Она замедлила шаги и негромко выругалась. Возникло знакомое ощущение, как будто что-то разрывалось у нее в голове. Внутри нее поднималась, закручиваясь, волна гнева. «Нет, – сказала себе Табита. – Не делай этого».

Но она знала, что поступит наоборот.

Табита повернулась. Старуха ползала на коленях, пытаясь собрать свои бумаги, но они снова сыпались на пол.

– Извините, – сказала она, обращаясь к старухе. – Вы не сказали, как вас зовут.

Старуха подняла на нее взгляд:

– Вера.

Обе девицы обернулись. На левой щеке одной красовалась татуировка в виде капающих слёз. У другой на голове был выбрит какой-то узор.

– А ну, свалила отсюда! – приказала татуированная.

– Оставьте ее в покое, – ответила Табита.

Бритая толкнула ее в плечо.

– Чё за хрень?! – крикнула Табита.

Ее буквально разрывало от ярости, и она чувствовала в этом некоторую приятность.

– Перестань издеваться над ней и отвали!

Последовал второй толчок, сильнее первого. Табита подалась назад, и тут же винтом закипела драка. Сделав шаг назад, Табита ударила справа и сразу же слева. Она не знала, достигали ли ее удары цели – все тонуло в криках и воплях. Кто-то схватил ее сзади, и тут же от удара по лицу в глазах у нее вспыхнуло белым, оранжевым и красным. Табита все порывалась вывернуться из захвата, ее повалили на линолеум, и, не имея возможности работать руками, она продолжала отбиваться ногами. Удары становились все реже, она увидела перед собой ботинки надзирателя. Рот ее был полон непонятно чего – она сплюнула на пол и увидела кровь.

Стоя у дверей кабинета начальницы тюрьмы, Табита чувствовала, будто находится и не в тюрьме вовсе, а в приемной какого-нибудь директора частной школы. На стене висела картина с изображением оленя, на другой отливало лунным светом озеро. Кожаное кресло, вышитый ковер… Табличка на столе гласила: «Дебора Коул, кавалер ордена Британской империи». За столом сидела сама Дебора Коул, женщина лет сорока с небольшим. Светлые ее пряди были красиво собраны в укладку. Табита могла видеть лишь верхнюю часть ее костюма: серый пиджак, белую рубашку и брошь на шее. Макияж был нанесен с поистине хирургической точностью, словно начальница готовилась к выступлению на телевидении.

В этот кабинет Табиту привели две женщины-надзирательницы. Теперь они стояли по обе стороны от нее.

Дебора Коул оторвалась от папки с делом, которое она читала. Табита подумала, что это именно ее досье.

– Так что произошло?

– Не знаю, – отозвалась Табита. – Я толком ничего не видела, все было словно в тумане.

Коул ничего не ответила и лишь поджала губы.

– Орла Доннелли, – наконец произнесла она. – И Жасмин Кэш… Вы подрались с этими девушками?

Ага, «девушками»… Табите стало смешно, как будто речь шла о потасовке на хоккейном поле.

– Я здесь новенькая и не знаю, кого как зовут.

– Вы сможете их опознать?

Табита понимала, что проще всего сказать «нет», но удержаться уже не могла:

– Вы хотите сказать, что я должна донести на других заключенных? И что тогда? Вы можете гарантировать мне безопасность?

– Администрация тюрьмы обеспечивает безопасность для всех заключенных.

– А, ну да, конечно… Но я еще раз скажу: толком ничего не видела.

Табита вынула из кармана салфетку и провела ею по губам. Салфетка окрасилась алым.

– А сейчас мне нужно идти. У меня свидание.

– Вы участвовали в драке, – покачала головой Коул. – Так что никаких свиданий.

– Но я не осужденная. Я нахожусь под следствием и имею право на свидания!

Глаза начальницы тюрьмы презрительно сощурились:

– Это не право, а лишь дозволение администрации. Будете себя вести как следует – будут и свидания.

– Так как же, черт возьми, мне готовиться к судебному разбирательству, когда даже с юристом не проконсультироваться?

– Раньше надо было об этом думать.

Коул снова заглянула в папку:

– Меньше двух недель сидите, а уже от вас неприятности. Надо будет установить персональный контроль.

