Застаю ее за сбором чемодана.

– Не понял.

– Это вообще была плохая идея. Все это.

– Мы – плохая идея?

– Мы – особенно, – ищет она свой паспорт, но хрен найдет. Как знал, оставил на ресепшене. – Миш, дай мой паспорт.

– Знаешь, Алис, я всегда во всем сомневаюсь. Постоянно не уверен в себе. Бегаю к отцу за советами. К Глебу, хотя глупее его поискать. Мне даже кажется всегда, что я словно в вечном пьяном угаре, не могу мыслить четко и здраво. Хотя ведь не тупой, далеко не тупой.

– Хватит! Просто отдай паспорт!

– Но сегодня и последние дни я все вижу четко и ясно. Многого не понимаю, но знаю одно. Хуй. Хуй я тебя куда отпущу. Ты ворвалась в мою жизнь и все поставила вверх ногами, так будь добра нести за это ответственность, – опускаю пальцы на ее шею, чуть сжимаю. – Мы – это чертовски отличная идея. Мы это навсегда. И пусть только кто-то скажет иначе, пусть только кто-то попробует нас разлучить. Если надо, мы будем жить в нищете, но вместе, понимаешь? Только вместе.

– Миш, ты просто больной… – хватается она за мое запястье, но гладит, палец большой в рот берет, до трясучки возбуждение в мозг бьет. – Нельзя так влюбляться.

– Нужно, – провожу большим пальцем по пухлой губке. – Потому что именно любовь одна из самых мощных мотиваций для развития. Ради тебя, Алис, я горы сверну.

– Боже, – прикрывает она глаза, словно сознание теряет, а я подхватываю ее под задницу упругую и роняю на кровать, тут же прижимаясь к влажным от слез губам.

Глава 20

Алиса

Время. Оно наш враг, наш друг. Оно может излечить, а может нанести смертельное ранение. Вот и сейчас оно движется слишком быстро. Словно смеется над нами, занося меч над нашими головами. Мы не говорим об этом.

Мы вообще почти не говорим. Исследуем остров, плаваем в океане, ходим в походы, едим экзотические блюда, удивляемся, пугаемся и… трахаемся. Но только ночью. Специально ждем весь день, мучаем друг друга прикосновениями, взглядами, порой весьма откровенными ласками в общественных местах.

Вот, например, сейчас нам пришлось уступать место пожилой женщине, которую забыл предыдущий туристический автобус. Так что я сижу на коленях Миши, чувствуя задницей его набухающий стояк. В такие моменты мой мозг отдыхает, память услужливо ставит преграду между мыслями, которые гнетут изо дня в день, словно темный лес, в который я захожу все глубже. В такие моменты я могу представить, что нет прошлого и нет Ирины, которая пытается достать меня через Катю.

Что нет Олеси, которая зудит, что, каким бы не был Миша, он все равно насильник. В такие моменты я просто растворяюсь в ощущениях, от которых зудит все тело, требует немедленной разрядки.

– Повернись к окну, малыш, посмотри, как красиво, – поворачивает он меня коленями в сторону, так что теперь я от всех отгорожена спиной. Наглая рука Миши уже на моем обнаженном бедре, забирается под широкую юбку, которая отлично прикрывает подобные непотребства. Я прикрываю глаза, утыкаюсь во впадинку между шеей и плечом, втягивая соленый аромат его покрытой потом кожи. Сладко. До одури. Особенно, когда длинные пальцы находят кромку трусиков, и так влажных от постоянных соприкосновений с парнем.

Он не забирается под ткань, мучает меня, издевается, когда я сама дергаю бедрами, давая понять, что уже на все согласна.

Я с самого начала думала, что секс с ним будет для меня повинностью, а теперь сама как кошка по весне требую ежедневной порции оргазма. А может быть, просто чувствую, что все это закончится, как только мы сойдем с самолета.

Мне страшно, мне дико страшно даже думать о том, что ждет меня там.

Эти дни, отношение Миши, просто растворили ту ненависть, которую я лелеяла так долго. Она осталась где-то фоном, сметенная бурей, которая теперь в моей душе.

Нас подкидывает на кочке, и я ахаю, когда он пользуется моментом и просто вставляет в меня два пальца.

– Миша!

– Тихо-тихо, малыш, смотри, какая красота за окном.

