И я этим горжусь.

Успеваю дойти до конца подъездной дороги, когда подъезжает машина. Заказанная не мной и заранее оплаченная. Из окна выглядывает пожилой мужчина. Его добродушное, изрезанное морщинами лицо сияет улыбкой.

– Садитесь, мисс Элли! Я довезу вас куда хотите. С ветерком! За счет мистера Эванса, конечно, вам ничего платить не надо. Меня зовут Мик, я родился в Димби и живу здесь уже шестьдесят пять лет. И никуда отсюда не денусь, это уж точно. А вы приехали наниматься на работу?

– Нет. – Мой ответ звучит отрывисто, невежливо, но такое уж у меня настроение, невежливое.

Мик не обижается на мою грубость. Остановив машину, выскакивает наружу. Коренастый, с объемным брюшком и седыми завитками бороды, он похож на деда Мороза.

– Вам понравится в Димби. Это хорошее место, тихое, семейное. Вы мельницу видели?

– Нет.

– Обязательно посмотрите! Рядом с ней музей есть. Там, конечно, не шибко интересно, но таки история… А вы любите историю, мисс Элли?

Похоже, Мик впервые за долгое время встретил живого человека, и ему не терпится поболтать.

В машину садиться не хочется. Двухмильная прогулка до Димби помогла бы проветрить мысли и успокоиться, и я бы как раз успела к автобусу. Однако Мик продолжает крутиться вокруг меня, утомляя своим дружелюбием.

– Садитесь, мисс Элли, а то негоже вам шлепать по лужам. Весна в этом году никудышная, сплошные дожди. Я вам по пути мельницу покажу, и мимо реки проедем, увидите красивый вид на долину. Вам на заднем сиденье удобно будет? А то переднее сиденье на мистера Эванса настроено, и лучше не менять. Я вроде как его личный водитель, пока он здесь живет. Не гарантированная работа, но платит он щедро…

Со вздохом сажусь в машину и, захлопнув дверь, смотрю на переднее сиденье. Оно сдвинуто назад до упора, не иначе как чтобы вместить огромное эго мистера Эванса.

– Ох, мисс Элли, скажу я вам, мистер Эванс чуть не уволил меня в первый же день. У нас тут дом престарелых есть, так я оттуда клиентов вожу то в магазин, то в парикмахерскую, то к врачу. Вот и привык им помогать: руку подам, поддержу, чтоб из машины выбрались. Так я по привычке к мистеру Эвансу кинулся, с его ногами-то – а он так разозлился! Я думал, он меня если не придушит, то уволит точно. Гордый он, а? Жуть какой гордый…

– А что… – Откашливаю внезапную хрипотцу. – Что у мистера Эванса с ногами?

– Не знаю, что за авария с ним приключилась, но вы наверняка и сами видели, беда у него с ногами. Совсем плохи!

Нет, я не видела, что у него с ногами, однако успела возмутиться его дурным манерам, когда он не поднялся, чтобы поздороваться и попрощаться.

Зажмурившись, пытаюсь избавиться от навязчивых образов перед глазами.

«Не утруждайте себя хорошими манерами, не вставайте! Я сама найду выход».

Я не просто сказала эти слова, я их выплюнула. С презрением.

В груди разгорается яркий, горячий стыд.

За последние несколько лет я побывала на разных собеседованиях, но это, без сомнений, самое худшее.

8

– Хватит уже расстраиваться! Вот лучше попробуй, я специально для тебя испекла.

Мама ставит передо мной шоколадную ватрушку, мою любимую.

– Я не расстраиваюсь, просто… не люблю обижать людей. Даже если они того заслуживают.

– А ты уверена, что мистер Эванс обиделся? – Мама бросает на меня насмешливый взгляд через плечо. – Если судить по тому, что он тебе наговорил, то Джек не из тех, кто волнуется о чужом мнении. Так что забудь о нем и попробуй шоколадную ватрушку. В этот раз я положила больше сгущенки.

Прикрыв глаза, позволяю густой, сливочной сладости растаять на языке. Жаль, воспоминания о собеседовании горчат и мешают получить удовольствие.

– У Джека ноги больные, а я отчитала его за то, что он не поднялся. Получилось очень грубо. И еще… я ляпнула, что у него голова застряла в заднице, и что у него раздутое эго.