– Ничего хорошего из этого не выйдет, – отозвалась Табита.

Начальница очень медленно закрыла папку и произнесла:

– Вероятно, вам, мисс Харди, плохо объяснили, где вы находитесь. Так вот: это исправительный дом. Здесь запрещены наркотики, запрещено насилие и запрещено агрессивное поведение.

Коул взглянула в сторону надзирателя:

– Увести. Полный обыск.

– Что? – вскинулась Табита. – Что еще за «полный обыск»? Чего искать-то?

Но начальница уже перебирала бумаги на своем столе, а Мэри Гай вдвоем с жилистой надзирательницей схватили Табиту под руки и выволокли вон из кабинета. В приемной Табита увидела своих недавних обидчиц. Рядом с каждой стоял охранник.

Табиту отвели в совершенно пустое помещение с голыми стенами и окошком под самым потолком. Сквозь стекло был виден лишь клок серого неба.

– Вы же понимаете, что это идиотизм?! – вскликнула Табита, задыхаясь от гнева.

– Ждите, – сказала Мэри Гай.

– Чего ждать-то?

Ей никто не ответил. Прошло несколько мучительных минут, затем дверь отворилась, и в комнату зашли еще две надзирательницы. На них была та же униформа, но сами они выглядели сильно моложе двух первых. Ну, почти что школьницы. Девушки стали у стены, и Мэри Гай сказала:

– Смотрите, как это делается.

Она повернулась к Табите и приказала:

– Снять всю одежду и сложить в кучу!

– Какого хрена? – не выдержала Табита. – Я всего лишь вышла из своей камеры! У вас нет права на обыск!

– Не хотите сами по-хорошему, так это сделаем мы, по-плохому. И я уверяю, что вам это не понравится.

– Но я не осужденная, а подследственная! Вы не можете меня обыскивать.

– Мы все равно сделаем это, что бы вы тут ни говорили. Если будет нужно, я приглашу сюда еще надзирателей, и не только женщин.

Табита постаралась не думать о происходящем. Она стянула с себя свитер вместе с футболкой. Бюстгальтера у нее не было. Затем сняла туфли и спустила штаны.

– Всё! – прикрикнула на нее жилистая надзирательница.

Табита стянула трусы, которые тоже полетели в кучу.

– Я сказала, всё!

Табита посмотрела вниз:

– Что, и носки? Да подавитесь!

Она покачнулась на левой ноге и сняла правый носок. Затем левый. Бросила их на пол.

– Вам следует чаще подбриваться, – заметила Мэри Гай.

Позади Табиты послышалось хихиканье.

– Да пошли вы…

– Я запомню ваши слова.

Мэри Гай подошла почти вплотную, а потом стала за спину.

– Сесть на корточки!

– Я понимаю, зачем вам это, – сказала Табита. – Ни черта вы не будете искать. Просто хотите меня унизить в качестве наказания.

– Сесть!

– Нет.

– Неделю карцера захотели?

Табита подумала о своем свидании. О последующих свиданиях с людьми, в которых она отчаянно нуждалась.

Она присела.

– Ниже!

Табита с усилием опустилась еще ниже. Дико болела спина.

– Вот так и сидите.

Табита ощущала, как надзирательница стоит позади нее, и сказала:

– Вы не имеете права прикасаться ко мне.

– А я и не собираюсь вас трогать.

Послышался щелчок. Табита глянула вниз и увидела небольшое зеркальце, которое другая надзирательница просунула у нее между ног.

– Так мы проверяем, не прячет ли заключенная что-нибудь у себя внутри, – пояснила надзирательница. – Я хочу, чтобы вы подошли по одной и посмотрели сами.

Девушки так и сделали. Одна из них, присев напротив Табиты, глянула в зеркало, а потом улыбнулась. Это была почти ухмылка. Табита представила себе, как вечером девушка идет домой, как сидит с семьей за рождественским столом. И еле сдержалась, чтобы не заорать во все горло.

Час, а быть может, два или три спустя Табита лежала на своей койке спиной к двери. Услышав посторонний звук, она обернулась. В камеру вошли давешние девицы – бритая и татуированная. Бритая прикрыла дверь и стала подле. Татуированная шагнула вперед.

