– Замечательная экскурсия! И даже Метёлкин вёл себя достойно. Спасибо, Егорова!

– Ничего себе: вёл себя достойно я – а спасибо ей?! – возмутился Метёлкин, но его никто не слушал, и уж тем более Яна, стыдливо пробормотавшая «спасибо».

Разумеется, все тут же об этом забыли. Снова начались обычные учебные дни, и только время от времени Метёлкин, вдруг вспомнив что-то, махал ей рукой:

– Привет, Егорова!

– Чего это он? – каждый раз интересовалась у Яны её лучшая подружка Катя Фишкина.

– Не знаю, – каждый раз врала Яна. – Может, влюбился?

Катя очень обижалась. У неё были такие красивые гладкие чёрные волосы и голубые глаза, что никто в своём уме и не думал влюбляться в кого-то другого. Во всей параллели! Не то что в их родном шестом «Б»!

К сожалению, Яна знала, что Катя права. Не в том, что Метёлкин не может в неё влюбиться. Но махал минимум раз в неделю и улыбался он ей не поэтому. И подмигивал на скучной географии, которую вёл такой худенький старичок, что его не было видно за свитками карт, когда он брёл с ними по коридору. Голос у Павла Васильевича был тоже тоненький и тихий, поэтому слышали его только те, кто сидит на первой парте. Яна, хоть и отличница, но сидела на третьей, и к середине урока, устав слушать, начинала вертеть головой. Тут Метёлкин ей и подмигивал со своей пятой парты.

И чудилось Яне каждый раз в подмигивании, в улыбках его, что он хочет сказать: «Вот так-то, Егорова. Я знаю твою тайну. Ты облизывала экспонаты в музее!» И поди докажи, что только один раз, и то случайно!

Одним словом, жизнь Яны стала ещё сложнее, чем была до этого. А ей и без того было непросто. Отличницей в шестом классе быть тяжело, гораздо сложнее, чем в пятом! А ведь Яна ходила ещё и в художественную школу – ну как ей Метёлкина с его подмигиваниями терпеть! И надо же было оказаться, что подмигивания – это только начало! Да если бы Яна знала, чем обернётся для неё поход в музей, она бы сама сказалась больной. Лучше один раз соврать!

После уроков в среду она, как обычно, вышла с Катей Фишкиной на улицу, и вдруг на них налетел Метёлкин. Дёрнул Катю за капюшон, Яне надвинул шапку на глаза – и расхохотался. После этого он должен был, как всегда, убежать, но почему-то перестал смеяться и неожиданно миролюбиво спросил:

– Что было на биологии?

Биологию Метёлкин презирал. Ему не нравилась ботаника, словно даже один выученный урок мог закрепить за ним позорное прозвище «ботаник», поэтому он терпеливо ждал, когда начнётся зоология и глисты. Биологичка же, Рита Максимовна, так же терпеливо ждала родителей Метёлкина. Только совершенно напрасно. Мама Метёлкина постоянно была в командировках и приезжала только убедиться, что семейство в порядке. Папа Метёлкина как мог заботился об этом порядке, но электронный дневник, в который Рита Максимовна строчила гневные воззвания и вписывала «н-ки» и двойки, в его понимание порядка не входил. А что думал по этому поводу дед Метёлкина, и вовсе никому не известно. Дед Иннокентий был главным молчуном двора и уж точно понятия не имел об электронных дневниках, спрашивая иногда у внука обыкновенный бумажный. Их пока, к неудовольствию Никиты, не отменили, но он успешно прятал свой в разных загадочных местах.

– Мы сегодня проходили фотосинтез. – Яна поправила шапку и на Метёлкина решила не обижаться. Он же к знаниям тянется! Просто как умеет. – Фотосинтез – это когда… – Она замолчала и возмущённо сдвинула брови, сообразив, что Метёлкин и не думает её слушать, просто идёт рядом, будто так и надо! Ещё и головой по сторонам вертит, вместо того чтобы про фотосинтез слушать. Типичный Метёлкин!

– Ты что, с нами до дома пойдёшь, что ли?! – возмутилась первой Катя. Она, похоже, тоже не собиралась второй раз слушать про фотосинтез.

– Пойду, – тут же подтвердил Метёлкин. – А что, запретишь мне, Фишкина?