– Очень изобретательно! – Смеясь, мама щелкает меня по кончику носа. – Джек тоже много чего тебе ляпнул, но не думаю, что он об этом сожалеет и жалуется маме. Ну, как ватрушка?

– Сказочно! Запиши этот рецепт, он понравится детям. Почти не чувствуется вкус творога.

Мама снимает фартук с надписью «Лучшая мама в мире» и садится к столу, чтобы сделать пометки в рецепте. Весь первый этаж нашего маленького дома посвящен маминому кулинарному увлечению. Она купила дом три года назад и оборудовала кухню с замахом на будущее. Однажды она откроет собственное кафе, а пока пишет кулинарную книгу с новыми вариациями классических русских рецептов.

– Он привлекательный? – спрашивает мама, продолжая писать.

– Надеюсь, ты спрашиваешь про рецепт?

Вскинув взгляд, она окатывает меня иронией.

– Нет, я спрашиваю про страшного-ужасного-грубого-невыносимого Джека Эванса.

– При чем здесь привлекательность?! – Возмущенно фыркая, собираю тарелки со стола и отношу к раковине. У нас дома простое правило: мама готовит, а я мою посуду и убираю. Вроде как выгодная для меня сделка, но… после маминых творческих порывов кухня выглядит как будто по ней пронесся смерч.

– Ты так бурно и красочно описывала собеседование, что мне подумалось… – Мама невозмутимо продолжает записывать рецепт.

Выхватив ручку из ее пальцев, стучу по столу.

– Раз начала, то договаривай!

– Мне показалось, что ты не осталась равнодушной к мистеру Эвансу, – поводит плечом.

– Конечно, не осталась, но только в самом отрицательном плане. Зачем он пригласил меня на собеседование, если не собирался нанимать? И вообще, это была странная встреча.

– Но деньги большие.

– Я не позволю меня оскорблять ни за какие деньги.

– Ладно тебе горячиться! Тебя никто не заставляет на него работать. Деньги пришлись бы кстати, чтобы в университете не искать подработки, но ты найдешь себе что-нибудь другое. Соседям снова нужна няня, да и в школах скоро экзамены, так что займешься репетиторством. Без дела не останешься.

Дописав рецепт, мама закрывает книгу. У нас на кухне целый стеллаж ее кулинарных книг, накопленное за годы сокровище. А я первый и главный судья каждого нового блюда.

– Конечно, я не останусь без дела. Все будет в порядке, просто… Джек меня рассердил, и я ему нагрубила. Вышло очень некрасиво.

Мама с нежностью гладит меня по волосам и чмокает в лоб.

– Ты хороший человек, и в этом твоя беда.

Мне вдруг становится зябко. Стараюсь не думать о прошлом, но слова «хороший человек» стучат во мне вторым сердцем. Кто они, эти «хорошие люди»? Чем они определяются? Мыслями? Поступками?

Кому решать, хороший ты человек или нет?

И что, если хороший человек однажды совершит нечто ужасное?

Мама не из тех, кто тратит время на философские метания. Достав сливочное масло, она режет его кубиками и рассуждает.

– Ты не знала, что Джек инвалид, и теперь расстраиваешься, что повела себя некрасиво. Но он это заслужил. Больные ноги не оправдывают его грубость. На твоем месте я бы, может, и не стала говорить про голову в заднице… – Обернувшись, мама подмигивает. – Но только потому, что мне не придумать такое изощренное оскорбление на английском. Я бы выдала что попроще, но тоже в долгу не осталась, уж поверь!

В детстве, когда я болела, мама гладила прохладной ладонью мой горячий лоб, и становилось легче. Она способна помочь парой слов или даже взглядом. Так и есть, надо всех судить по одной мерке. Даже если я повела себя невежливо, это не снимает вины с Джека.

– Спасибо, мам! Позови, как закончишь готовить, и я все уберу.

– Позову, как не позвать.

Направляюсь к себе в комнату, когда мама меня окликает.

– Ты так и не ответила, он привлекательный?

Она опять за свое?!

– Он страшный, с рогами, копытами и клыками. Только подумаю о нем, как начинаю заикаться.

– Ага… Значит, ты все-таки о нем думаешь!

Уходя, слышу ее тихий смех.