«Так вот оно как, – мелькнуло в голове у Табиты. – Значит, тут все и кончится».

Она поднялась на ноги. Сдаваться без боя было не в ее правилах.

Бритая девица протянула руку. Ладонь была пуста.

– Ты хорошо сделала, – сказала она. – Не заложила нас. Меня зовут Жасмин. А ее – Орла.

Табита осторожно пожала им руки.

– Оставьте Веру в покое.

Глава 12

Подходя к столу, Табита даже не представляла себе, кто на этот раз пришел ее навестить. Посетительница встала со стула, и Табита узнала ее. Женщина была викарием церкви Святого Петра, что находилась в ее деревне. Несколько секунд Табита тревожно пыталась вспомнить, как же ее зовут. Впечатление было такое, словно она ищет что-то в темной комнате, и внезапно зажегся свет.

– Мелани! – сказала она, протягивая руку. – Я могу называть вас викарием?

Мелани Коглан крепко пожала руку:

– Зовите меня Мэл.

– Извините, что в ваш прошлый визит не получилось увидеться.

– Все нормально. Как губа?

Табита поднесла руку ко рту и слегка вздрогнула. Губа все еще оставалась распухшей.

– В порядке, – ответила она. – Мне жаль отвлекать вас от ваших обязанностей.

Табита ни разу не видела викария во время службы. Впрочем, она и в церковь-то заходила всего один раз в будний день, когда там никого не было, чтобы полюбоваться старым нормандским интерьером. Мелани она часто встречала на улице. У той был вид человека, который много гуляет на свежем воздухе. Лицо украшал квадратный подбородок, а веснушки не исчезали даже зимой. Свои тронутые сединой волосы она завязывала в пучок. Наряд ее состоял из серого свитера, темных брюк и прочных кожаных ботинок. Шею закрывал пасторский воротник. Со спинки стула свисала объемная куртка, в которой Мелани энергично обходила деревню, созывая прихожан.

Она осмотрела комнату с явным удивлением, а затем перевела озабоченный взгляд на Табиту. В ее взоре прорывалось какое-то изумление, отчего Табита почувствовала себя забившимся в угол клетки диковинным экзотическим зверьком, на которого смотрят сквозь прутья.

– Вы разглядываете мой воротник? – спросила Мэл.

– Нет, вовсе нет.

– Пожалуй, мой наряд действительно выглядит довольно забавно. Я не очень похожа на традиционного викария и не стараюсь вколачивать людям в головы мысль о Боге. Но когда мне нужно посетить подобного рода заведение, этот вид подтверждает… ну как бы это сказать…

– Что вы не собираетесь пронести заключенным наркотики или сотовый телефон?

– Про меня ведь этого не подумаешь, верно? – неожиданно встревожилась Мэл.

– Нет, но вообще такие случаи нередки.

– Я принесла вам несколько журналов, – сменила тему Мэл.

– Спасибо.

Табита не читала журналов. Те, что принес ей Майкл, она сразу же отдала Микаэле.

Повисла пауза. Мэл выглядела несколько неловко, однако Табита не испытывала желания говорить. Она ждала.

– Вы, наверное, удивлены, что я пришла. Ведь вы не являетесь прихожанкой.

– К сожалению. Хотя чего тут сожалеть. Просто я не верю в Бога.

– Это необязательно, – улыбнулась Мэл. – На самом деле многие люди приходят в церковь, не особо веруя в Бога, который где-то на небе. Люди ищут общения, новые знакомства.

– Да, только у меня сейчас совсем другая проблема…

– Знаю, знаю… Но если моя работа в первую очередь с чем-то и связана, так именно с тем, чтобы навещать людей из моего прихода, попавших в беду. Я не собираюсь судить вас, а лишь хочу принести утешение.

– Речь как раз о том, чтобы судить меня, – возразила Табита, – и понять, что я не совершала преступления.

– Вам не нужно этого говорить. Вам вообще не нужно говорить что-либо.

– А вы посещали с утешением Лору Риз?

– Да, – немного помолчав, сказала Мэл. – Да, я была у нее.

– И как она?

– Плачет.