Маска привычно легла на лицо, лезвия – в ножны. Темные коридоры дворца встретили тишиной и случайными шорохами. Обойдя этаж, Зоя спустилась по лестнице и сама не поняла, как оказалась возле кухонь.

Из-за неплотно прикрытой створки пробивался свет и доносилось пение. Не слишком музыкальное, кстати. Но мотивчик оказался бодрым. Рука Иглы привычно потянулась к ножу, но девушка остановила это движение. Даже она понимала, насколько оно… глупое.

Сердито толкнула дверь ногой и вошла.

От оставленного накануне бардака не осталось и следа. Кухня сияла чистотой и пахла мылом. Стряпчий в закатанных штанинах и фартуке мыл пол, споро орудуя шваброй, и напевал под нос похабную песенку.

– А, опять ты. Не-принцесса. – Парень покосился на гостью.

– Что ты делаешь? – выпалила Зоя.

– Разве не видишь? Убираю. Не люблю грязь.

– Но я видела тебя в холле! С остальными!

– Попрощался.

– Почему ты вернулся?

– А почему ты носишь маску?

– Что? – Игла опешила. Люди всегда делали вид, что маску не замечают. И уж точно не спрашивали о ней!

– Ответ за ответ, не-принцесса, – буркнул Михаэль. – Говори или проваливай, не мешай. Я хочу еще поспать сегодня.

Он широко зевнул, не выпуская из рук швабру. Зоя против воли посмотрела на его руки – крепкие. Пальцы не длинные, и уж точно не изящные, но ладони такие… надежные. И со шваброй справятся, и с тестом для пирогов, и…

Странная мысль, пришедшая в голову, заставила Зою сердито покраснеть.

– Не хочу пугать людей своим лицом, – яростно выпалила она.

Михаэль пожал плечами и снова зевнул. Словно новость не сразила его наповал. Словно не произвела особого впечатления.

– Не люблю инквизиторов.

Девушка моргнула, не сразу поняв, что это ответ на ее вопрос.

– И что, больше ничего не спросишь? – в ее голосе рычала злость. Зое хотелось поругаться. Или, может быть, снова что-то разбить.

– А ты хочешь что-то рассказать? – мирно спросил Михаэль, отжимая тряпку в ведре.

– Нет.

– Нет так нет. – Он снова пожал плечами. Вымыл руки, убрал инвентарь в кладовую и с видимым удовольствием осмотрел блестящую чистотой вотчину. – Тогда я пошел спать.

– Что?

– Устал я, не-принцесса.

Он повесил на крючок свой фартук и двинулся к выходу.

– Эй, стой! Почему ты не любишь инквизиторов? – бросила ему в вдогонку Зоя.

– Ответ на ответ, красотка. Но не сегодня. Спать хочу. Утром приготовлю кашу с орехами и запеканку, приходи. Да, и если ты снова что-нибудь испачкаешь на моей кухне, я сам тебя убью.

– Что?

Зоя уставилась на зевающего во весь рот стряпчего, но тот лишь махнул рукой и скрылся в коридоре. Из тьмы донесся его тихий голос, напевающий песенку.

Некоторое время Игла смотрела на дверь. Вытащила нож, подбросила. Поймала за кончик. Сунула в ножны. Снова вытащила. Швырнула в дверную створку. Хотелось что-нибудь разбить, расколотить, уничтожить. В сердцах Зоя пнула ведро в углу, и оно покатилось по полу, звеня металлической ручкой. Улыбнувшись, Игла выдернула свой нож и пошла к своей комнате.

Но на полпути почему-то вернулась.

Подняла ведро, аккуратно поставила на место.

Обратно в бархатные апартаменты она возвращалась бегом, запрещая себе думать о причине столь странного поступка.

Глава 5. Темное эхо

Глава 5. Темное Эхо

Я тронула плечо Джемы за час до рассвета.

– Уже утро? – Рыжая потёрла глаза. Осмотрелась. Задержалась взглядом на Юстисе: тот сидел, привалившись спиной к каменной кладке, и словно бы тоже спал. Хотя разве Духу нужен сон? Мы не знали, но Дух вел себя так, словно все еще был жив. – Почему раньше не разбудила? Ты что же, совсем не отдохнула?

– Подремала. Кажется, эти твари действительно ушли. И никаких других я так и не заметила.

– Это обнадеживает. – Девушка облизала сухие потрескавшиеся губы.

