Я взглянула на толпу людей, окружавших нас, и глаз зацепился за девочку лет семи с заячьей губой. У нее в руках уловила потрепанного плюшевого коричневого медведя с красной бабочкой на шее. Точно такого же медведя я видела у девочки, которая покинула автобус со своей семьей, не дождавшись очереди на границе.

Как вдруг взгляд упал на многочисленные булыжники, лежащие у ног костра, и я уловила окоченелый синюшный мужской палец с ногтем. Громко выдохнула, попытавшись утихомирить учащенное сердцебиение. Тыкнула Макса локтем в бок, он проследил за моим взглядом и нахмурился. Мой ужасающий взгляд буквально кричал: я же говорила!

Вопросов было слишком много…

– Старейшина несколько часов советовался с богами, – начал мужчина, стоявший рядом со стариком, похожим на Тутанхамона. – Боги сказали, что пожаловали нам этих людей неспроста. Они несут важную миссию для общины – продлить наш род!

Из толпы раздался вздох удивления.

– Борислав, неужто правда?

– Хвала богам! – воскликнула какая-то старушка, едва не плача.

Мы с Максом обменялись хмурыми настороженными взглядами.

– Но! Велес поведал, что богиня Мокошь призвала эту деву к нам в лес, да по болото, которое защищает нашу общину от лукавого. И ежели кто из чужаков попадет в наше болото и кого Мокошь отпустит, мы примем как родного! – громко объявил Борислав, а после взглянул на меня. – Мокошь – богиня воды, плодородия и рождаемости. Она привела тебя к нам, чтобы ты понесла от наших мужиков и расширила нашу общину. Боги гневаются, ведь наши женщины третье лето не становятся тяжелыми, а дети умирают, не успев вступить и шагу. Боги сказали, чтобы те трое чужаков разделили ложе с нашими дочерями… и к Родонице они разрешатся от бремени!

Толпа заликовала, а я испуганно схватила Янковского за локоть.

– Я же не одна это слышу?

– Я в таком же шоке, что и ты, – признался Макс, с подозрением оглядывая каждого странного жителя деревни. – Ощущение, будто мы на съемочной площадке, и сейчас кто-то прокричит «снято».

– Я им подыграю, поддержи меня, – тихо сказала я ему, продолжив смотреть за восторгом уродцев. – Старейшина, боги не лгут! – крикнула я, и все вдруг замолчали, с интересом уставившись на меня. – Сегодня я попала в болото, и уже прощалась с жизнью. Как вдруг, ко мне явилась Мокошь. И сказала, что судьба моя – стать новой Матерью общины. Что я воспроизведу на свет новых и чистых потомков, один из которых в будущем станет Старейшиной.

Воцарилась мертвая тишина. Люди глядели на меня в упор, как на дуру, и моргали. У одного был нервный тик, у каждого второго косоглазие, а у каждого третьего глаза на выкате. Но все они продолжали смотреть на меня неоднозначным взглядом. Показалось, что Борислав побледнел, а у Старейшины был такой вид, будто неровен час он помрет от сердечного приступа.

Я уже пожалела, что решила им подыграть. У всех был такой вид, словно они поняли, что я несу какую-то околесицу, и пытаюсь запудрить им мозги. По крайней мере, так думали те, у кого не было слабоумия.

Как вдруг мальчик лет восемнадцати, стоявший возле Татьяны, вдруг захрипел и схватился за горло. Его глаза закатились, а кожа синела на глазах. Он начал падать, но я вовремя подбежала и ухватила за его руку. Мне прекрасно были знакомы эти симптомы. У фельдшеров каждую смену как минимум один вызов с эпилепсией. Поэтому, ни секунды не раздумывая, тут же бросилась на помощь.

Я села на землю, подогнув ноги, и положила его голову на колени, а тело повернула на бок. Конвульсии начались почти сразу. Изо рта вывалилась пена с прожилками крови – он прикусил язык. Кожа начала синеть еще больше из-за асфиксии, а в особенности – губы. В области паха постепенно разрослось мокрое пятно – мальчик обмочился во время приступа. Непроизвольное мочеиспускание – одно из побочных эффектов.

– Богдан! Богдан! – кричала Татьяна в панике, боясь прикоснуться к сыну.

