Воскресенский показательно закатил глаза и покачал головой, но возражать не стал, видимо из-за усталости.

История снова повторилась. Я рыдала в утешающих объятиях Макса, а он мягко и успокаивающе поглаживал меня по спине и волосам. В тот момент было все равно, как я выглядела – измученная, с запахом тухлых яиц, пота и вонючей тины. Казалось, мир перед глазами дрожал, и я теряла равновесие, погружаясь в мягкую траву. Хотелось спрятаться, зарыться под убаюкивающим покровом и раствориться в его заботливых, надежных руках.

Страшно представить, что бы от меня осталось, если бы мужчины пришли слишком поздно или вообще не пришли… От подобных мыслей и без того дрожащие босые ноги едва не подкосились, но Янковский умело подхватил меня.

– Все позади, – раздался его тихий спокойный голос над моим ухом. Как и в первый раз.

Его дыхание было все еще учащенным, как и мое бешеное сердцебиение. Казалось, пульсации моего сердца слышал весь лес. Я крепко прижималась к нему, словно хватаясь за последнюю частичку надежды и скользила руками по широкой спине. Его белоснежная футболка, пропитанная пóтом и моими слезами, была измазана тиной и землей.

– Что это там? – вдруг раздался любопытный голос Стаса.

Он быстрым шагом подошел к кусту, на который была небрежно брошена светлая ткань. Мы с Максом отстранились друг от друга, и он подал мне бутылку с водой, которую я без раздумий осушила. А после опомнилась, что стояла босиком и дрожащими руками натянула кроссовки.

– Субханаллах! – воскликнул Амир, взяв в руки неизвестную тряпку. – Это платок Амины! О, Аллах, не верю своим глазам!

– Ты же не хочешь сказать, что они тут это… того… – Стас с сомнением кивнул на болото.

– Аузубиллях! Да защитит Аллах! Что ты такое говоришь? – возмутился узбек, крепко сжав платок в кулаке. А затем его хмурый взгляд направился куда-то вдаль. – Неужели она сейчас без платка? Упаси Аллах!

– Серьезно? Тебя сейчас только это волнует? – рассердился Воскресенский и взглянул на меня обеспокоенно. – Ты… как? Можешь идти?

Я лишь мельком кивнула, на большее меня не хватило.

– Уже смеркается, нам надо поторопиться, напомнил Макс, натянув рюкзак.

Внезапно, за спинами ребят, появились пятеро незнакомых мужчин в странных одеждах. Они напоминали старообрядцев: на них были льняные рубахи-косоворотки цвета железа, заправленные в плетеные пояса и простые, потертые хлопковые штаны. На ногах – темно-коричневые кожаные туфли, сшитые криво и неумело, словно сделанные вручную, простыми нитками.

– Это еще че за чудики? – вырвалось у Стаса, когда он отошел от них на пару шагов.

– Аузубиллях… – прошептал Амир, пятясь назад.

Но их одеяние – последнее, на что я обратила внимание. В глаза бросилась их безобразная и уродливая внешность. У одного правое ухо было больше левого в два раза и массивная выпирающая челюсть с неестественно крупной нижней губой. У второго вытянутая и сдавленная голова в висках, узкие плечи и по-женски широкие бедра. У третьего был огромный выпирающий и крючковатый нос, один в один как клюв, и пугающие большие глаза на выкате. У четвертого кисти рук были с паучьими пальцами и врожденный дефект верхней челюсти – заячья губа, где плюсом шел неправильный прикус и выпирающий верхний ряд центральных передних зубов, как у бобра. У пятого одна нога была заметнее короче другой и искривлена в нижнем суставе, вероятно, по этой причине он ходил с палкой, хромая словно старик. Так же у него было явное косоглазие и тяжелый подбородок – признак мезиального прикуса, когда нижняя челюсть сильно выступает вперед, точно так же, как и у первого незнакомца.

Едва мы опомнились, как четверо из них напали на нас с каменными первобытными топорами в руках. Все прошло настолько молниеносно, что мы не успели даже руки поднять в защиту. То ли вид их был странный и до ужаса пугающий, то ли к тому моменту мы попросту выдохлись. Я уловила, как первым от удара по голове безвольно упал Амир и не успела испугаться, как и меня настигла тьма.

