– Да. Предположим, мистер Вайсс дал большую дозу морфия. Затем он посылает за вами и высказывает предположение о сонной болезни. Если вы принимаете это предположение, он в полной безопасности. Он может повторять процесс, пока не убьет жертву, затем получит у вас свидетельство о смерти, которое скроет убийство. Очень изобретательный замысел, что, кстати, характерно для сложных и запутанных убийств: коварный преступник составляет гениальный план, но исполняет его как дурак. Похоже, так и сделал этот человек, конечно, если мы не проявляем к нему несправедливости.

– Но в чем он действовал как дурак?

– В нескольких отношениях. И прежде всего в выборе врача. Ему нужен был хороший, проворный и уверенный в себе человек; такой врач ухватился бы за диагноз и держался его; или невежественный и слабый человек со склонностью к алкоголю. Ему поразительно не повезло: он наткнулся на осторожного, склонного к научному подходу специалиста, такого, как мой ученый друг. Затем вся эта нелепая таинственность, все эти меры предосторожности, которые должны насторожить внимательного человека, что на самом деле и произошло.

– Вы действительно считаете его преступником?

– Я очень сильно подозреваю его. Но я хотел бы задать вам один-два вопроса о нем. Вы сказали, что он говорит с немецким акцентом. А как он владеет английским? Большой ли у него словарь? Использует ли он немецкие идиомы?

– Нет, я бы сказал, английским он владеет очень хорошо, и я заметил, что даже для англичанина он тщательно подбирает слова.

– Не показался ли он вам поддельным, я хочу сказать – замаскированным?

– Не могу судить. Освещение было очень слабое.

– Например, вы могли видеть цвет его глаз?

– Нет. Мне кажется, они серые, но я не могу быть уверен.

– Теперь о кучере. Вы сказали, что он был в парике. А цвет его глаз вы видели? Или какие-нибудь особенности, по которым вы могли бы его узнать?

– У него деформированный ноготь на большом пальце правой руки. Это все, что я могу о нем сказать.

– Он не показался вам похожим на Вайсса в каком-нибудь отношении – по голосу или чертам лица?

– Вовсе нет; и говорил он, как я вам сказал, с отчетливым шотландским акцентом.

– Я задаю такие вопросы потому, что, если Вайсс пытался отравить этого человека, кучер почти несомненно соучастник и может быть родственником. Вам нужно внимательней рассмотреть его, когда будет возможность.

– Я так и сделаю. И это возвращает меня к вопросу: что мне делать? Должен ли я сообщить об этом случае в полицию?

– Я склонен думать, что нет. Вам не хватает фактов. Конечно, если мистер Вайсс использовал наркотик «незаконно и злонамеренно», что, согласно Объединенному закону 1861 года, наказывается десятью годами заключения. Но я не вижу для вас возможности давать показания под присягой. Вы не знаете, использовал ли он яд – если яд был использован, и вы не можете сообщить имя и адрес. И еще возникает вопрос о сонной болезни. Вы отвергаете это по медицинским причинам, но в суде под присягой не сможете утверждать, что это точно не сонная болезнь.

– Конечно, – согласился я. – Не смогу.

– В таком случае я думаю, что полиция откажется действовать, и может оказаться, что вы вызвали скандал, вредный для практики доктора Стиллбери.

– Значит, вы считаете, что мне лучше ничего не делать?

– В настоящее время. Конечно, обязанность врача помогать установлению справедливости. Но врач не детектив, он не должен выходить за пределы своих функций и исполнять обязанности полиции. Он должен держать глаза и уши открытыми, и, хотя в целом должен держать язык за зубами, его обязанность отмечать все, что может использоваться при юридическом решении вопроса. Официально не его дело предпринимать расследование преступления, но его дело быть готовым, если его призовут, помогать правосудию своими специальными познаниями и возможностями, которые у него есть. Вы понимаете, что это значит?

– Вы хотите сказать, что я должен запомнить все, что видел и слышал, и ничего не говорить об этом, пока меня не спросят.

