Почти незаметная вибрация прошла по корпусу, и вдали от кормы – точка гипервыхода начала пульсировать, будто приглашая очередного гостя в свои недра. Так что скоро всё поле боя осталось позади. И практически через несколько минут они окажутся в другой реальности – на пути к новым интригам, сделкам… И, вполне возможно, к новой войне…

Плен

Холод клетки пронизывал даже сквозь плотную ткань комбинезона. Пол был металлическим, покрытым следами масляных подтёков, сварочных прожогов и давно не мытых пятен – рабочий ангар огромного корабля, в котором содержались трофеи, трупы, пленные… и она. Молодая женщина сидела на коленях, сцепив руки в замке на бедре, сгорбленная, как будто пыталась стать меньше, чем есть. Но грация осталась – невзирая на грязь и позор. Она была типичной представительницей коренной расы Королевства Эриш. Смуглая кожа цвета красного янтаря, короткие тёмно-лиловые волосы, срезанные в знак подчинённости высшей воле, длинные ресницы, под которыми светились тревожные, почти кошачьи глаза с узким зрачком. Губы сухие, потрескавшиеся, но ещё полные достоинства.

Имя её было Сирейна Ла-Г’Хаур. Бывшая ранее пилотом корвета "Тихая Змея". Когда-то она ходила по сверкающим улицам верхнего города Капе-Маари, столицы Эоиш, с высоко поднятой головой, сжимая поводок своего молодого раба – мужчины, воспитанного для утех и бытовых нужд. Тогда – в те дни власти, когда каждое её слово весило больше, чем жизнь кого-либо из самцов – Сирейна верила в то, что родилась для высшей цели. Для служения Совету Кланов. Для боевой славы, в лучшем случае – для личной аудиенции у Королевы-Матери, величественной, безликой властительницы, чьё имя нельзя произносить вслух.

Но теперь всё было окончательно разрушено. Прошлое сгорело в опале. Все члены её экипажа были изгнанниками. Кто-то – за попытку переброски запрещённых технологий за пределы королевства. Кто-то – за тайную связь с мужчинами свободных миров. А Сирейна… Сирейна была обвинена в неподчинении и отказе участвовать в карательной операции против младших кланов. Сострадание, жалость – в Эриш они были равны преступлению.

В изгнании они держались вместе. Их корвет – старый, но боеспособный – стал их последней надеждой. Они надеялись, что удачное задание, важная цель или редкая находка помогут привлечь внимание внутреннего Круга Матери, и они смогут очистить свои имена от возможного позора. Чтобы вернуться назад. И снова пройти обряд подчинения. Принести Клятву Переплавления. Стать снова частью великой Матриархии.

Подумав об этом, Сирейна глухо вздохнула. Всё пошло не так. Они не знали, на кого напали. Не поняли они и того, насколько чуждым был этот корабль. Не только по внешнему виду, но и по логике, по структуре командования. Он не был создан мужчинами. Он не был рожден в горячих верфях Эриш. Но и не принадлежал ни одному из тех государств, чьих рабов их народ привык срывать с цепей и ставить на колени. И всё же… всё же Королева-Мать знала о нём.

Сирейна тут же вспомнила и о том, как за день до их вылета капитан “Тихой Змеи”, их капитан – холодная, решительная женщина по имени Тай’Ла Даур, – получила зашифрованное послание, обрамлённое золотым знаком Объединённых Внутренних Домов. Таких посланий не было уже много лет. Они приходили только тогда, когда сама Королева-Мать или её прямые агенты-исполнители приказывали. Тай’Ла не скрывала содержания – она считала Сирейну почти сестрой.

– Мы должны найти и как можно тщательнее описать этот корабль. Если сможем взять его под свой контроль, будет куда лучше. Но главное – оставить метку. Его хотят изучить. И этого хочет сама Королева – Мать. Если мы справимся с этим заданием, то нас, возможно, даже простят.

"Клинок Пустоты". Чуждый корабль. В чём-то он даже напоминал храмовые крейсеры самих Эриш – живой, пульсирующий, величественный, как архимедийское чудовище. Но его сердце било иначе. В нём не было ни культа, ни касты. Только безмолвная, хищная эффективность. И теперь, оказавшись внутри него, Сирейна чувствовала себя насекомым в гнезде голодных Богов.

