– Да, Оль, ты его покорила. Никто не сомневается, что ты волшебница. Но давай договоримся: к своему Белкину джина не вози. Вообще, не надо его делать частью ваших исследований. Ты видишь в нем аналог биоэлектрической системы с широкими когнитивными функциями, но это слишком далеко от истины. В его сознании протекают процессы, которые ты – уж, прости и без обид – можешь пока не понимать. Идем к морю? – я подошел ближе к большому обзорному иллюминатору, за которым в сотне шагов мелкой галькой играли морские волны. – Кстати, я после обеда очень плодотворно поработал и почти закончил перевод, – сменил я тему, уводя Ольгу в сторону от мыслей о хорраге. – Думаю, еще полдня и я он будет полностью готов. Тогда можно будет доложить цесаревичу и готовиться к экспедиции.

– Надеюсь, ты не собираешься забирать эти полдня из нашего последнего выходного? Завтра не позднее двух дня мне нужно быть в Перми, – напомнила Ковалевская, опираясь на угол пульта управления виманой.

– Нет, Оль, сегодня я полностью твой. И нам никто не помешает, – я заключая Ковалевскую в объятия.

– А знаешь… я нашкодила. Это ты меня испортил, с тобой становлюсь плохой девочкой, – призналась княгиня и, тут же удовлетворяя мое любопытство, ответила: – Пока ты возился с бумагами и кинжалом, я приказала Нурхану добыть для меня спелые персики. Просто пришло такое в голову. Не знаю, где он их нашел. Наверное, украл в чьем-то саду. Здесь же много садов под Дионисией. Когда мы отдыхали здесь с папой, персики были еще зеленоваты. Нурхан где-то нашел спелые.

– Украл по твоему приказу? Да простят тебя боги! Буду молиться, чтобы это прегрешение не было записано на твой счет, – со смехом ответил я. – Но при условии, что угостишь персиками и они окажутся сладкими.

– Да, они сладкие. И еще, Саш, – Ковалевская стала серьезной. – Нурхан вполне способен стать моим надежным телохранителем. Ты же упрямишься брать меня в экспедицию именно по той причине. Не уверен в моей безопасности? Пусть джин будет постоянно при мне. Натренируй его, как сочтешь нужным.

Я молчал, глядя на морские волны за иллюминатором. Мне очень хотелось пойти Ковалевской навстречу. Я по-прежнему не совсем понимал ее мотивы лететь с нами на Шри-Ланку, но вместе с тем, если бы Ольга была рядом со мной в этой важнейшей миссии, меня бы ее присутствие очень вдохновило. То, что Ковалевская говорила, будто хорраг способен стать ее надежным телохранителем справедливо лишь отчасти. К примеру, он никак не сможет защитить ее, если при подлете к острову мы столкнемся с вражескими виманами. А именно это вполне могло случиться.

– Хорошо, Оль. Давай поступим так: я над этим очень хорошо и серьезно подумаю. Обещаю, – я потянул ее за руку, направляясь в тамбур.

– Помнишь, ты делал какую-то магию вокруг меня у входа в храм Яотла? Что-то такое вроде серебряных нитей – они защищали меня от ацтеков, – Ольга задержалась, прихватив со стола флакон из розового хрусталя.

– Ты про «Коолан Байти»? Да, конечно, помню. «Кокон Бабочки» – очень надежная защитная магия, – я потянул рычаг, открывавший люк. – Ей же прикрывал маму, когда нас побеспокоили люди Уэйна.

– А ты мог бы научить этой магии джина? Если да, то тогда я буду под самой надежной защитой, – голос Ковалевской слился с гудением механизмов: выехал трап, люк открылся. Золотистые волосы моей невесты шевельнул крымский ветер.

– Интересная мысль, – согласился я, понимая, что обучить древний дух «Коолан Байти» – идея полезная, хотя вряд ли осуществимая. Даже если Нурхам воспримет столь сложный магический шаблон, то хоррагу попросту не хватит магического ресурса. Но если развить его энергетические каналы еще и добавить новые, то… В общем, стоило попробовать. Я счел эту идею на самом деле ценной, даже в определенных пределах способной решить вопрос с безопасностью Ольги. Однако для осуществления задуманного требовались эксперименты и время. Вот последнего мне постоянно не хватало.

– Хорошо, Оль. Я обещаю, что сделаю все возможное. Если это действительно получится, то ты будешь самая первая в экспедиционном списке. Но с Борисом Егоровичем решай вопрос сама, – под моими ногами загремели стальные ступени. Я сбежал на каменистую почву, поросшую редкой травой, и протянул Ковалевской руку.