9

Я не думаю о Джеке Эвансе, не после того, как поговорила с мамой. А до этого я расстраивалась из-за моей вспыльчивости и не думала ни о чем другом. Только если о словах Джека. Меня задело то, как легко он разгадал меня и с каким пренебрежением раскритиковал. Может, он и талантлив в бизнесе, но общаться с людьми не умеет. Лезет, куда не просят, и бьет туда, где болит. Он прав, у меня нет отца. Мамин любовник сбежал, узнав о последствиях мимолетной интрижки. Она растила меня сама, а потом вышла замуж за англичанина по переписке. Он был неплохим человеком, но детей не любил, да и брак продлился недолго.

Поднявшись в свою спальню, надеваю очки и с пристрастием осматриваю одежду. Никакой собачьей шерсти. Переодевшись, убираю костюм поглубже в шкаф вместе с мыслями о Джеке Эвансе. Он прав, я предпочитаю общаться с детьми и животными, потому что среди взрослых иногда попадаются такие, как он.

Сев к столу, занимаюсь подсчетами. Мама права, соседи наверняка наймут меня няней, а летом будет и другая работа. Студенческий кредит поможет оплатить обучение, но я коплю деньги на жизнь. В мае пересдам психологию и тогда надеюсь поступить в университет. Я была готова к экзаменам еще три года назад, но… тогда все пошло прахом, а теперь я наконец добьюсь всего, о чем мечтала. Выучусь на психолога. Тьфу на тебя, Джек Эванс! Тьфу на тебя и на то, что ты обо мне думаешь!

Достаю телефон, чтобы поговорить с соседями о работе, но он звенит в моих руках.

– Элли, это Нора. Надеюсь, вы доехали домой без проблем. Мик любит поболтать, но он надежный водитель. Скажите, вы договорились с мистером Эвансом о том, когда выйдете на работу?

Растерянно смотрю на телефон, но экран не дает подсказок.

– Э-э-э… нет, не договорились. Вы звоните по просьбе мистера Эванса?

– К-х-м… не совсем. После собеседования у него была видеоконференция, а потом он уехал, и я не успела спросить. Вот и решила вам позвонить…

Она решила позвонить мне, а не Джеку?!

– Спасибо, Нора, но… Мы с мистером Эвансом не смогли найти общий язык. Возможно, ему подошел кто-то из других кандидатов, так что позвоните ему или дождитесь, когда он вернется.

– Вы подходите в самый раз, и я надеялась, что все устроится. Как же так… – Ее голос звучит растерянно, сбивчиво.

Джек замучил беднягу Нору, и неудивительно, что она хочет спихнуть его на меня. Даже позвонить ему боится и сплетничает за его спиной. Все это очень странно…

– Почему именно я?

Нора долго вздыхает, мнется, и от этого мои подозрения только усиливаются.

– Вы подходите мистеру Эвансу, – говорит наконец. – О вас говорят много хорошего. Вы работали не только секретарем, но и сиделкой, и няней. Вы терпеливы, заботливы и с пониманием отнесетесь к его… сложностям. Не смотрите, что он ершится, он просто сам не свой после аварии. Всегда был независимым человеком, и вдруг такое… ни ходить толком, ни машину вести не может. А дел у него немеряно. Надо организовать переезд, да и бизнес большой, без секретаря никак. Ему нужна помощь, а вы найдете к нему подход. Соглашайтесь, Элли!

Открываю рот и тут же закрываю, потому что сказать нечего. Джек оскорбил меня, унизил, а Нора уговаривает согласиться на должность, которую он не предлагал?!

У-ди-вительно.

Джек вообще не произвел впечатление человека, который хочет помощи. М-м-м… интересно. Если Джек считает, что со всем справится сам, а Нора навязывает ему стороннюю помощь, тогда его поведение становится понятным. Ребяческим, грубым, но понятным.

– Мне приятно, что обо мне хорошо отзываются, но я не смогу работать с мистером Эвансом, да и он не хочет, чтобы ему помогали. – Нора пытается возразить, но я добавляю в голос уверенности и ставлю точку. – Простите, но эта работа не для меня.

– Давайте встретимся и обсудим…

– Я уезжаю на пару дней, меня не будет в городе. Но мой отказ окончательный, я не стану работать на мистера Эванса. Всего доброго!