Я не могу туда смотреть, вообще не могу открыть глаза. Стыд и желание смешивается во взрывоопасный коктейль, не давая мне даже пошевелиться, только чувствовать, как два пальца скользят вдоль мягких стенок.

– Сволочь…

– Хочешь кончить? – наполняет он мой слух сиропом, который растекается по венам, делает кровь густым шоколадом, который вскипает.

– Ты еще спрашиваешь? – дорога ухабистая, и каждый толчок отдается во всем теле ударами тока. По коже рассыпаются злые колючие мурашки, стоит нашим глазам столкнуться в очередной сильный толчок автобуса. Я на грани. Словно на том подвесном мосту, который раскачивался при каждом шаге. А под ним зияющая пропасть, в которую теперь я хочу провалиться. Хочу. Хочу. Хочу…

Внезапно Миша достает пальцы и показывает мне, насколько они мокрые, с них тонкими нитями падает смазка. Я толкаю Мишу в грудь, неудовлетворенная и злая, но вижу, как Миша сначала сует их себе в рот, а потом дергает меня за волосы и рот накрывает в кровожадном поцелуе.

– Да стой ты, смотрят уже!

– Просто завидуют, – пытается он снова меня поцеловать, но я отворачиваюсь. – Ну что ты дуешься, мы же договорились заниматься сексом после отбоя.

– Тогда нечего было пальцы совать, куда не просят.

– Малыш, я сегодня залижу тебя до потери сознания. Это загладит мою вину?

– Возможно, – хмыкаю я, но все равно отворачиваюсь, продолжая смотреть, как зеленая листва сменяется домами и улицами. Мы наконец добираемся до города, высаживаемся и дальше просто идем пешком. Покупаем Куртабак и кормим им друг друга, смеясь как дети. Как только темнеет, мы заваливаемся в один из местных клубов, где танцуем и выпиваем, словно беря от этой жизни последние крупицы времени. Танцуем так близко, что кажется, вот-вот и наша одежда загорится. Когда терпение на исходе, а моя рука нащупывает член, который был во мне столько раз, что и не сосчитать, Миша дергает меня в сторону, и мы бежим на воздух. Берем такси и едем в сторону нашего отеля, не прекращая поцелуи и ласки друг друга.

– Бля, притормози, сейчас кончу, – шепчет Миша мне в шею, сам же ни на секунду не прерывая истязания моего клитора. Я убираю руку с его уже влажного члена, отнимаю и его, поправляя платье.

– Веди себя прилично, – говорю строго, а Миша смеется. Тянет меня к себе на колени, усаживая верхом. – Бедный таксист.

– Думаю, он к такому привык. Алис, хочу, чтобы ты мне отсосала.

– Как грубо, – хотя я и сама не редко думаю о том, чтобы окунуться в мир похоти с головой. Пока наш секс можно было назвать даже традиционным, но времени все меньше и совершенно неизвестно, что ждет нас на другом континенте. – Давно хочешь?

– С той самой минуты, как увидел твои губы. Они совершенство, как и вся ты…

– А ты любил бы меня, будь я не такой красивой?

И зачем я это спросила? Что хочу узнать? Нравилась ли ему тогда? В школе? Точно нет. Но его слова, что, взяв меня насильно в ту роковую ночь, он не смог остановиться, до сих не выходят из головы.

– Ага, я понял, ты решила выебать мне мозг, перед тем, как я выебу твой рот. Лаадно. Мы выбираем друг друга по запаху. Потому что будь мне важна только красота, то я бы спокойно сейчас трахал Катю или любую другую телочку. Красивых много, Алис, но ты такая одна. И понятно, что твоя внешность меня зацепила, но вряд ли моя любовь к тебе пройдет, если ты вдруг поправишься или отрастишь волосы между ног.

Прыскаю со смеху. Хотела поймать его на любви только к оболочке, и сама же попала в ловушку.

