– Мне очень хочется сказать несколько слов о журналисте Мержакове, как о человеке. О его некомпетентности я уже говорил, поэтому скажу о личных качествах. По заданию газеты он периодически выезжает за границу. Между тем стоит повнимательнее приглядеться, что это за человек. На работу Мержаков не ходит, как большинство советских граждан, на метро так же не ездит, а приезжает на личной "Волге", имеет семью с детишками, отдельную квартиру, дачу, всегда одет «с иголочки» в импортную одежду и обувь. Об этом даже говорят его коллеги. Как говорится, его жизнь – настоящий эталон успеха.

Однако за красивым фасадом скрывается его истинное лицо. Человек смотрит на людей из окна личного автомобиля, даже за сигаретами в соседний ларёк выезжает на машине. Два раза в неделю после трудового дня едет не домой, а к любовнице на улицу Строителей. Её имя я не хочу называть, чтобы не портить человеку жизнь. Один раз заезжал в гостиницу "Космос", где уединялся в номер с дамой. Что он там с ней делал, можно лишь догадываться. К чему я это говорю? Сегодня он запросто обманывает жену, завтра также легко может обмануть свою страну. Имея отдельную квартиру, дачу и машину, этот человек больше напоминает хапугу, а не советского гражданина. При этом у него хватает денег на оплату услуг иностранок, ведь в этой гостинице останавливаются только иностранцы, любовницу, семью, покупку шмоток за рубежом. (Я не стал писать о том, что он снял валютную проститутку – в СССР таких не было, а указал, что это иностранка). Откуда у него столько денег? Может, он привозит импортные вещи и продаёт их в комиссионках, занимаясь спекуляцией? А может быть, его давно завербовали иностранные спецслужбы, выплачивая гонорары в долларах? И у этого человека хватает наглости кого-то критиковать? Или он поступает по принципу – нападай на других, тогда твоих делишек не заметят?

– Что же, Александр, вы высказали серьёзные обвинения.

– Я не обвиняю его, а лишь констатирую факты. А обвинение сформулируют компетентные органы, которые займутся проверкой этого человека.

– Спасибо, Александр. В заключение хотел привести выдержки из письма, подписанного всеми игроками и тренерами команды "Локомотив" в защиту своего капитана, и статей в «Комсомольской правде» и «Гудке».

Коллектив и редактор "Советского спорта", люди из Госкомспорта и Федерации футбола, граждане страны, представители компетентных органов, а так же члены семьи Мержакова и его родственники читали и обсуждали эту статью. Если вначале шла обычная лабуда, то последний пункт интервью требовал реакции. Меня вызвали в милицию и КГБ, где беседовали на предмет, знаю ли я ещё что-то о Мержакове.

Я рассказал, что совершенно случайно пару раз проходил мимо дома на улице Строителей, где встретил этого товарища, заходящего в подъезд дома. Пообщавшись с бабушками, узнал, к кому он ходит. Проходя мимо «Космоса», решил посмотреть, какая эта гостиница изнутри. А тут этот товарищ объявился.

– То есть вы за ним не следили?

– Нет, все произошло совершенно случайно. Просто я хотел узнать о его жизни, и мои мысли материализовались – в нужный момент я оказался в нужном месте.

Сам Мержаков рвал и метал, грозясь упрятать меня в Сибирь, однако имел весьма пришибленный вид. Коллеги разделились – одни считали, что надо навалиться на выскочку-футболиста, другие заняли выжидательную позицию. Ведь впервые игрок не защищался, а нападал на журналиста. А все те, кто ездил за границу, грешили спекуляцией шмоток и радиоаппаратуры. Так что народ в этих структурах пообсуждал статью и угомонился. О ней предпочли побыстрее забыть.

Однако вскоре у редактора побывал следователь МУРа, попросивший дать характеристику на собкора, а так же человек из более серьёзных органов с тем же вопросом. Вот тут редактор и задумался, какую дать характеристику – отличную или реальную. А вдруг они найдут чего нехорошего, тогда и его могут потянуть за политическую близорукость. Редактор был человеком тёртым, поэтому дал такую отписку, что к нему лично не подкопаешься. Как рассказывал Донцов, суета в газете началась и быстро затихла.