– Снова лукавый! Снова лукавый! – рассерженно повторял Борислав, вероятно, то был его сын. – Богдан, вставай! Вставай, кому говорю?! Ты должен побороть его…

Я схватила Татьяну за подол и силой заставила наклониться.

– Если хотите, чтобы я его спасла, принесите мой серый рюкзак! – прошипела я сквозь зубы, пока люди вокруг продолжали охать и ахать.

– Да что же это такое?! – кричал Борислав, схватившись за волосы. – Каждый раз это случается на капище! Каждый раз, о Боги!

Татьяна тут же рванула в избу. Макс подошел ко мне и недоуменно развел руками.

– Будем считать, что я подыграла общине, а боги подыграли мне, – тихо ответила на его растерянный взгляд. – У него приступ эпилепсии. Скоро пройдет, но для них я спасу его.

Мальчик все еще хрипел, его дыхание останавливалось с определенной периодичностью. Обычно приступ не длится больше пяти или десяти минут. Рядом не было часов, но я пыталась мысленно засечь время. Конвульсии у него все еще не прекращались, его тело было напряжено как струна. Я медленно поглаживала его по волосам, пока вокруг суетились люди.

– Из-за чего это? – растерянно спросил Макс и сел рядом со мной на корточки.

– Посмотри на них… Уверена, он здесь не единственный эпилептик, – тихо ответила я, поглаживая Богдана по голове. Его слюна с кровавыми прожилками уже насквозь промочила мои джинсы. – Это тяжелая неврологическая патология. Я не невролог, поэтому…

– Тогда скажи кто ты, – заинтересованно сказал Янковский, глядя мне в глаза.

С минуту мы в упор глядели друг на друга. Я молчала и растерянно рассматривала его невозмутимое лицо. Но по глазам его видела, что он уже догадался и ждет, пока я озвучу это самостоятельно.

– Вот! Вот, я принесла! – запыхавшись, крикнула Татьяна, едва не споткнувшись. Она молниеносно дала мне рюкзак, и я вскоре принялась копошиться в нем.

– Татьяна, что ты делаешь?! – прогремел Борислав.

– Она поможет Богдану, – сглотнув слезы, оправдалась женщина.

– Боги разгневаются, и я места на тебе живого не оставлю! – прокричал в гневе ее муж.

– Оставь жену свою! – прохрипел Старейшина настолько громко, насколько позволял его старческий голос. А затем еле встал с пня. – Если мальчик выживет, значит эта девка говорит правду.

К тому времени конвульсии стихли, но Богдан все еще не приходил в себя. Я повернула его на спину, и его глаза, даже не моргая, бесцельно глядели на ночное звездное небо. Я набрала в шприц пять кубиков седуксена – успокоительного, чтобы приступ не повторился в ближайшее время. Но прекрасно понимала, что приступы у него будут до конца жизни, если невролог не назначит ему лечение. А этого не произойдет. Провела по руке ватой со спиртом и с первого раза зашла в вену.

– Что это?! – взбесился Борислав, увидев сверкнувший шприц. – Что это за игла? Это все от лукавого, да? Сына моего убить удумала?

– Спокойно, она знает, что делает, – уверенно заверил Макс и поднял перед собой руку, чтобы разгневанный мужчина не напал на меня.

– Он еще некоторое время будет не в себе, – обратилась к Татьяне. – Отведите его в избу, он проспит всю ночь.

Родители аккуратно подняли сына и под руки повели его в сторону дома. Мальчик еле волочил ногами. Эпилептики, которые страдают сложными приступами, не помнят их. Их сознание в тот момент как бы проваливается в сон. И еще пару часов они приходят в себя, испытывая сильную слабость. Поэтому к ним лучше не лезть с расспросами, они все равно не будут никого слышать и понимать.

– Ты спасла моего внука, – прохрипел Старейшина. Он медленно подошел ко мне, опираясь на высокую деревянную палку, наподобие посоха. – Он успокоился у тебя на руках. Боги никогда не лгут. Значит ты вправду станешь новой Матерью, заодно исцелишь и других страждущих.

Макс был прав, складывалось ощущение, что мы принимали участие в съемках какого-то фильма про язычников. Я им подыграла и, признаться честно, мне это даже понравилось. Поэтому решила быть понаглее.