Не знаю, как мы доехали и не трахнулись. Ширинка Миши разве что не трещала, так в меня долбилась, а мои соски непонятно как не порвали тонкую ткань платья. Мы целовались как безумные, пожирая собственные страхи, неуверенность. Мы жалили друг друга языками, постоянно заглядывая в глаза, сгорая в страсти, что горела в них. Оторвались только, когда таксист сообщил о прибытии. Вывалились из машины кубарем и сразу побежали к океану. Вода была спокойная, а луна полностью освещала наши тела. Мы скидывали одежду, бросали ее на пол и ныряли как нерпы в Ладоге. Плыву, ищу глазами голову Миши и тут же вскрикиваю, когда чувствую на ноге жесткий захват. Ухожу под воду, но тут же выныриваю, давая бой брызгами. Но ему все нипочем. Он просто наступает, приближается, заставляет сердце пинать грудную клетку. Раз. Другой. Третий.

И снова поцелуй. Почти жестокий. Остервенелый, с привкусом соли. Миша поднимает меня на руки и из воды выносит. Мы отпускаем друг друга, но знаем, что стоит дверям номера закрыться, так последние стоп-краны будут сорваны. И предвкушаем. Идем, пялимся друг на друга, собирая повсюду раскиданную одежду.

Мы бежим скорее в номер, сразу в душ, чтобы смыть с себя соль. Почти не говорим, но нам и не нужно. Улыбки, взгляды, все это больше слов, выше тревожных мыслей. Мы выходим из душа, и я хочу взять полотенце, но не успеваю, Миша хватает его первым, выкручивает в длинный жгут под моим ошалелым, пьяным взглядом.

– Что ты… – он накидывает мне жгут на шею, давлением вынуждая опуститься коленями на ворох нашей одежды. – Подлец…

– Ты же сама хочешь…

– Только помни, пожалуйста, что я не ходила на курсы горлового минета, – обхватываю член, который уже напряженно подрагивает напротив моего лица. Во рту скапливается слюна, а глаза не могут оторваться от совершенства вен, которые обнимают плоть Миши. Красивый. Он весь красивый. Даже не верится, что когда-то я кричала от боли из-за него. А теперь он в моих руках. Знал бы Миша, кто я, никогда бы не доверил свое достоинство. Еще две недели назад я бы без зазрения совести его откусила. А что делаю теперь. Скольжу пальцами по всей длине, растягиваю до самых яиц, что тяжелыми мешочками свисают. Черт, даже они не кажутся противными. Наоборот, тянет их потрогать. И я принимаю свое порочное любопытство как должное, просто поднимая руку и взвешивая на ладони мошонку. Полотенце на шее натягивается сильнее, а над головой раздается надсадный стон. Я поднимаю глаза, наконец накрывая налитую кровью головку губами. Вижу, как его на атомы рвет, и эта власть над ним будоражит.

– Алис… Если ты скажешь, что еще яйца мои вылижешь, я от счастья умру.

– Как мало тебе нужно для счастья, – усмехаюсь я, поднимаю рукой его член и кончиком языка черчу линию на мягкой плоти, чувствуя бархатистость крошечных волосков. Потом второй раз. Потом по члену от основания до самой головки. Руки Миши напрягаются, пока он тянет полотенце, лишая меня дыхания. Чертовски жестко, аморально, неправильно. Но между ног столько влаги, что кажется, она уже каплей стекает по бедру.

– Давай, малыш, возьми в рот, добей меня.

И я смело следую его рекомендации. Хватаю головку в рот, втягиваю ее дальше, не двигаюсь и просто наслаждаюсь тем, как его ломает. Каждый раз, когда он во мне, он словно кислорода лишается и пытается найти хоть каплю воздуха.

Он смотрит на меня, чешет языком губы и скалится.

– Носом дыши, – натягивает он полотенце сильнее, толкая член до самой гортани. Я впиваюсь ногтями ему в обнаженные еще мокрые бедра, пытаюсь уменьшить давление, но кажется, Миша уже не здесь. Его зрачки расширились, взгляд как у наркомана, который наконец получил дозу. Он загоняет мне член в рот с такой скоростью, что по подбородку стекает слюна. Отпускает, давая мне глотнуть воздуха, и снова выбивается до упора.

Скотина! Уже бью его по заднице, царапаю так, что еще немного, и борозды останутся, но ему все нипочем. Он просто скользит в моем рту, пока не дергается раз, другой и не стреляет мне в горло терпким семенем. Я знаю вкус его спермы, мы слишком открыты перед друг другом, но никогда я не глотала ее в таком количестве. Кажется, только заставив меня сделать это, Миша немного успокоился. Отпускает меня, шумно дыша.