«Снаряд» прилетел, откуда не ждали. Родители супруги оказались очень большими шишками в Комитете телевидения и радиовещания, и то, что зятёк опозорил их самих и дочь на всю страну, ему не простили. Нажали на нужные рычаги, переговорили с уважаемыми людьми и вскоре Мержакова попросили уйти из газеты. Жена подала на развод, в результате чего он лишился престижной работы, подаренной ему родителями жены машины, его выселили из отдельной квартиры в коммуналку. Справедливость восторжествовала. Между тем я тоже попал «на карандаш» редакторов газет, руководства спортивных и правоохранительных инстанций.

А ещё через месяц в редакцию "Известий" и "Советского спорта" стали приходить письма читателей, требующих разобраться и наказать виновных. Большинство защищало меня, хотя были и те, кто требовал осадить зазвездившегося спортсмена по полной программе. Об этом меня и команду информировали Погорелов и Донцов. Дима уже являлся нашим постоянным гостем, а вот Погорелов стал периодически заходить к нам на базу с тайным заданием редактора, а может, из личного интереса, чтобы самому посмотреть на отношения внутри команды. В итоге оба журналиста стали болеть за наш клуб.

Летом люди разъехались по отпускам и страсти поутихли, а затем и забылись. В полуфинале кубка страны мы вновь проиграли, только теперь разогнавшемуся "Арарату". В этот год эти парни были неудержимы. Как полагается, в июне треть команды ушла в учебные отпуска, так что у резервистов появился отличный шанс поиграть в чемпионате. Сессию я сдал спокойно без залётов.

Глава 4. Прелести жизни

Этой осенью команда впервые выступала в кубке европейских чемпионов. В сентябре состоялась наша первая официальная игра в еврокубках, на которую команда улетела в Амстердам – город квартала "красных фонарей", марихуаны, великих мастеров живописи и тотального футбола. В первом же раунде нам достался действующий обладатель этого кубка амстердамский "Аякс". К сожалению для голландцев, сейчас это была не та команда, которая в прошлом году завоевала кубок. Её покинули Кройфф, Нескенс и ряд «знаковых» футболистов, а оставшиеся переругались, выясняя, кто из них теперь самый «звёздный».

Игра для нас оказалась лёгкой. У голландцев нарушились все игровые связи, отчего они играли очень сумбурно. Мы отгрузили им шесть голов, и вопрос с победителем был решён ещё в Голландии. А затем все желающие, включая Волчека, отправились на экскурсию по городу, которую проводили я и Леонид. Начали её с места, где мы жили в далёком 67-м году, побывав в том же самом баре, и сдав водку с икрой тому же самому бармену. На школьном поле игроков не наблюдалось – было слишком рано и люди ещё работали. Затем мы отправились в центр.

В Амстердаме везде чувствовался ветер свободы. Конечно, она касалась лишь досуга. Попробуй что-нибудь вякнуть против власти, тогда сразу включался полицейский аппарат. Но проститутки и лёгкие наркотики были доступны, везде из динамиков автомашин, баров или квартир слышалась музыка: диско, хард- или панк-рок. Направляясь к кварталу фонарей, прошли мимо баров, где собирались гомосексуалисты. Одеты они были весьма приметно: клёпаные кожаные куртки, брюки и кепи, татуировки, черные очки – их имидж был для нас очень непривычен. А возле некоторых баров чувствовался тяжёлый запах горящей марихуаны. Те, кто уже побывал в капстранах, смотрели на всё проще, а молодёжь пребывала в обалдении. В «красном квартале» за стёклами своих «бутиков» – небольших комнат с кроватью, стояли или сидели белые, негритянки и латинки. Одни призывно улыбались, махая нам рукой, другие скучающе смотрели на очередных проходящих мимо туристов. По пути увидели комнаты, где располагалось несколько чернокожих жриц любви килограммов по 150 весом, если не больше. Парни тыкали в них пальцами и, смеясь, интересовались:

– Интересно, кто-то их пользует?

– Раз сидят, значит, есть чем платить за аренду помещения, а, значит, есть и заработок.

