Кен Джуну в вопросе управляющего послышалась какая-то недосказанность. Как рассудил юноша, вероятнее всего смущение Го было вызвано некоторым двоевластием во владениях с момента гибели отца. С одной стороны, Джун, как старший сын покойного, становился главой семьи и получал все принадлежавшие отцу земли. С другой – дядя, опекая племянника, то и дело принимал за него важные хозяйственные решения. Выходило, что когда Джун шел в битву под знамёнами дяди, сам Лорд находился далеко от поля боя. Он навещал семью погибшего брата и брал на себя бытовые вопросы вдовы и младших детей. Джун знал об этом и ценил помощь дяди, но иногда ему казалось, что родственник принимает слишком активное участие в судьбе владений семьи Кен, и всё не мог найти повода, чтобы поблагодарить и ограничить его дальнейшее вмешательство.

Управляющий же, приняв задумчивость Кен Джуна за ожидание пояснений, сказал:

– Может быть во время пребывания в «Птичьем тереме» вы уже слышали, что в прошлом году будто бы было много вреда от ведьмы, живущей на реке?

За время краткого отдыха в летнем дворе Джуну не приходилось слышать жалоб на магические силы. Гораздо больше проблем доставляли самые рациональные и вполне объяснимые события: прогнивший мост, украденный конь, вовремя не заменённое на телеге колесо. Однако, в свете последних событий эта история показалась ему весьма интересной, и он кивнул управляющему. А потому Го продолжил:

– Лорд решил взяться за вопрос кардинально и открыл охоту на всех ведьм, обитающих в окрестных лесах. А всё дело в том, что он задумал сделать отводы из реки и создать заливные поля для посадки риса. А ведь по сути, проекту воспротивились люди. Те, кто живёт ниже по течению, рискуют остаться совсем без воды. А ведьма, какую бы магию ей не приписывали, лишь охраняет реку. Может быть поговорите с дядей?

– Обязательно поговорю, – пообещал Кен Джун, потому что рассуждения Го казались ему логичными. – Но я не стану дожидаться дяди здесь, я поеду вперёд. Передайте ему, что мы встретимся на месте.

Теперь Джун понимал, о какой опасности говорила ему госпожа Инари и почему лисица Ынхе его поторапливала. А потому он резко поднялся из-за стола, за который присел, слушая управляющего, но нему тут же подоспели двое оставленных в селе слуг:

– Господин Кен, выдвигаемся дальше? – спросил один из них.

Слуги, которых Кен Джун взял с собой были братьями. Они нравились ему за свой веселый нрав и неумение лгать. Они могли польстить или схитрить, но никогда бы не стали сплетничать за спиной хозяина или что-то скрывать от него. Со старшим из братьев, Геге, Джун в детстве играл на озере. И тот однажды его спас. А младший Диди как-то выловил руками в саду «Птичьего терема» ядовитую змею, поэтому его тоже оставили при дворе.

– Нет, вы оставайтесь, – ответил им Кен Джун, посмотревшись в бронзовое зеркало. Затем юноша умыл лицо, поправил волосы и добавил: – К утру я надеюсь вернуться.

– Позвольте заметить, господин, вы сегодня очень красивы, – обратив внимание на то, как критично осмотрел Джун своё отражение, поспешил заверить Геге.

– Подайте-ка мне поскорее чистую рубаху и наручи с наколенниками, – распорядился Джун, нарочно пропуская мимо ушей слова старшего из братьев. – И подготовьте двух коней.

– Почему двух, господин Кен? – на этот раз излишним любопытством отличился Диди. – Встретили ли вы кого-то в роще?

– Только ветер, – ответил Джун, не поворачиваясь.

Но даже Диди был в подобных вопросах уже опытным и знал, какие ветры обычно дуют господам, особенно молодым. Поэтому он выглянул в окно и осмотрел дорогу. У камня на выезде из села он заметил девушку. Догадавшись, что в роще господин завёл новое знакомство и хочет побыть с девушкой наедине, слуга решил, что ничего опасного или предосудительного в этом нет.

– Вы человек неженатый, вам можно и с ветром гулять, – заключил он, но тут же под испуганным взглядом брата прикусил язык.

– Поезжайте, господин, – забирая испачканную в пыли рубаху и застёгивая наручи, одобрительно поклонился Геге.

