Вам дано многое. Разве вы не понимаете?

– Мне? Многое?

– Ну конечно! Вы же, как и ваш дядя, из другого мира. А он Алмазный Король! Он открыл то, что сделало нашу страну ещё более великой!

– Но он…

– Да, он воспользовался знаниями того мира, кстати, то, что он оттуда, – поднял палец вверх Горыня, видимо показывая то самое «оттуда», – объясняет многое, но он не стал мешкать и сомневаться. Перед вами огромные возможности. У вас незашоренный взгляд. Вы видите то, что для нас обыденно, видите это под другим углом. Вам дано многое, поверьте.

– Но у меня нет ничего, кроме…

– Таланта. Вашего литературного таланта. Как я понял, из вашего рассказа вчера, вы писательница. Очень талантливая, раз вас собирались экранизировать. Что вам мешает заниматься тем же здесь? Что вам мешает писать?

– Но мне нужно где-то жить, что-то есть, что-то…

– У вас есть…

– Да-да, мой дядя, как вы выразились, Алмазный Король. Но это он, и это его деньги…

– Дана, вашему дяде, как и любому мужчине, не чужда гордыня. Но даже он понял, когда попал сюда, что ему одному не справится. И когда ему предложили помощь, он её принял. Не делайте ошибку. Не отталкивайте тех, кто вам предлагает помощь…

И я вдруг подумала, а к черту всё! Раз мироздание даёт мне второй шанс, буду использовать на полную катушку! Я буду жить другую жизнь! Новую! Лучшую! В этом удивительном и волшебном мире. В мире, где переплелось невозможное. В мире, где я могла бы стать счастливой. В мире, где я буду, обязательно буду, счастливой! Другой мир… так не похожий на тот, прежний мой мир.

Дяде понадобилось буквально пара дней, чтобы выправить мне документы. А Велена и Миля окружили меня заботой и вниманием, но так аккуратно, ненавязчиво, и втянули в подготовку свадьбы моей двоюродной сестры^[9]. Время понеслось, кружа меня, словно на крыльях, в этом цветном хороводе…

* * *

Глава 4

Три месяца спустя.

Багряно-золотистый ковер листьев тихо шелестел под ногами. В прозрачной лазури небосвода разбрызгивал медовые лучи яркий диск осеннего солнца. Так быстро пролетело лето, не дав до конца испить всю его радость, а осень уж хозяйничает во всю. И осеннее солнце становится редким гостем. Всё чаще начинают плакать серые небеса, и тяжелые свинцовые тучи стараются спрятать от нас его радость. Но когда упрямые лучики пробиваются через плотную завесу, озаряя и расцвечивая рисунок пасмурного дня, вспыхивает ярким костром осенняя разноцветная листва.

– Обожаю это волшебное время с его буйством красок, – радостно улыбнулась Велена. – Ну что? Чайку? У меня есть примерно час.

– Хорошая идея, – вернула улыбку.

– Я знаю прекрасную чайную.

– Здорово. Идём.

– Ну что? Как настроение?

– Великолепное, – улыбнулась в ответ. – У меня сегодня удачный день. Удалось прикупить отличный экземпляр. Раньше я на такое и надеяться не могла. Это невероятно.