Тут из одной комнаты вылетел японец в трусах, быстро одеваясь на улице.

– Саня, это чего такое?

– У девиц всё по времени. Уложился в полчаса – 50 гульденов, уложился, в 35 минут, ещё 50. Вот народ и вылетает, не желая платить лишнее.

– Надо же. А если «не встанет» за полчаса?

– Слышишь, Коля, иди и проверь сам. Я откуда знаю, у всех там встаёт или нет.

Потом мы дошли до музея Рембрандта, но «высокая» живопись народу «не пошла». Мы с Лёней в нём уже были, поэтому потопали вместе с остальными по магазинам – нужно было снова покупать вещи. Нам выдали премиальные за победу, плюс деньги за проданную икру, плюс немного долларов брали с собой, так что деньги на шоппинг имелись. Я купил себе высококлассный проигрыватель с усилителем "Philips", разные переходники для подключения колонок, а также десяток фирмовых пластинок популярных сейчас диско- и роковых групп. Аудиоколонки планировал купить дома – в СССР их умели делать. Дома «фирмовый винил» некоторых групп продавался по 300 рублей за пластинку, а сдать его барыгам можно было на треть дешевле. Десять дисков и полугодовая зарплата инженера «на кармане». Все члены нашей спортивной делегации так же тащили домой купленное барахло.

Дома в аэропорту нас с цветами встречали болельщики. Обыграть такой клуб – это был подвиг, и никого не интересовало, что боевой команды у противника уже не было – имелся лишь набор из 11 игроков. Зато о нас заговорили в Европе, как о крутой команде, а фамилии лидеров клуба стали известны за бугром – наши лица мелькали на телеэкранах в обзорах матчей, а фотографии появились в европейской прессе.

В это время мы с Лёней и Пашей стали захаживать в ресторан «Дом киноактёра». Пообщаться с артистами было интереснее, чем бывать в обычном ресторане. Мы становились популярными, нас узнавали администраторы, находя свободные столики или подсаживая к кому-нибудь. Иногда к нам присоединялся Воронин, однако с возрастом он стал более степенным и домашним. Возможно, в этом было виновато травмированное лицо, да и его сожительница была обычной женщиной, а не топ-моделью, к которым он привык в юности. Хотя сейчас, когда у него вновь появились хорошие деньги, Марья приоделась, навела марафет на лице и стала вполне миловидной 45-летней "ягодкой опять".

Тихонова я больше не встречал, а Ростоцкого видел, здороваясь с ним. Как-то мы присоединились к его компании, и он представил нас сидящим за столиком коллегам по режиссёрскому цеху. Иногда мы приглашали на танец сидящих за другими столиками дам, заводя театральные знакомства. В будущем уже не мы, а с нами знакомились молодые артистки, подсаживаясь за наш столик. Общаясь, они приглашали нас на спектакли, иногда давая контрамарки. Если получалось по играм, то мы ходили. В театре подходили за кулисы, поздравляя молодых артисток, сыгравших какую-нибудь роль в эпизоде, попутно знакомясь с остальной театральной молодёжью. Ведь через несколько лет уже они выйдут на ведущие роли в театрах. Держались мы независимо, мол, мы и сами «звезды», но доброжелательно, всё больше ведя образ жизни «вечернего повесы».

Через две недели в Москве был ответный матч с «Аяксом», который мы снова обыграли с разгромным счётом 4-1. Затем была игра с трнавским "Спартаком" – так просто и не выговоришь название города. Матч в Трнаве с чемпионом ЧССР сложился тяжело и вязко, но мы выиграли его. На выходе со стадиона навстречу нашей команде шёл мой давний знакомый. Я раскрыл руки в знаке приветствия, и мы тепло поздоровались. Затем он так же дружески обнялся с Киреевым.

Мы встретили нашего давнего приятеля Яна Поплухара:

– Не забыли старого друга. Ребята, вы теперь настоящие «звезды». С таким удовольствием смотрел, как играет ваша команда. Какие у вас планы на сегодня?

– Планы? Теперь наши планы – пригласить тебя в ваши знаменитые пивные и отметить встречу.

– Принимается, Алекс, только приглашаю я.