Через четверть часа Джун уже стоял на развилке с двумя конями. Передав поводья одного из них девушке-лисице, он полусерьезно-полушутя спросил:

– Ынхе, ты умеешь держаться на лошади?

– А вы, господин Кен, считаете, что лисицы-оборотни не способны к элементарным человеческим вещам? – девушка ловко поставила ногу, обутую в сандалию, в стремя и оказалась в седле.

– Действительно, я не слишком много знаю о жизни кицунэ, – признался Кен Джун, запрыгнув на своего коня. – Например, я заметил у тебя только один хвост. Почему так? – легким щелчком над ухом юноша заставил скакуна двинуться вперед. – И, кстати, называй меня просто Джун.

Девушка отчего-то рассмеялась.

Они поехали вдоль реки, которая разделяла солнечный и сумрачный берег. На сумрачном берегу одна за одной тянулись деревни. На солнечном – до самых гор росли сливовые деревья. Цветущие кроны поднимались вверх розоватыми облаками. Полуденное солнце палило, согревая кору, отчего в воздухе стоял сладкий смолистый аромат. Девушка накинула на голову капюшон, скрываясь от лучей.

– У кицунэ может быть до девяти хвостов, – сказала, наконец, Ынхе. – Чем старше и сильнее лиса, тем больше становится хвостов. Девятихвостые лисицы получают силу бесконечной проницательности. Встретить их редкость, но если повезет, то они награждают счастливчиков своим присутствием и помощью. Говорят, они могут управлять временем и уводить людей в иные миры, откуда те вскоре возвращаются глубокими стариками. Но, как правило, девятихвостые лисы не вредят людям… – девушка мечтательно смотрела на горизонт и в её глазах отражались желтые блики.

– А как вы оборачиваетесь? – задал вопрос Кен Джун, возвращая спутницу на землю.

– Через кувырок, – словно нехотя и раздосадованно ответила Ынхе. – Когда ты сбил меня с ног, я невольно обернулась.

– Извини, – пожал плечами Кен Джун.

Ынхе снова отчего-то звонко рассмеялась.

Постепенно поселения закончились. Русло реки делало в этом месте крутой поворот, и чтобы не огибать излучины, Кен Джун свернул на тропинку к старому каменному мосту, уводившую в глубь леса. Считалось, что мост этот – окаменевший дракон, приносящий бури и разрушения. Уж как вышло, что он застыл никто не помнил, но считалось, что он оживёт, когда проходящий по нему назовет его имя. А поскольку именем дракона могло быть любое слово, то и говорить, переходя его не следовало. Само собой вышло, что на минуту путники замолчали.

– А ты Джун? – вдруг спросила Ынхе, когда они миновали мост. – Правду говорят, что имя твоего меча «проклятый клинок»?

– Мой клинок выковал мастер мечей Си, – похвастался юноша, которому польстило, что слава его оружия распространилась далеко за пределы ратных полей. – По легенде во сне Си мучил бес. Он требовал от мастера, чтобы тот выковал клинок, который будет забирать жизненную силу убитых хозяином врагов. Измученный бессонными ночами Си взялся за работу. А когда меч был готов, и бес пришёл за ним наяву, мастер зарубил его. Так клинок стал проклятым.

– Так значит, все твои победы – заслуга меча? – насмешливо спросила Ынхе, желая подразнить воина.

Кен Джун вспомнил, что во время последней кампании за выход к Горизонту Событий он рисковал умереть больше, чем когда-либо, но его спасали как верное оружие, так и природная находчивость, и счастливый случай. Но откуда об этом может быть известно лисице, которая его провоцирует? Юноша решил, что, возможно, желание шутить у неё пройдёт, если он расскажет ей всю правду о той битве.