Катя наморщила носик и внимательно оглядела Метёлкина. Яна вздохнула. Подруга как самая красивая девочка во всей параллели решила в этом году обязательно найти себе мальчика, чтобы он носил её сумку до дома, дарил цветы и покупал пирожки в столовке. Этот взгляд Яна тоже знала. Катя пыталась прикинуть, подходит ли на роль её собственного мальчика хулиган Метёлкин. Если бы Яну спросили, она бы сказала, что не подходит. Он ниже Кати ростом, даже немножко ниже самой Яны. И рыжий! И ладно бы просто рыжий, но он ещё и вредный! Но спрашивать её никто не собирался, конечно.

– Тогда хоть сумки наши понеси, – наконец приняла решение Катя. Как будто первый год училась с Метёлкиным в одном классе! Когда он что-то делал как попросили! Яна бы ни за что не попросила. Никита ведь человек такой: взбредёт ему в голову – и он запульнёт её сумку на дерево или на крышу гаража!

Метёлкин и сейчас не подвёл.

– Я тебе не верблюд – три сумки нести, – заявил он и плюнул далеко. Будто немного всё-таки оказался верблюдом. – Одну возьму. – И потянул за лямку Яниной сумки! Яна только сильнее уцепилась за свои вещи. Больно ей надо под деревом потом прыгать! Но Метёлкин не уступал. – Отдай по-хорошему, Егорова, – прошипел он, потянув на себя.

– Обойдёшься, Метёлкин, – прошипела в ответ Яна. – Я сама донесу!

– Так бы сразу и сказал, что тебе Яна нравится! – вдруг объявила Катя и сложила руки перед собой. – А вы неплохая пара!

Яна от неожиданности отпустила сумку, и Метёлкин едва не упал. Но не растерялся и перекинул сумку через плечо рядом с собственным рюкзаком. Но Яне уже не было никакого дела до того, что будет с учебниками, если их запулить на дерево. Потому что Катя Фишкина любила сплетничать! Если только она узнавала какой-то секрет, то к концу дня его знала вся школа. И докажи потом, что ей показалось!

– Мы просто в одном доме живём, – сказал Метёлкин. – Наши мамы подруги, почти что сёстры. Ты что, не знала? Все знают, что мы с Егоровой сто лет дружим!

Катя скуксилась. То, что все знают сто лет, её не интересовало.

– Ты чего хотел-то? – Яна решила не развивать тему про их с Метёлкиным мам, которые даже не были знакомы, хоть их семьи действительно жили в одном доме. Мама Метёлкина появлялась во дворе только с чемоданом, когда уезжала или возвращалась из очередной командировки, а Янина мама работала каким-то важным начальником и двор видела только из окна автомобиля да с балкона. Когда им познакомиться!

– Да секретом одним поделиться. – Нет, рано Яна мысленно похвалила Метёлкина! Надо додуматься – такое говорить при Кате! Фишкина тотчас забыла, что её расстраивает больше – что Никита несёт не её сумку или что она не знала про его дружбу с Яной, – и встрепенулась.

– Секрет? – повторила она. Красивые синие глаза её взволнованно заблестели. Яна уже видела, как Катя машинально нащупывает в кармане телефон. Того и гляди вытащит и сразу же напишет всем подряд «по секрету»!

– Секрет, – повторил Метёлкин. – И вот какая штука. Если секрет кому-то рассказать, то можно и по носу получить.

Катя инстинктивно сначала схватилась за свой хорошенький носик и лишь потом возмущённо воскликнула:

– Эй! Метёлкин, девочек бить нельзя!

– Зато предателей можно! – уверенно ответил Никита и показал свой кулак. Не слишком большой и весь исцарапанный, словно чаще всего Метёлкину приходилось сражаться не с предателями, а с котами. К слову сказать, в их с Яной дворе могло случиться и такое.

– Ладно, рассказывай давай свой секрет, – не выдержала Катя и красиво взмахнула длинными тёмными ресницами.

Яне бы такие! Но у блондинок ресницы часто светлые, и у Яны именно такие. А краситься, мама говорит, ей ещё рано. Нет в жизни счастья. Ведь любой поймёт, что никто не влюбится в девочку с короткими светлыми ресницами и белёсыми кудряшками, когда рядом есть Фишкина с её роскошными ресницами и волосами как из рекламы бальзама!

– Я не расскажу, а покажу, – пообещал Метёлкин. Если он и был очарован ресницами Фишкиной, то успешно это скрывал. Не дрогнул! – Это недалеко, в нашем дворе.