Размышляя над всеми этими изворотами судьбы, она прижала к себе колени и закрыла глаза. Она вспоминала женские залы Эриш, где в утренних садах звучала музыка воды, где мужские слуги на коленях подавали вино, не смея поднять взгляд. Где каждая девочка, достигшая восьми циклов, получала в подарок первого “младшего”, и где старшие кланы вели междоусобицы не за власть, а за расположение Королевы-Матери. Она вспоминала ритуал охоты, когда женщины на хищниках спускались в джунгли охотиться на мужчин-изгоев – тех, кто родился вне лицензированных инкубаторов. Их потом ломали, превращали в безвольных служителей, если те выживали. А иногда – просто приносили в жертву. Без эмоций. Без сожалений. Таков был их мир. И внезапное жжение в глазах, заставило её немного нервно вытереть глаза. Слёзы появились неожиданно. Сирейна не плакала с самого детства. Ведь её воспитывали как воина. А воин не может иметь подобных слабостей.

Но сейчас, в этом стальном гробу чужого корабля, без связи, без оружия, без поддержки команды, члены которой также сидели в соседних с ней клетках, она позволила себе каплю слабости. Они хотели вернуться домой. Они просто хотели доказать, что всё ещё верны. Что достойны. И за это… Стали пленниками. Что может в будущем сделать их самих… Рабами. Как те, кого они презирали.

Клетка глухо звякнула. Мимо неё, тихо шелестя своими приводами, прошёл дрон с манипуляторами. Металлический взгляд внимательно отсканировал её лицо, и без интереса исчез в темноте ангара. Сирейна провела языком по пересохшим губам. В её ушах всё ещё звенело, после того взрыва, что выбил металлическую дверь, ведущую в рубку их корвета, когда вражеские абордажники захватывали старый корабль.

Но внутри её души, сквозь грязь и отчаяние, выросло упрямое чувство. Она ещё жива. Королева – Мать всё знает. Она следит. И, может быть… Когда-нибудь… Сирейна снова ступит на багряные ступени Капе-Маари. Не как изгой, а как доказавшая свою преданность. Как та, кто выжил.

Хотя сейчас даже это тягостное молчание было живым. Оно хрипело, всхлипывало, сочилось сквозь металл и кожу. Его можно было разрезать. И оно бы кричало. Сейчас Сирейна Ла-Г’Хаур сидела в своей клетке – одна, но не в одиночестве. На расстоянии в три метра, в одинаковых клетках, были заперты и её товарищи – двенадцать душ, её команда. Всё, что осталось от их старого корвета. Маленький, проворный, почти безоружный – он не должен был выжить в том столкновении. Но они уцелели. Почти все.

Капитан Тай’Ла Даур тоже не погибла в бою. Хотя она и оставалась за штурвалом до последнего, направляя трещащий буквально по швам корпус в сторону выхода из этой системы в гиперпространство. Но… Оказались они на одной из вспомогательных платформ этого корабля, который и преследовали. Живого и чуждого, как инопланетный идол. Но почему все остальные выжили? Этого Сирейна не знала. И эта мысль уже который час не давала ей покоя. Они должны были погибнуть. Их корвет не мог выдержать прямого столкновения с тем, что было по ту сторону щита этого гиганта. Но вот они здесь – живые, пусть и в клетках. И странным было именно то, что практически никого, кроме них, из других экипажей не пощадили в таком количестве.

Слева от Сирейны сидел Г’Мораш, грузный техник из касты боевых инженеров. Он был наполовину глух на левое ухо и сейчас раскачивался взад-вперёд, как бы убаюкивая себя. Его меховой воротник был залит кровью – чьей, он сам уже не знал.

– Нас оставили… на что-то… на что? – Бормотал он, скуля, будто выброшенный пёс.