– Пока нет пекла, постараемся дойти до башен, там сделаем привал. – С высоты черных барханов мы порой видели возвышающиеся из песка круглые здания, которые наметили сегодня в качестве ближайших ориентиров.

Джема сосредоточенно кивнула. Юстис у камней поднялся и потягивался, словно забыл, что у него нет плоти.

– Идем, что ли? – Я снова всмотрелась в сереющую тьму, но увидела лишь песок и развалины.

Мы двигались несколько часов. Обходили камни, стены и остатки зданий. Шли молча, потому что как только поднялось солнце, каждый шаг стал испытанием. Ноги тонули в черном песке, иногда мы проваливались в него по колено. Я старалась не думать, что под каждой черной горкой может ожидать жуткая гигантская сколопендра или что-то похуже. Башни торчали на горизонте двумя зубцами, казалось – совсем близко, но прямой путь был невозможен. Иногда мы и вовсе попадали в тупики, дорогу преграждало нагромождение камней и ржавых остовов неведомых конструкций, а то и рухнувшие стены, приходилось сворачивать или вовсе возвращаться.

– Обойдем бархан и сделаем привал, – сказала я, в очередной раз покосившись на Джему.

Та кивнула, не поднимая глаз. Головы мы замотали шелковыми платками, найденными в развалинах дворца, но даже оставшаяся полоса кожи у Ржаник сгорела. Как и руки, которые оказалось нечем прикрыть. Рыжая молчала, но ночью я заметила на ее ладонях волдыри. И снова подумала, что без воды девушка долго не протянет. Похоже, и Юстис это понимал, я ловила его взгляд. Так хозяин смотрит на раненую собаку, прикидывая, добить животное сейчас или подождать еще.

Словно чувствуя наши сомнения, Джема попыталась двигаться быстрее, но… угодила ногой в песчаный карман. Такие порой встречались, к счастью – не слишком глубокие. Но Ржаник не везло – и она провалилась почти по пояс. Я бросилась ее вытаскивать, Джема застонала.

– Проклятие! Моя лодыжка! – выругалась она.

Юстис позади красноречиво провел ладонью по шее, я показала ему кулак. Разгребла песок, помогая Джеме сесть, опустилась рядом.

– Дай посмотрю.

Девушка болезненно поморщилась от моего прикосновения.

– Я, конечно, не врач, но вроде все цело. Просто растяжение. Надо перетянуть платком.

– Браслет вылечивает такие повреждения за полчаса, – задумчиво произнесла Ржаник. – Может, стоит сделать привал уже сейчас?

Я кивнула, не глядя ей в лицо. Что-то подсказывало, что короткая передышка не поможет.

– Поищу для тебя какую-нибудь палку, чтобы тебе опереться.

Подходящая нашлась неподалёку – кусок то ли доски, то ли сруба – задубевший и сухой, но довольно крепкий. Я подняла ее и тут заметила, как двигается песок. Черные крупинки шевелились, приподнимаясь в воздух и закручиваясь крошечными спиралями. Сначала едва заметные, они росли с каждым мгновением. Некоторое время я удивленно наблюдала странное явление, а потом услышала крик Джемы:

– Вэйлинг! Песчаная буря! Начинается буря! Прячься, скорее!

Что?

Схватив найденную палку, я бегом вернулась. Джема и Юстис забились в остатки здания, прижались к камням. Ржаник успела вытащить из своего узла занавески и покрывало и соорудить нечто вроде шатра. Я нырнула в него. За несколько мгновений пейзаж полностью изменился. Кружащая в воздухе песчаная взвесь затянула сначала наш ориентир – башни, потом ближайший бархан, а потом и улицу, на которой мы оказались. Песок взвился в воздух и закружил, с каждым мгновением набирая скорость и силу. Наш полог теперь не слабо плескался на ветру, а натянулся парусом, норовя вырваться из-под камней и наших рук. Мы с Джемой вцепились в покрывала, понимая, что без такого хлипкого воздушного кармана мы попросту задохнёмся. Налетевшая буря угрожающе завывала, избивая развалины жесткими песчаными оплеухами. Температура резко подскочила, даже в полдень мы так сильно не обливались потом, как сидя внутри стихии. Дышать становилось все труднее. Обжигающий воздух загустел, царапал губы и горло. Мы словно не дышали, а глотали песок. Глаза покраснели, но даже слезы испарялись быстрее, чем приносили облегчение.