И Катя с Яной покорно пошли за уверенно шагающим одноклассником. И ладно Яна, сумка которой болталась на плече Метёлкина, – ей было по пути. А Катя! Ей же в другую сторону!

Они прошли мимо музея, свернули с тротуара на тропинку, чтобы сократить путь. Яна так обычно не делала – боялась испачкаться в грязных лужах, которых на тропинке просто уйма, – но сейчас продолжала идти за Метёлкиным как зачарованная.

Секрет! Неужели самый настоящий? А ведь могло случиться так, что Метёлкин нашёл очередного кота, которого надо подкинуть под дверь Мариванне Большой и смотреть, как та ругается с Мариванной Маленькой, что та «развела и подкармливает дармоедов». Так себе секрет!

Нетрудно догадаться, что у обеих Мариванн были нормальные фамилии, о чём и Яна узнала давным-давно, когда нечаянно назвала Мариванну Большую Мариванной Большой. Яна была тогда ещё маленькая и обрадовалась, что так ошиблась именно с этой Мариванной. Большая Мариванна, она же Мария Ивановна Ежова, не любила котов и Мариванну Маленькую. Ну и, как оказалось, когда её называют «большой», ей тоже не нравилось. Она и не была особо большой, скорее толстой, да и то по сравнению со второй Мариванной. Ещё она любила яркие куртки и кофты, а зимой носила шляпки, а не платки, как другие бабушки. Такая вот необычная старушка.

Впрочем, Яне тогда повезло. Она же не была ни котом, ни хулиганкой, которых не терпели все старушки дома. Так что Мариванна Ежова просто потрепала её по волосам и улыбнулась.

– Некрасиво так говорить взрослым, – прогудела она. – Моя фамилия Ежова. Ясно тебе, Яночка?

Мариванна вообще любила всех называть ласково. Маму Яны она звала Леночкой, папу – Димочкой и только дедушку уважительно – Василий. Яна подозревала, что всё дело в палке, на которую опирался дед, а ещё в его густых кустистых бровях. Яна и сама его иногда побаивалась – что уж говорить о Мариванне!

В общем, Метёлкин с другими такими же хулиганами любил дразнить именно эту Мариванну, потому что у неё не было клюки, да и выдрать крапивой она сроду никого не обещала!

Так что Яна по-настоящему удивилась, когда Метёлкин привёл их с Катей не к теплопроводным трубам, где любили греться бездомные коты и кошки, а к гаражам. У гаражей Яна не была сто лет. Она ещё помнила, как здорово за ними прятаться, а зимой прыгать с их крыш, бегая сразу и от разозлённых хозяев гаражей, и от взрослых ребят, которые прятались за гаражами, чтобы курить или целоваться. Но теперь она была серьёзной шестиклассницей, да и сугробов ждать ещё долго. До поцелуев, пусть даже и с каким-нибудь Метёлкиным, и вовсе оставалось как до Луны пешком.

– Ну! – первой снова не выдержала нетерпеливая Катя, умудрившаяся всё-таки пару раз вляпаться в грязь по дороге сюда и теперь кипящая от возмущения. – Где твой секрет?

– Вот! – И Никита обвёл рукой вокруг себя. Яна огляделась. Обычное место. Хорошо утоптанная площадка, по краям которой виднелись кустики сухой осенней травы. И всё. Больше ничего не было.

– Что «вот»? – У Кати покраснели уши – верный признак того, что она разозлилась. Того и гляди запустит чем-нибудь в Никиту, а тот ответит, ох ответит, Яна точно знала. Она ещё раз оглядела площадку, пытаясь найти подсказку, и тут её осенило:

– Тут что-то было! Стояло что-то, да?

– Ну наконец-то! – Метёлкин закатил глаза. – У вас, девчонки, можно слона из-под носа свистнуть – вы не заметите!

– Я, между прочим, не в этом дворе живу даже, – пробормотала себе под нос Катя, но её никто не слушал.

– И что? – Яна топнула ногой. Ей показалось, что раздался странный глухой звук – но чего только не бывает! – Ну убрали отсюда один гараж. Может, кто-то из соседей перевёз его в другое место или продал.

– Согласен. – Никита кивнул. – Гараж мог увезти хозяин. Только здесь стоял вовсе не гараж!