– Когда на тебя нападает монстр иного мира, меч, конечно, необходим. Но он не защитит тебя от стрел, бури и морока, – сказал Кен Джун, когда деревья за их спинами сомкнулись, и путники оказались под сенью светлого леса. – Последним испытанием нашего отряда была Мгла. Она скрывала от наших глаз монстров и всё, что было вокруг. Поэтому по дороге мы затерялись и попали в разветвлённую глубокую пещеру. По исходившему из глубины сиянию, мы догадались, что в ней живёт Огненный дракон, охраняющий несметные богатства. К счастью, дракон спал. Запретив людям прикасаться к сокровищам, я приказал поднимать с земли чешуйки дракона и закладывать в светильники, чтобы рассеивать Мглу. Так мы выбрались наружу и направились к Горизонту Событий, где должны были соединиться с другими отрядами. Но там, монстры обладающие во Мгле острым зрением, уже расправлялись с остатками воинов Дай-го: мы спотыкались о брошенные рваные флаги, поломанные копья и изуродованные тела погибших. Выставив свой светильник вперёд, я повёл отряд в атаку. Света от маленькой чешуйки катастрофически не хватало. Монстры кружили рядом, стараясь разделить нас и дезориентировать. В правой руке я держал меч, в другой – фонарь. Вдруг что-то коснулось моего левого плеча, я резко обернулся, и в этот момент монстр напал на меня справа, вцепившись в плечо. Мне пришлось отбиваться светильником. Корпус фонаря разбился от удара, и пламя перекинулось на невидимого монстра, превращая его в камень. Тогда я смог его разглядеть: нам противостояли четырехликие демоны. Освободив правую руку, со всей силы я ударил окаменевшего монстра проклятым мечом, превратив врага в пыль. Так мы поняли, как противостоять монстрам и добыли победу. А на границе Горизонта Событий поставили маяки с «огнями дракона». Один из них назван «Кен Джун».

Перед глазами юноши проносились все те картины и разгорались в груди те чувства, о которых он рассказывал. А девушка молча слушала, и Кен Джун не знал, верит ли она ему.

Покидая светлый лес, Кен Джун и Ынхе выехали на опушку и снова оказались у реки. Здесь течение её было медленным, в заводях у берегов росли большие плотные листья лотосов, небо отражалось в зеленоватой воде и тихо квакали лягушки.

Именно здесь жила госпожа Мун Ква, речная ведьма. Как полагается настоящей ведьме тёмными ночами Мун Ква искушала мужчин. По крайней мере поговаривали, будто бы при полной луне она оборачивалась прекрасной девушкой и соблазняла селян, купаясь в реке без одежд. Видимо, так она соблазнила своего мужа Мин Тао, который однажды заблудился в лесу. Вместе они прожили целый год без магии. К несчастью, в один прекрасный день Мин Тао обнаружил в амбаре череп священного горного козла и догадался, кто его жена. Тогда Мун Ква отпустила его с миром, подарив посох, который всегда выводит хозяина к дому. Однако, были и другие, кто специально пробирался к госпоже Мун, чтобы поглазеть на её прелести. И если ведьма узнавала, что парень был с ней не по любви, то утаскивала его под воду. Подтверждалось это суеверие тем, что на реке ежегодно во время жары тонули парни. И чтобы народ зря не тонул, а заодно избавился от суеверий, Лорд лично взялся избавить владения от злодейки.

Когда впереди показалась хижина ведьмы, Ынхе спрыгнула с коня и обернулась лисицей:

– Пойду осмотрюсь, – шепнула она Кен Джуну и лёгкой трусцой побежала в сторону постройки.

Юноше не оставалось ничего другого как тоже спешиться и отправиться за ней.

Хижина и примыкавший к ней амбар располагались на берегу среди каменных валунов. Небольшое деревянное строение с двойной покатой крышей и потемневшим со временем фасадом вероятнее всего, когда-то было выстроено как чайный домик. И теперь на крыльце под навесом сушились связанные пучками цветы и травы. На крыльцо вела покосившаяся лестница, возле которой стоял большой холщовый мешок.

Кицуне успела обежать хижину вокруг и теперь сунула нос в мешок, после чего чихнула.

– Лотосовая мука, – сообщила она, утираясь лапкой.

Джун не успел поразмыслить над ценностью этой находки, потому что в следующий момент они увидели и хозяйку. Стоя посреди реки по щиколотку в воде, прикрывая голову соломенной шляпой, ведьма полоскала белье.

– Добрый день, госпожа Мун Ква, – окликнул ведьму Кен Джун, подходя ближе. – Мы не помешали?

– Знаете какой вопрос меня занимает? – проскрипел в ответ голос ведьмы. – Гибискус по берегам зацвёл в этом году раньше прежнего. В прошлый раз такое случалось перед прилётом кометы. Уж не знаю, к худу или к добру, – добавила она, разгибаясь.