Отойдя от «Эвереста» шагов на десять, мы остановились, выдыхая морской воздух, слушая крики чаек и плеск волн. За истекшие полтора дня в море рискнула зайти только Элизабет. И то баронесса плавала лишь у берега и недолго. После пронесшегося накануне урагана и ливней, вода в море стала слишком холодной, это при том, что уже исходили последние дни июня.

Я предлагал полететь дальше, на Кипр к нашему имению или выбрать здесь в Крыму другое место южнее, но и Ольга, и Элизабет меня отговорили. Им сразу понравился именно этот живописный кусочек побережья. Его они выбрали, после двух пролетов вдоль берега от Ялты к Дионисии. Здесь море казалось лазурным, отливавшим особым оттенком синевы, которую я видел лишь в горных озерах владений Артемиды. А берег с причудливыми скалами и узкая долина, разрезавшая горы, делали эти места еще более похожими на божественные угодья. Когда мы, подбирая удобную точку посадки, недалеко на склоне горы обнаружился древний храм Артемиды. Это окончательно повлияло на наше решение остановиться именно здесь.

– Может отважишься окунуться? – предложила Ковалевская, когда мы спустились по каменистой тропе к кромке моря. – Или боишься, что утянет Посейдон?

– Куда больше Держателя Вод боюсь холодной воды, – сообщил я, обходя место нашего вчерашнего костра – среди уложенных в круг крупных камней остались черные головешки.

– Ай! И правда холодная! – Ольга сняла туфли, сделала шаг – море обдало ее мелкими брызгами, окатило ноги почти до коленей. – Но я бы могла. Только я без купальника.

– Я не стесняюсь, дорогая. Раздевайся, – приободрил я, подумав, что Бабский с Элизабет ушли в поселок за продуктами на ужин и вряд ли появятся в ближайшие полчаса.

– Вместе, мой герой! Только вместе! Окунемся и сразу на берег! Солнце сегодня совсем жаркое, – княгиня начала распускать завязки на платье, в этот момент запищал мой эйхос. – Как же с тобой неспокойно, Елецкий! Неужели не мог его просто выключить? – Ольга бросила снятый поясок, и он звякнул о камни пряжкой.

– Оль, ты же первая сердишься, когда я выключаю эйхос или не замечаю сообщений, – заметил я, выдергивая АУС из крепления. Интуиция шевельнулась во мне слабой, невнятной тревогой. Не спеша нажать на боковую пластину, я попытался угадать, от кого сообщения. От Глории? Или цесаревича? Скорее всего, сообщений было несколько. Некоторые могли прийти, пока я работал с кинжалом и текстом перевода Свидетельств – тогда мое внимание большей частью было поглощено тонким планом.

– Если речь о моих сообщениях, то ты должен отвечать сразу. Другие подождут, – Ковалевская расстегнула верх платья и сделала это так соблазнительно, что мой взгляд прилип к ее груди, обнажившейся наполовину.

– Эгоистка! – улыбаясь, заметил я. – Восхитительная эгоистка!

– Да, я такая, – княгиня замерла, явно дразня меня затянувшимся раздеванием. Потом заняла другую позу, приподняв край юбки, выставляя напоказ левую ногу до трусиков.

– Продолжайте, Ольга Борисовна! – не сдержался я, все еще держа перед собой эйхос.

– Ладно, сначала ответь. Может что-то важное. Например, мама, – Ольга расстегнула еще одну пуговицу и сжала пальчиками следующую, а я подумал: с кем-кем, но с Ковалевской не откажусь от заплыва даже в холодной воде.

Но сначала все-таки включил эйхос. На экране, подсвеченном желтым, проступила колонка последних сообщений. Интуиция меня не подвела: ниже всех высветилось сообщение от Глории, над ним от Бондаревой, и это, пожалуй, был сюрприз. Выше всех мерцала строка «Денис Филофеевич».

– Ну, включай, Елецкий! – Ольга вышла из воды. – Кто там смеет нас отвлекать?

Где-то в небе раздался тонкий свист – звук характерный для генераторов вихревого поля крупных виман. Мы с Ольгой одновременно подняли головы: в сторону моря на высокой скорости шли пять корветов. За ними послышался нарастающий гул более мощных генераторов. Он был пока тихим, но быстро приближался, превращаясь в грозное ворчание: из-за скалы, высоко поднимавшейся над нами, появился крейсер и три эсминца. И уже за ними величественно выплыло огромное стальное тело линкора «Слава Небесная». Его окружало два дестятка темных точек – боевые катера. Шли боевым порядком со стороны симферопольской базы. За линкором тянулось четыре дымных следа – видно использовали реактивные ускорители. Эти штуки не включают ради забавы – они одноразовые и предназначены на особый случай, когда небесному кораблю экстренно требовалось набрать скорость.