– Да, если больше ничего не произойдет. Но если вас вызовут снова, думаю, ваш долг делать дальнейшие наблюдения с целью предоставить их полиции, если понадобится. Например, может оказаться чрезвычайно важным определить дом, и ваш долг – обеспечить возможность этого.

– Но мой дорогой Торндайк, – воскликнул я, – я ведь рассказал вам, как меня везли к этому дому. Не объясните ли, как человек, запертый в темной карете, определит место, куда его везут?

– Мне кажется, – ответил он, – эта проблема не представляет серьезной трудности.

– Неужели? – сказал я. – А мне это кажется совершенно невозможным. Но что вы предлагаете? Я должен вырваться из дома и бежать по улице? Или проделать дыру в ставнях кареты и смотреть наружу?

Торндайк снисходительно улыбнулся.

– Методы, предложенные моим ученым другом, демонстрируют некоторую непродуманность, не соответствующую характеру человека науки, не говоря уже о том, что тем самым враг узнает о наших намерениях. Нет-нет, Джервис, мы можем сделать кое-что получше. Прошу прощения, я должен на минуту подняться в лабораторию.

Он пошел в святилище Полтона на верхнем этаже, оставив меня размышлять о методе, с помощью которого, как выразился бы Сэм Уэллер^[2], «можно было бы видеть через лестничный пролет и закрытую дверь» или через столь же непрозрачные деревянные ставни кареты.

– А теперь, – сказал он, вернувшись через несколько минут с маленькой, завернутой в бумагу записной книжкой, – я попросил Полтона изготовить небольшое приспособление, которое, как я думаю, разрешит наше затруднение. Я покажу вам, как вы сможете вести наблюдения. Прежде всего нужно расчертить страницы этой записной книжки на три колонки.

Он сел за стол и стал методично делить каждую страницу на три колонки, две узкие и одну широкую. Это заняло какое-то время, и я с любопытством и нетерпением следил за неторопливыми, точными движениями карандаша Торндайка; очень хотелось побыстрее услышать объяснение. Он едва успел закончить последнюю страницу, как открылась дверь и вошел Полтон с довольной улыбкой на сухом, проницательном на вид лице и с небольшой дощечкой в руке.

– Это подойдет, сэр? – спросил он.

Он протянул дощечку Торндайку, который посмотрел на нее и передал мне.

– То, что нужно, Полтон, – ответил мой друг. – Где вы это взяли? Не говорите, что изготовили за две с половиной минуты.

Полтон улыбнулся своей своеобразной морщинистой улыбкой и, сказав: «Да тут и делать ничего не нужно было», ушел, довольный полученным комплиментом.

– Какой удивительный человек, Джервис, – произнес Торндайк, когда его доверенный помощник вышел. – Он мгновенно воспринимает идею и, словно по волшебству, выдает полученный результат. Как фокусник, в нужный момент достает кролика или сосуд с золотой рыбкой. Надеюсь, вы уже поняли, каков будет ваш modus operandi?^[3]

Я начал догадываться по виду этого приспособления – небольшой пластинке из белой древесины размером семь на пять дюймов, к одному концу которой прикреплялся карманный компас, но подробности метода были мне не ясны.

– Полагаю, вы можете сразу увидеть показания компаса, – сказал Торндайк.

– Конечно могу. Мы ведь научились этому, когда студентами плавали на яхте.

– Конечно, мы это делали и будем делать еще до того, как умрем. А теперь о методе, с помощью которого вы найдете дом. Здесь в кармане лампа для чтения, ее вы можете прикрепить к обивке кареты. Эта записная книжка может быть приделана к дощечке резиновой лентой – вот так. Вы видите, что Полтон прикрепил к стеклу компаса нить, она будет служить курсовой линией. Вот как вы будете действовать. Как только вас закроют в карете, зажгите лампу – на всякий случай возьмите с собой книгу, если свет заметят, – достаньте свои часы и положите дощечку на колени так, чтобы длинная сторона совпадала с осью кареты. Затем запишите в узкой колонке время, в другой – направление по компасу, а в широкой – любые подробности, включая число шагов лошади в минуту. Вот так.