Глава 10

Голова раскалывалась так, словно на меня одели алюминиевую кастрюлю и с силой били железным половником. Во рту пересохло, язык прилип к небу, кости таза ныли, а левая рука онемела от тяжести тела настолько, что пошевелить ею удалось лишь с третьего раза.

– Очнулась, – раздался тихий голос Стаса.

Вокруг было зябко, и в воздухе стоял запах сырой земли – тот, что встречается в погребах и метро. Как бы он мне не нравился, слышать его тогда решительно не хотелось. Издалека доносились голоса женщин, детей и стариков. Кто-то колол дрова, бренчала деревянная посуда, запевали птицы и раздавался лай собак.

С трудом разлепив веки, я увидела ребят, сидящих на влажной земле. Они облокотились спинами об стены земляного сруба, который напоминал срубленную могилу. Я подняла глаза и сквозь самодельную решетку из веток заметила вечернее безоблачное небо. Земляная тюрьма была глубиной не меньше трех метров, а, возможно, и больше, и имела форму почти идеального квадрата. Ширина ее была настолько узкой, что, вытяни мы ноги к центру, нам бы едва удалось выпрямить их, не касаясь друг друга.

После осознания увиденного, сердце забилось в бешенном ритме. Я попыталась сесть, но получилось не сразу. Чувствовала себя тогда не самой лучшей версией.

– Как ты? – спросил Макс, окинув меня усталым взглядом. Он сидел в метре от меня, и у него на лбу сквозь сумерки я уловила кровавую ссадину.

– Голова болит, – коротко ответила охрипшим голосом, прочистив горло. А затем схватилась за лоб и прикрыла глаза от пульсирующей боли. – Что происходит?

– Добро пожаловать в первобытное общество, – хриплым голосом произнес Стас, сидевший напротив меня. – Эти неандертальцы огрели нас по голове и притащили в какую-то яму. В этой чертовой нейтральной зоне каждый день происходит какая-то дичь…

– Они похожи на старообрядцев, – предположил Макс, дотронувшись до затылка. На его пальцах я увидела поблескивающую кровь.

– Старообрядцы, староверы, какая хер разница. Нужно выбираться отсюда, говорю тебе! – решительно ответил Воскресенский. – Они бросили нас тут гнить в могилу, если вы не заметили.

– У тебя кровь, дай посмотрю, – я подползла к Янковскому на четвереньках. Он сначала колебался, но потом все же повернулся ко мне спиной. – Похоже на обычную ссадину, зашивать не нужно.

– Я согласен с ним, – вдруг подал голос Амир. Вид у него был и вовсе удручающий. На лбу и скуле фиолетовые гематомы, а в глазах дикая усталость с поблескивающим страхом.

Воскресенский всплеснул руками.

– Даже человек – на все воля Аллаха – согласен со мной, – усмехнулся он, взглянув на нас с Максом. – Эй, блонди, а у нас не хочешь посмотреть? Думаю, нас тоже не хреново приложили палками-копалками.

Сначала была очередь Амира, а потом и Стаса. У всех были лишь саднящие раны. Но все же приложили нас первобытными топорами знатно. А ссадины и ушибы, вероятно, появились после того, как нас тащили по лесу и бросили в яму. Я мельком осмотрела руки, насколько позволял естественный свет: повсюду были царапины и мелкие саднящие раны. А вот ободранные колени, выглядывающие из-под рваных джинсов, требовали скорейшей обработки.

– Где наши вещи? – спросила я, усевшись между Стасом и Максом.

– Еще спрашиваешь, – с вялой ухмылкой отозвался Воскресенский. – Скажи спасибо, что одежду оставили.

Я громко выдохнула и облокотилась об прохладную стену земляного сруба. А через несколько минут ощутила шевеление на левой рукой руке чего-то влажного и неприятного. Как только глаза уловили длинного дождевого червя розоватого оттенка, я тут же испуганно вскрикнула и в панике стряхнула его с предплечья. Затем правая рука облокотилась об холодный земляной пол и сквозь сумеречный свет на поверхности утоптанной земли я заметила остатки крови коричневатого оттенка. Судя по цвету, ее хозяин был здесь около двух дней назад.

Я брезгливо вскочила на ноги, раздраженно выдохнула и нервно перекрестила руки на груди.

– Это кровь? – с осторожным любопытством поинтересовался Амир. – Аллах, Аллах…

– Здесь кто-то был до нас сутки-двое назад, – мрачно констатировала я, поставила руки на пояс и запрокинула голову на свободу – сумеречное бескрайнее небо.

– Думаешь, это человеческая кровь? – с сомнением спросил Макс и хмуро оглядел кровяные следы.

– Можешь попробовать на вкус, – с издевкой произнес Воскресенский. – Наш охотник со стажем сейчас бы сразу разобрался кому она принадлежит.

– Они нас потеряли… – я устало потерло лицо, а после раздраженно провела рукой по грязным волосам с растрепанным пучком. – Мама этого не выдержит.

– Ясмин сейчас, наверное, с ума сходит. Ни мужа, ни сестры… – на выдохе произнес Амир, погладив гусиную бородку. – Аллах, Аллах…

– Мы отсюда выберемся, ясно? – командирским тоном заявил Макс, нахмурив брови, и в его взгляде проскользнула решительность. – Настанет ночь, все затихнут, и мы попытаемся вылезти.

– Как они нас вообще нашли? – недоумевал Воскресенский. Он спиной облокотился об земляную стену и согнул ноги в коленях. – Этот чертов лес длиной в несколько километров.

– Пришли на крики Алисы, – отозвался Янковский. Он откинул голову назад и положил одну руку на согнутое колено, а второй рукой устало провел по волосам. – Наверняка они знают лес вдоль и поперек.

– Если бы я туда не забрела, мы бы так и не нашли единственную зацепку в виде платка. Он ведь принадлежит Амине? – раздумывала я, наворачивая небольшие круги, насколько это было возможно в том маленьком пространстве, и перевела взгляд на Амира.

– Да, это точно ее платок, – отозвался он спустя минуту, словно копался в мыслях, а взгляд его продолжал гипнотизировать кроссовок. – Там есть инициалы ее имени и фамилии. Его ей дарила моя мать.

– С пропавшими мы разберемся потом, как только выберемся из этого места, – сказал Стас, проведя рукой по лицу.

– Меня больше интересует, почему вы разминулись? – неожиданно спросил Макс, с вызовом вздернув бровь. Он в упор глядел на Воскресенского, но тот будто не замечал его напористого взгляда. Поэтому его глаза встретились с моими. – Алиса?

Я громко выдохнула и села между парнями, а затем встретилась глазами со Стасом. Его взгляд буквально говорил: «мне плевать, можешь рассказывать». Но я нервно сглотнула и повернулась в сторону Макса.

– Я… мне нужно было отойти по нужде… – солгала, смущенно опустив взгляд. – А потом я испугалась шевеления в кустах, убежала и… заблудилась.

– Ты с кем-то разговаривала на болоте, – вспомнил Янковский, отчего я нервно прикусила губу. – Кто такой Игнат?

– Это был мираж. Я видела того, кого там не было на самом деле, – призналась я, почесав локоть. – Игнат мой… бывший. Но это легко объясняется. Я сняла бейсболку, солнце напекло голову, жара и нагрузки сильно вымотали и, видимо, таким образом мой мозг решил найти выход. Клянусь, я видела чистое лесное озеро, а не вонючее болото.

– Я уже поставил мысленно галочку, чтобы в будущем не брать тебя в лес, – Макс вымученно и снисходительно улыбнулся, разглядывая мое лицо. Но отчего-то мне показалось, что он уловил ложь в моих словах. – Но, так или иначе, благодаря тебе мы нашли первую зацепку.

– Хвала Аллаху. Альхамдулиллях, – тихо произнес Амир, вскинув ладони к небу.

Сверху раздалось копошение. Мы как по команде подняли головы и подскочили с мест, как ужаленные. Было уже довольно темно, но благодаря огню, который горел неподалеку, я смогла уловить очертания человека. Женщина лет сорока тихонько отодвинула решетку наполовину, а затем спустила нам на веревке деревянный ящик. На первый взгляд ее черты лица были совершенно обычными, не уродливыми и не пугающими. Мужчины тут же подхватили ящик, с интересом заглядывая вовнутрь.