– Саш!.. – Ковалевская мигом накинула на плечи платье.

Я повернулся к морю. Где-то там высоко в облаках уже исчез боевой авангард: корветы и поспевавший за ними фрегат. Далеко на юге негромко загрохотало, но скорее всего это были лишь раскаты грома.

– Саш, это война?! – потребовала ответа Ольга и дернула меня за рукав.

По тропе от поселка к нам бежала Элизабет, за ней Бабский.

И хотел бы я сейчас сказать Ольге, испуганно глядящей на меня, что это просто пролет крымской боевой эскадры. Но боевые корабли в таком составе и именно так не летают без особых на то причин.

Глава 4. Курс на Москву

– Не молчи, Елецкий! – княгиня так сжала рукав моей рубашки в кулаке так, что побелели костяшки ее пальцев. – Скажи прямо, это война?! Боги, очень не хотелось бы такого! Тем более не хотелось, если бы все усилия Глории не помогли, и война случилась из-за тебя!

– Оль, не спеши с выводами. Пока я могу сказать лишь одно: это пролет нашей крымской эскадры в сторону Средиземного моря. И все! Просто пролет! – о том, что эскадра идет с максимальным ускорением, да еще на реактивных ускорителях – а такое не бывает без особых причин – я говорить не стал.

– А грохочет там гром, Ольга Борисовна. Гроза где-то над морем, – успокаивающе произнесла Стрельцова, остановившись рядом со мной. – Вон в черных тучах видны всполохи.

Бабский молчал, держа две плетеные корзины с продуктами. Вдруг спохватился и сообщил как бы невзначай:

– Ягнятина в поселке свежайшая в меру жирная. И так дешево, не то что в Москве! Взяли ребрышки, да мякоть на вечерний шашлык. Еще абрикосы и черешню, Ольга Борисовна, вот посмотрите, – поручик откинул край полотенца с одной из корзин.

– Знаете, ваша милость, как-то очень неуместно об этом сейчас! – отозвалась Ковалевская, наклонилась, чтобы поднять свой пояс. И, резко повернув голову ко мне, потребовала ответа: – От кого сообщения? От Дениса… Филофеевича?

– Да, – я кивнул. – И от Глории, – то, что оба сообщения могут быть связаны с пролетом крымской воздушной эскадры на юг и так было ясно. Вот только оставалось непонятным, почему на юг, если схлестнулись с бритишами? Допустим для укрепления южных рубежей, перебазирования на Кипр, то почему шли столь спешно? Линкор мчался даже с реактивными ускорителями – дымный след от них тянулся на полнеба.

– Элизабет, можно тебя попросить? Принеси, пожалуйста, мой эйхос – он остался в рубке на диване слева. Наверное, папа мне уже что-то сообщил. А мы пока послушаем, что сказал цесаревич, – княгиня взяла меня за руку, отводя в тень нависавшей над ними скалы. И там, обернувшись к поручику, оставшегося с корзинами на берегу, поторопила: – Включай! Я нервничаю! Как же не хочется, чтобы замысел Глории провалился и все пошло по самому жуткому пути!

– Леш, извини, здесь может быть личное! – крикнул я Бабскому, показывая АУС в руке. – Постой пока там. Все, что важно, мы от тебя не скроем.

– Я все понимаю, Александр Петрович: дела у вас имперские или вовсе божественные. А мне тут и с корзинами хорошо, – отозвался наш кучерявый весельчак и добавил: – Лишь бы живот не прихватило перед началом войны, а то налопался я по пути черешни.

Ковалевская его юмор не оценила, толчком в бок поторопила меня, и я включил сообщение от Романова. Оно оказалось более чем лаконичным:

«Александр Петрович, вам надлежит как можно скорее прибыть во дворец!».

– Дальше! Что там от Глории? – Ольга, скользнув взглядом по экрану увидела еще одну строку и недовольством добавила: – Ах, тут еще и Бондарева – важный государственный деятель! Ее тоже мне включишь! Быть может я ей сама отвечу, вместо тебя.

Я опустился на строку ниже, нажал кнопку, и раздался голос императрицы: