Я испуганно подскочила с места, обнаружив, что все вокруг еще спали, а за окном уже вовсю щебетали ранние утренние пташки. Мама крепко спала с ребенком на руках. Макс тоже безмятежно спал. Беременная Агния, обняв живот, похрапывала во сне, и даже Дмитрий развалился на водительском сидении и уснул, положив руки и голову на руль, словно школьник на парту.

Яростные удары в дверь усилились до такой степени, что казалось, будто весь автобус начал дрожать вместе со мной.

Дмитрий? Просыпайтесь! крикнула я, не решаясь подойти к дверям. А после подскочила к Максу, который спал на полу откинутом кресле со сложенными руками на груди. Макс, эй, проснись! Стас, ты спишь?! Проснитесь, кто-нибудь!

Я с отчаянием прокричала слова в воздух, но никто так и не шелохнулся. А после подпрыгнула от испуга, словно загнанный заяц, когда уловила громкий треск стекла. Обернувшись, застыла на ватных ногах как вкопанная, когда увидела, как разъяренный Игнат пробрался на переднее пассажирское сидение, шагая по звенящим крошечным осколкам стекла. Его тонкие губы исказились в злобной гримасе, челюсть была крепко сжата, толстые темные брови яростно сошлись на переносице в двух мелких межбровных морщинках.

От испуга я забыла, как дышать и как двигаться. Видела только его разъяренные глаза, залитые кровью, и то, как он за одно мгновение оказался рядом. Ледяные руки, по локоть в крови от осколков, в одночасье обхватили мою шею в мертвой хватке. Я машинально схватилась за его руки, хоть и прекрасно осознавала, что не смогу их разнять. Только лишь жадно хватала ртом воздух и беззащитно выпучила глаза от дикого животного страха.

Ты опоздала! яростно прокричал он мне в лицо. Ты опоздала! Опоздала…

Ты опоздала! Ясмин, как ты могла? О, Аллах, уже рассвет! в полудреме раздался сердитый голос Амира. Где мой молитвенный коврик?! Да убери ты воду, мы уже совершили омовение!

Он был в черной сумке, ответила Ясмин тоненьким тихим голосом. Бисмиллях… Вот он!

Я резко подалась вперед, от чего болезненно впечаталась впередистоящее сидение. Руки молниеносно обхватили горло, а жадный глоток воздуха вышел слишком громким и болезненным. Схватившись за лоб, зажмурилась, подождав, когда глаза после сна окончательно привыкнут к солнечному свету. Пару минут приходила в себя, осознавая, что это был всего лишь сон. Очередной кошмар. Шея и спина тут же отозвались тупой болью в мышцах от неправильного положения во время сна.

Что происходит? спросила я охрипшим голосом у Макса, который, судя по рассеянному хмурому взгляду он тоже недавно проснулся.

Кажется, они пропустили утренний намаз, сообщил он, оглянувшись на копошившихся ребят позади. А после его обеспокоенный взгляд скользнул по моему лицу. Все нормально? Ты как будто хрипела во сне.

Обычный кошмар, призналась я, смутившись, а после откинулась на спинку сидения.

Неужели я так громко хрипела во сне? Боже, как стыдно.

Сбоку закряхтел Ярик, и мама тихонько ткнула меня локтем в бок. Я тут же подскочила и по привычке сделала смесь, пока она меняла подгузник. Едва малыш присосался к бутылочке, к моему плечу осторожно прикоснулись.

Извините, можно я помолюсь у вас в проходе? скромно спросила Амина, младшая сестра Ясмин. Это всего на пять минут.

Ее большие карие глаза с зеленоватым оттенком застенчиво бегали по моим кроссовкам, не решаясь встретиться с моими. А в руках она удерживала небольшой молитвенный коврик с нарядной золотистой исламской вышивкой.

Я взглянула сквозь ее молочного цвета хиджаб, который покрывал голову, и уловила, как Амир и Ясмин уже расположились на своих ковриках в проходе автобуса и сложили руки в молитвенном жесте. А после молча ей кивнула и села обратно на свое место. Девушка вежливо улыбнулась одними губами, благодарно кивнула и подправила платок перед намазом. На ней свободно сидело однотонное мусульманское платье песочного оттенка, которое она тут же поправила, чтобы сесть на колени.

Впрочем, они с сестрой были очень похожи: у обоих было утонченное изящной формы лицо, суженное к острому подбородку, тонкий нос с небольшой горбинкой, тонкие словно покорные слегка закругленные темные брови, застенчивые большие глаза, обрамленные густыми ресницами, и даже небольшим ростом они были схожи. Но парочка различий все же была: у старшей сестры имелись в меру пухлые губы с четким контуром, а также черные притягательные глаза, а у младшей были тонкие бледные едва заметные губы и карие глаза с зеленым отливом.

Что за? раздался позади недоуменный возглас проснувшейся Агнии. Вы не можете делать это в другом месте? Я в туалет хочу.

Мы с Максом как по команде обернулись и обнаружили недовольное одутловатое ото сна лицо Агнии. Она нахмурилась, разглядывая, как мусульмане удерживали ладони перед собой, протирали ими лицо, а после наклонялись в земном поклоне, прикоснувшись лбом к коврику.

Молчала бы лучше, тихим голосом вмешалась Софья Дмитриевна. Не видишь, люди молятся? Нельзя мешать.

А почему они остальным мешают? продолжала недоумевать Агния, эмоционально всплеснув руками. Ее скрипучий голос стал выше, словно скрежет ногтя по металлу. Этим можно заниматься в другом месте. Я хочу в туалет, а беременным терпеть нельзя!

Невоспитанная, осуждающе прошептала Софья Дмитриевна одними губами, приподняв подбородок.

Никому они не мешают, раздраженно добавила Анжелика, выглянув в проход.

Что с тобой, женщина? Амир первый завершил молитву, аккуратно сложил коврик и направился к вечно недовольной беременной. Не иначе, как шайтан в тебя вселился? Что мы тебе сделали?

Отойди от меня! проскрипела беременная.

Тебе следует извиниться, уже громче настояла Софья Дмитриевна.

Еще чего! У меня с фанатиками разговор короткий. Они не имеют право мешать другим своей религией! воскликнула Агния, встав с места, а после ткнула сонную дочь. Амалия, идем, нам здесь не рады! Дорогу беременной, расступитесь!

Агния недовольно захромала в сторону выхода, взяв в здоровую руку ладонь дочери, а в нездоровую дорожную сумку. Люди вокруг начали потихоньку просыпаться от переполоха и сонными глазами рыскать по салону с немым вопросом на лице.

Что за скандал с утра пораньше? нахмурившись, спросил хриплым голосом Стас, и тут же вышел в проход, одарив нас своим помятым сонным видом.

Я откинулась на спинку кресла, схватившись руками за подлокотники, прикрыла глаза и громко выдохнула. Если с ней что-то случится, ситуацию спасать придется мне. Вряд ли заведующий реанимации хоть раз принимал роды и откачивал новорожденного. Как бы Агния мне не нравилась, я не могла не думать о ее нерожденном ребенке. Я должна была сделать все, чтобы она не родила в лесу. Поэтому выбежала из автобуса вслед за ней, окунувшись в раннее солнечное пекло.

Эй, постой!

Чего тебе? бросила она недовольно, не оглянувшись и не замедлив шаг.

Куда ты пойдешь? Вокруг леса и поля, спросила я, ожидая услышать вразумительный ответ. Ладно бы одна ушла, но у тебя двое детей. О них подумай.

Но Агния одарила меня придирчивым взглядом, а я вдруг заметила над ее верхней губой небольшой светло-русый пушок, напоминающий усы. Она недовольно состряпала губы и сердито прошепелявила:

А тебе-то че?

На мгновение я замедлила шаг, устало протерла глаза и вновь ускорилась вслед за ней.

Я фельдшер, призналась нехотя. В случае чего могу помочь с осложнениями во время беременности, помогу и с родами. Судя по форме живота, отеках на ногах и твоей тяжелой отдышке, я могу предположить многоводие. Подумай о новорожденном. Если он родится в лесу, твоя дочь вряд ли окажет помощь.

Агния остановилась, и тяжело дыша, схватилась за живот. А после обдала меня оценивающим и недоверчивым взглядом, от которого вмиг бросило в дрожь.

Ты что ли фельдшер? Диагнозы она мне тут ставит. У тебя ультразвуковое зрение что ли? самодовольно хмыкнула женщина, едва не плюнув мне в лицо. А че водителю тому не помогла? Вы же клятву Гиппократа даете.