– Я помогу вам, но у меня есть условие, – твердо заявила я и даже бровью не повела. В толпе вдруг раздались осуждающие перешептывания. – Вы освободите моих друзей, и отныне они всегда будут рядом со мной. И еще… богиня сказала мне, что недавно вы приняли в общину двух молодых девушек. Когда я могу их увидеть?

Толпа разразилась новой волной удивленных перешептываний. Старейшина прочистил горло и три раза постучал деревянным посохом, словно Дед Мороз, и все молниеносно замолчали.

– Мокошь сказала верно. Завтра назначен Любомир для них. На них будут жениться Савелий и Анисим. И для тебя тоже проведем Любомир завтра. А друже твои чуть позже поженятся, – медленно произнес дед. – Тянуть с этим делом нельзя. На рассвете я спрошу у богов какой жених тебе подходит, и какие девицы подходят твоим друже.

Мысленно выдохнула. Значит девочки все же были живы.

– Хорошо, – ответила я и беззаботно пожала плечами, абсолютно уверенная, что до женитьбы дело не дойдет.

– Пока отночуете в избе Борислава, а завтра после Любомира пойдете в избы своих избранников, – предупредил Старейшина. – На том и порешили. Тихон проводит вас.

Мужчина с нервным тиком глаз вышел из толпы, и мы молча последовали за ним.

– Госпожа богиня, не объясните, что сейчас было? – недоуменно спросил Макс, стараясь игнорировать игривые взгляды девиц.

– Завтра во время свадьбы сбежим пока они будут развлекаться. Думаю, даже не заметят, – прошептала я, взглянув на его хмурое выражение лица. – Да не волнуйся ты, не успеешь ты супружеское ложе ни с кем поделить.

– Это волнует меня меньше всего, уж поверь, – Макс усмехнулся.

Тихон остановился возле ямы, в которой все еще сидели ребята, и бросил им веревочную лестницу. Первым вылез Стас, а после вышел Амир.

– Мы свободны? – с сомнением спросил Воскресенский, недоуменно оглядев нас.

Тихон проводил нас в избу, и Татьяна распахнула скрипучую дверь перед нашими лицами. Хозяйка любезно поселила нас на втором этаже дома в самой теплой комнате над баней. Она совершенно пустовала и была похожа больше на чердак. Мужчинам постелила на полу что-то наподобие ватных одеял. А мне велела спать с ней в одной комнате на старых скрипучих кроватях с продавленными матрасами. Когда Стас и Амир вышли из бани, я прошмыгнула на второй этаж к ним в комнату. Там же находился и Макс. Мы уселись на пол друг напротив друга и коротко пересказали все, что происходило с нами пока они сидели в яме. А также поделились планами на завтрашний день.

– Девочки живы… Альхамдулиллях! Хвала Аллаху, – прошептал Амир, вскинув ладони к небу.

– Вы че с ума сошли? – возразил Стас, услышав наш план, но тут же перешел на шепот, чтобы хозяева не услышали. – Собрались потакать этим чудикам? Какие еще свадьбы? Ладно, блонди, она перегрелась. Ну, а ты, Макс, куда смотрел?

– Лучше так, чем сбегать в открытую, – невозмутимо ответил Янковский. – Думаешь, они просто так нас отпустят? Эти люди – сумасшедшие фанатики, а мы безоружны.

– Это бред какой-то! – не переставал возмущаться Воскресенский. – Ничего лучше не могли придумать?

– Если Алиса и Макс уверены в этом плане, ИншаАллах, у нас все получится, – поддержал Амир. – Главное уйти отсюда всем вместе живыми и здоровыми.

– То есть, мы завтра будем якобы выдавать замуж блонди, Киру и Амину?! – в пятый раз переспросил Стас, накручивая сотый шаг по комнате.

Я, Макс и Амир, сидевшие на деревянном теплом полу, молча кивнули ему. Воскресенский нервно провел ладонью по лицу и запустил всю пятерню в волосы, взъерошив концы.

– Алиса! – донесся голос хозяйки с первого этажа. – Можно тебя на минуту?

– Спокойной ночи, – сказала ребятам, уловила их обеспокоенные взгляды, и спустилась на первый этаж.

Татьяна наливала кипяток с древнего самовара в глиняный заварник.

– Борислав будет ночевать у брата. Будешь чай с травами? – обратилась она ко мне, усевшись на скамейку. – Они помогут уснуть.