Это длилось бесконечно долго. Жаркие и душные часы и минуты, каждая из которых доставалась с боем. Воздуха катастрофически не хватало. Вместо живительного кислорода повсюду был только песок – скребущий кожу, губы, и легкие. Мы даже не знали, наступил ли снаружи новый день, буря бушевала целую вечность.

И когда я подумала, что мы больше не сможем сделать ни единого вдоха, за покрывалом стало тихо.

Ужасная песчаная буря прекратилась так же внезапно, как и началась. Вот мы из последних сил держим концы нашего защитного покрывала и в него злобно стучится стихия, а вот звук смолкает. Одеяло провисло, больше не пытаясь вырваться из наших кулаков.

– Закончилась? – прошептала Джема и закашлялась.

Я тоже, пересохшее горло казалось жестокой древесной корой. Кашляя и утирая пот, мы сняли занавесь. Снаружи насыпало изрядно песка, но к счастью, не завалило наше убежище полностью.

– Кажется, все, – сказала я. – Но здесь по-прежнему полно пыли.

Бухтя сухим горлом, я все-таки выбралась наружу. Плотная пыльная завеса укрывала развалины и не спешила развеиваться. Но температура немного упала, так что я уже не ощущала себя плохо прожаренным куском стейка.

– Лучше остаться здесь, пока пыль не уляжется.

– Последствия пыльной бури могут сохраняться десяток дней, а то и дольше, – буркнула Джема, щуря красные, воспаленные глаза. – Мы не можем столько ждать.

Я кивнула. Да, без воды мы столько не протянем. Время и жажда – сейчас наши самые страшные враги.

– Тогда двинемся потихоньку. Кажется, я вижу наши ориентиры… вон там! Идем?

Я махнула рукой на теряющийся в пыли силуэт башни.

– Постой, Вэйлинг. – Ржаник кашлянула, потёрла шею. И снова осмотрелась, задумчиво наморщив лоб. Юстис упер руки в бока, призывая двигаться. – Что-то не так. Слишком… тихо.

– Тихо?

Я нахмурилась, озираясь. Развалины и раньше пугали тишиной, кроме шелеста осыпающихся барханов и скрипа древних досок, здесь не раздавалось других звуков. В мертвом городе не пели птицы, не кричали животные. Даже нападавшие ночью сколопендры вели себя подозрительно беззвучно. Но Ржаник права, повисшая после бури тишина казалась особенной. Словно город замер, ожидая… что?

– Вэйлинг, – прошептала рыжая, вглядываясь в развалины. – Лезь обратно. Живо!

Я хотела возразить, но вдруг увидела… изменение. Песок под ногами снова потек, и на миг почудилось, что из его нутра лезет нечто огромное, но нет. То, что происходило вокруг, оказалось куда удивительнее. И страшнее.

Я юркнула в тесное убежище, когда город начал меняться. Слежавшийся песок под нами вдруг истончился и исчез, а мы рухнули на каменную мостовую, клацнув зубами и больно приложившись пятыми точками. Юстис вытаращил белые глаза, теснее прижавшись к боку Джемы, я привалилась с другой стороны. Огрызок здания перед нами посветлел и вытянулся, на закопченных стенах проступили синие изразцы и изящный барельеф. Черный проем закрылся дверью, а окна нарастили стекла. Улица, еще миг назад засыпанная песком, стремительно изменялась. От черного песка ничего не осталось. Проявилась мостовая, краски и витражи. На противоположной стороне улицы нечто оплавленное и изогнутое выпрямилось и превратилось в фонтан. Из мраморной стоящей на хвосте рыбы потекла струйка воды.

– Вы это видите? – с жадностью глядя в ее сторону, спросила Ржаник. – Нам все кажется, да? Начались галлюцинации?

– Сразу у обеих?

– Массовый психоз, я о таком читала, – громким шепотом известила

Джема. – На почве стресса.

Я хмыкнула.

Сверху выстрелила доска прилавка, едва не снеся нам головы. Выручила хорошая реакция и многочисленные тренировки, мы синхронно пригнулись. Я постучала по появившейся доске – твердая. Мертвый город изменялся, нарастал и… оживал.

Опиум вывалился из моей сумки, в которой все это время чихал, встал на задние лапки и дергал усами, принюхиваясь.

Под прилавок лавки, где мы сидели, всунулся черный собачий нос. Запахло шерстью. Опиум порскнул в сторону, а псина залилась лаем.