Я уже хотела было возразить, что в наше время медики не дают эту киношную клятву, кроме как клятвы врача, прописанной в законе. Но со стороны автобуса вдруг раздались недоуменные возгласы:

Какого хрена?! недоуменно крикнул Воскресенский. Где труп? Где, мать вашу, тело водителя?!

Под сосной! В трех метрах от дороги, оповестил Янковский, выбежав из автобуса.

Ты уверен? недоуменно спросил Стас. Либо у меня галики, либо труп воскрес и ушел посреди ночи с одним кроссовком! Говорю тебе!

Сначала показалось, что я ослышалась. Но по мере удивленных возгласов и вопросов ребят, я постепенно осознавала реальность происходящего. Агния выругалась и развернулась ко мне. Ее лицо отражало примесь страха и недоверия.

Я остаюсь, но не ради тебя, а потому что здесь небезопасно.

Только не говори никому…

Не дождавшись пока я договорю, женщина бесцеремонно развернулась на пятках и быстрым шагом похромала в сторону ребят.

***

Растерянные и недоуменные мы собрались возле автобуса. Женщины стояли молча, переглядывались и испуганно прикладывали ладонь к губам, а мужчины чесали затылок и думали о дальнейших действиях.

– Надо было его сразу закопать… – траурно произнесла Софья Дмитриевна.

– Что делать будем? – задумчивый Дмитрий задал вопрос в воздух, гипнотизируя взглядом место, куда собственными руками еще вчера притащил тело водителя.

– Вы еще думаете? Валить отсюда на хер! – вспылил Воскресенский, взмахнув руками.

– Не понимаю… Кому понадобился труп? – спросил Макс скорее самого себя, чем ребят. Он сложил руки на груди, глядя куда-то сквозь лесополосу. Или на бело-желтый кроссовок водителя – единственное доказательство, что он все же здесь был, и мы не свихнулись.

– Ты серьезно решил в следака поиграть? У нас украли жмурика! Мы здесь не одни застряли, и они явно неадекваты! – воскликнул Стас, стукнув ладонью по лобовому стеклу, и я мысленно вздрогнула, вспомнив утренний кошмар. – Я говорю вам, надо валить отсюда в другое место. Они уже обнаружили нас. Или вы забыли, что у нас есть женщины и дети?

– Вы уверены, что оставляли его именно там? – вмешалась я, спросив с сомнением.

Три пары глаз тут же уставились на меня, кто задумчиво, а кто-то едва ли не оскорбившись.

– Блонди, я не понял. Ты только что назвала нас сумасшедшими? – возмутился Воскресенский. Он был здесь, говорю тебе!

– Мы втроем притащили его именно сюда, и я лично выбирал эту сосну как опознавательный знак. Сомневаюсь, что у нас были групповые галлюцинации, – спокойно сообщил Янковский, глядя прямо мне в глаза, но его мысли тогда были далеки от меня. А затем повернулся к мужчине в одеянии охотника. – Ты точно никого не видел ночью? Никто не подходил к автобусу, не шуршал травой, не светил фонарями?

Дмитрий ответил прямо и по факту:

– Если бы было что-то подобное, я разбудил бы вас, чтобы не оставлять женщин и детей в автобусе с открытой дверью.

Макс одобрительно кивнул, молча согласившись с мужчиной.

– У меня другой вопрос, – неожиданно вмешалась на удивление более-менее спокойная Софья Дмитриевна. – Сергей Александрович, скажите, пожалуйста, а вы были уверены, что водитель погиб?

– Разумеется, Софья Дмитриевна, я был уверен, – убедительно произнес доктор, растерянно проведя рукой по волнистым темным волосам. – Уж поверьте, за свой семнадцатилетний стаж, я могу отличить мертвого человека от живого. К тому же, даже если бы я ошибся, стал бы он бежать в лес без одного ботинка? Думаю, нет. Он дополз до автобуса и попросил бы помощи, не так ли?

– Ты прав, док. Ты абсолютно прав, – эмоционально произнес Воскресенский, всплеснув руками. – Итак, к чему нас привели наши дедуктивные умозаключения? Что жмурика украли! И я даже не хочу знать зачем они это сделали!