Он взял листок бумаги и написал на нем:

9:40. Ю-В. Отъехали от дома.

9:41. Ю-З. Гранитные ступени.

9:43. Ю-З. Деревянный тротуар. 104 удара копыт.

9:47. З. Гранитный переход. Мостовая, крытая щебнем.

– И так далее. Отмечайте любую перемену направления и время: и все, что слышите или чувствуете снаружи, записывайте вместе со временем и направлением. И не забудьте отмечать любые перемены в ходе лошади. Вы следили за процессом?

– Конечно. Но неужели вы считаете, что этого достаточно для определения места дома? Помните, это только карманный компас без циферблата, и он будет сильно дрожать. Способ определения расстояния очень грубый.

– Все верно, – ответил Торндайк. – Но вы упускаете некоторые очень важные факты. Дорожная карта, что вы создадите, может быть проверена другими данными. Например, у дома есть крытый подъезд, который вы узнаете, если будете приблизительно знать, куда смотреть. Затем вы должны помнить, что ваша карета едет не по безликой, совершенно ровной равнине. Она едет по улицам, у которых есть определенное положение и направление, и все это точно указано на военных картах. Я думаю, Джервис, что, несмотря на грубость такого метода, если вы старательно будете делать записи, мы без труда сузим район поисков, это будет очень небольшое пространство. Конечно, если у нас будет такая возможность.

– Да, если она будет. Сомневаюсь, чтобы мистер Вайсс снова меня вызвал, но искренне надеюсь на это. Будет интересно отыскать тайное логово, когда об этом не подозревают. А сейчас мне действительно пора!

– В таком случае до свидания, – сказал Торндайк, засовывая остро отточенный карандаш за резиновую ленту, прикреплявшую записную книжку к дощечке. – Сообщайте мне, как развивается приключение – если оно будет развиваться, и помните: вы обещали очень скоро снова прийти.

Он протянул мне дощечку и лампу, и, когда я положил их в карман, мы пожали друг другу руки, и я торопливо ушел, слегка тревожась, что надолго оставил своих подопечных.

Глава 3. «Заметку малый, не лентяй, издаст, похоже»^[4]

Подозрительному человеку обычно кажется, что поведение окружающих оправдывает его подозрения. У большинства из нас есть черты озорства и даже зла, которые правдивость разоружает, а недоверие усиливает. Неопытный котенок, уверенно приближающийся к вам, выгнув спину, подняв хвост и ожидая ласк, обычно получает то, что ожидает, а бывалый кот, в ответ на дружеское обращение убегающий, прячущийся у стены и подозрительно глядящий на нас, побуждает ответить ему комком земли.

Действия мистера Вайсса напоминали поведение вышеупомянутого кота и напрашивались на аналогичный ответ. Для ответственного профессионала все эти исключительные предосторожности были одновременно оскорблением и вызовом. Кроме более серьезных соображений, я обнаружил, что испытываю злую радость от перспективы обнаружить его тайное укрытие, из которого он словно самодовольно и вызывающе улыбается мне; и я не жалел времени и усилий, готовясь к приключению. Тот извозчик, что вез меня из Темпла на Кенсингтон Лейн, использовался для предварительно испытания маленького приспособления Торндайка. Во время этой короткой поездки я внимательно наблюдал за компасом, записывал ощущения и звуки материала дороги и считал шаги лошади. И результат был вполне обнадеживающим. Действительно, стрелка компаса колебалась, реагируя на толчки, но эти колебания происходили вокруг линии, которая указывала истинное направление, и мне было очевидно, что данные о направлении надежные. И после этого предварительного испытания я уверился, что создам относительно разумную дорожную карту, конечно, если будет возможность проявить свои умения.