Дальше по проходу сидела Цей’Эни, хакерка, самая молодая на корабле. У неё был разорван комбинезон, часть лица в ожогах, один глаз закрыт грязной повязкой. Она почти не двигалась. Только изредка шептала себе под нос молитвы к Тени Матери, которым обучали на южных лунных монастырях. В правом ряду, через три клетки, громоздился Ом-Тур’Ке, бывший гладиатор, личный телохранитель капитана. Он был весь в шрамах и кибернетических вставках, его плечи почти касались потолка клетки. Даже сейчас он пытался сохранить достоинство, сидя с выпрямленной спиной и сжатыми кулаками. Но глаза выдавали его – пустые, как выброшенные на берег глаза мертвой рыбы. Рядом с ним находилась Ма’Нари, штурман корвета, астролог из древнего клана. Она не проронила ни слова с момента их пленения. Только смотрела на потолок, будто надеялась рассчитать по лампам и сенсорным швам, где именно в корабле они находятся. Её кожа была холодна, почти мертва. Возможно, это было последствием удара, возможно – чем-то хуже.

Все они молчали. Каждый думал, как именно он умер. Но… Никто из них не умер. И что именно это всё вообще может значить. Ангар, в котором они находились, был огромен, но не механически правилен, как в обычных доках. Он напоминал скорее внутренность древнего зверя – сводчатые стены из темного, почти органического металла изгибались, как рёбра. Пол дрожал от глубинного гула, словно корабль дышал. Освещение тусклое, искажённое – лампы напоминали живые светильники, дрожащие от собственных биопульсаций. Над ними проходили полупрозрачные каналы, по которым текла жидкость – светлая, с пузырьками, будто кровь в сосудах.

Клетки с пленниками стояли в ангаре строго по линиям, по нескольку метров друг от друга, будто сам корабль не доверял им быть ближе. Каждая клетка – одиночная, высокая, с металлическими игольчатыми прутьями. Это была не просто тюрьма. А полноценная демонстрация контроля. В дальнем углу кто-то стонал. Это был Зейр-Ко, один из стрелков. Ему прижгли рану на боку чем-то, что оставило черные следы по ребрам, как оплавленный воск. Он хрипел, вслух проклиная корабль, свою судьбу, и особенно Королеву-Мать, которая "бросила их, как собак".

– Если бы я остался на службе… – Сквозь зубы выдавливал он, – Я бы уже умер во имя… А не гнил бы здесь…

Между клетками двигались странные дроиды. Они не были стандартными надсмотрщиками – у них не было рук, а только гибкие шипастые отростки, светящиеся в концах. Они издавали щелчки и шорохи, как бы разговаривая друг с другом на незнакомом языке. Некоторые из них плавали в воздухе, удерживаясь с помощью гравиполей. Другие ползали по стенам и потолку. Когда дрон проходил мимо клетки, его "глаз" застывал на несколько секунд, после чего тот двигался дальше. Больше всего пленников пугало именно отсутствие реакции. Эти машины не делали замечаний, не угрожали. Просто смотрели. И ждали. И вдруг – движение. В клетке, что стояла напротив Сирейны, раздался скрежет. Мор-Хадур, кибернетически усиленный бортинженер, в прошлом – палач по приговорам Совета Кланов, встал на ноги. Его плечо почти касалось потолка, а грудь была усилена керамоволоконными пластинами.

– Вы же понимаете, что это не держит меня… – Проговорил он, скаля зубы. – Эти жалкие прутья… я могу просто разогнуть их и вытащить вас всех отсюда.

Он ухмыльнулся и с хрустом напряг мускулы, его руки покрылись сетью вздувшихся от напряжения усиленных специальными волокнами мышц. Сгибаясь, он обхватил два прута и начал их тянуть в стороны. Прутья зазвенели, металл скрипнул…

И… В тот же миг, из потолка выпрыгнул один из дроидов. Что произошло почти бесшумно. Он завис в воздухе над клеткой и выпустил несколько шокирующих игл, вонзив их прямо в позвоночник Мор-Хадура. И когда он получил первый разряд, то только зарычал. Второй… Упал на колени… Третий… Начал биться в судорогах, его глаза закатились, импланты искрили, из шва под рукой пошёл дым… Четвёртый… Всё мощное тело штурмовика обмякло, как сброшенное со стола мясника кусок мяса…

Пять секунд спустя из пола поднялся гладкий цилиндр, открывшийся, словно цветок. Всё ещё висевший над клеткой дроид поднял своими удлинившимися манипуляторами тело Мор-Хадура и вложил его в капсулу, которая тотчас закрылась. После чего практически мгновенно заморозила содержимое. Было видно, как внутри стекло покрылось инеем, а тело застыло в позе боли. Потом эту капсулу увезли.