Я вдохнула аромат страха.

Он боялся игл, и я создала иллюзию, в которой тысяча острых концов впиваются в его кожу.

Он всегда содрогался от грома, и я наколдовала грохот такой силы, что его барабанные перепонки лопнули, а уши стали кровоточить.

Но главным его страхом были призраки.

Тут-то я насладилась на славу. Я увидела лица каждой из его жертв. Они метались на поверхности его сознания, и добраться до них было легко. Я оживила их образы, и они с визгом накинулись на него, раздирая когтями лодыжки своего обидчика.

А потом сквозь крики и стоны проступил новый образ. Он был гораздо более отчетливый, чем все другие. Женщина с золотыми волосами, вьющимися по ключицам. Зеленоглазая красавица, чьи алые губы расплываются в медленной улыбке, когда она грозит пальцем, словно бы браня за какой-то проступок.

Корона на ее голове черна как вороново крыло.

Вэйл из Аркейна. Образ правительницы Королевства Алхимии плотно впечатался в сознание этого человека. И он очень сильно боялся ее.

Она всегда получает то, что ей причитается.

Именно это незнакомец сказал Тристану в «Ковете».

Неужели он имел в виду Вэйл?

Я немного знаю о королеве Алхимии кроме ее любви к магии и монстрам и страсти к коллекционированию тех и других. Вот почему благоразумные создания стараются держаться подальше от той части земли. Поэтому, а еще из-за слухов о том, что она убила отца и четверых братьев, чтобы быстрее сесть на трон.

Вэйл из Аркейна – точно не та, с кем стоит иметь дела.

Как же Тристан и его семья умудрились ей задолжать?

Я глубже нырнула в сознание незнакомца в поисках ответов, но там было лишь ее лицо, впившееся в память, словно когти.

Он кричал, пока не охрип.

Я могла бы парализовать его всего одной из всех этих мерзких мыслей – одного только беспощадного вида Вэйл хватило бы сполна, – но этого было недостаточно. Мне мало того, что его волосы поседеют, а глаза остекленеют, пока он будет пытаться убежать от этого кошмара.

Я хочу, чтобы он понял, что выхода нет.

Он это заслужил, гоняясь за Тристаном и его родителями.

И пусть Вэйл забирает свое золото, если оно ей причитается, но не посылает своих прихвостней от ее имени уничтожать семью.

– Что… Что с ним такое? – пролепетал Тристан.

Его руки трясутся при взгляде на незнакомца, бьющегося в конвульсиях.

– Ничего такого, чего бы он не заслуживал, – ответила я мрачно.

Страх этого человека исчезает во мне, как в черной дыре. И конца этому не видно.

Даже когда его ногти, ломаясь, впиваются в булыжники.

Тристан спиной повалился на землю, но я не обратила на него никакого внимания.

Что может отвлечь, когда мужчина, окоченевший передо мной, давится своим собственным вдохом, который застревает у него в горле. Его крик для меня был музыкой, которая наполняет ночь и отражается от луны, заставляя тени пуститься в пляс.

– Атия, – позвал Тристан. Его лицо было мертвенно-бледным. Он умолял. – Останови это.

Я не послушалась.

Я поняла, что не могу.

Монстр внутри меня свирепствовал. Душа этого человека порочна. Он отказывается следовать правилам, которым обязаны подчиняться даже мы, монстры.

Он убивает и разлучает семьи.

Он не лучше Богов, которые убили родителей на моих глазах.

Он создал свой собственный нечестивый закон.

А как людей наказывают за такие преступления? Никак. Страдаем только мы.

И вновь воспоминания о том дне наполняют мой разум.

Моя мать молила о пощаде. Память о ее криках затмила вопли этого урода.

Боги бы не нашли нас, если бы не моя ошибка.

Я слышу, как она заклинает меня бежать, бежать, БЕЖАТЬ!

Как будто я смогла бы обогнать этот кошмар.

А потом рука человека в фиолетовом одеянии обвилась вокруг меня.

Внезапно я стала не просто воплощать страхи этого убийцы, но и изливать в его сознание свои собственные. Ужас, который я ощущала в тот день, когда передо мной разрубили на части моих родителей, и тот страх, что я испытывала каждый день с тех самых пор, зная, что я жива лишь по воле Богов.

Я Нефас. Я питаюсь страхом, но этот же страх преследует и меня.

Я так боюсь, что не в силах это вынести.

– Ты заслуживаешь наказания, – злобно сказала я.

Пот струится по моему виску, пока я наблюдаю за его страданиями.

«Довольно, – думаю я про себя. – Нужно остановиться прямо сейчас».

Вот только я не останавливаюсь, даже когда незнакомец едва дышит подо мной.

– Пощади, – прошептал он. – Во имя любви Божьей, пощади.

– Богам неведома любовь, – ответила я. – И пощады они не знают.

«Атия! – слышу я голос матери. А потом и крик: – АТИЯ!»

Снова и снова.

А потом я понимаю, что кричит Тристан.

Я моргнула и отступила назад, выведенная из оцепенения.

Человек до сих пор лежит на земле.

Его волосы такие же белые, как и лицо, в котором не осталось ни кровинки. Его глаза помутнели, а широко разинутый рот застыл в крике.

Тристан кинулся в сторону незнакомца и приложил палец к его горлу, а потом и к запястью. Он приставил ухо к его рту и груди, чтобы проверить дыхание. И сердцебиение.

Когда Тристан посмотрел на меня, я вся съежилась.

Я знала, что он скажет, еще до того, как он открыл рот.

– Он мертв, – констатировал Тристан.

А значит, и я тоже.

У монстров есть одно правило, установленное Богами, и я только что нарушила его.

Я убила человека. Буквально напугала его до смерти. Я и понятия не имела, что такое возможно.

– Я не хотела, – прошептала я.

Как я могла настолько потерять контроль? Почему я не смогла остановиться?

Я никогда не была настолько оторвана от самой себя и так зла на свою жертву. Я морщилась оттого, как Сапфир калечит и убивает людей, и отворачивалась, чтобы не смотреть на это.

А сейчас я стала как она.

Мир выворачивается наизнанку, когда я об этом думаю, и движется под моими ногами. Ветер превращается в дым и твердеет на моих глазах, и вот уже из крыльев проступает знакомое лицо.

– Так-так, – улыбаясь, сказал Вестник. – Вот ты где.

7
Сайлас

Нефас – это особое зрелище.

За свою жизнь я повидал немало чудовищ, но чудеса прошли мимо меня. Но в том, как она выглядела, на удивление, было нечто чудесное.

Ее кожа цвета океана переливалась, переходя рябью в более глубокие синие тона. Волосы, серебряные, как новенькая монета, напоминали гребень волны, омывающей ее плечи. У нее были рога, но не острые и зазубренные или кроваво-красные, как у иных ночных созданий. Они словно солнечные лучи, сплетенные воедино, и так замысловато закручены, что я с трудом мог разглядеть их концы.

Она и впрямь выглядела как дитя Богов.

И это дитя мне не обрадовалось.

Очень быстро стряхнув с себя облик монстра, она приняла свой иллюзорный человеческий вид.

Я даже расстроился.

– Ты, – гневно прошипела она. – Что, в этой части Роузгарда больше нет других Вестников?

Она оглядела мой костюм и усмехнулась.

Я подумал объяснить ей нашу систему разделения территорий в пяти главных королевствах, но решил, что ее вряд ли это интересует.

Я проверил мертвеца у ее ног.

Казалось, из тела испарилась вся кровь, оставив лицо впалым и бледным. Цвет волос напоминал паутину, а ногти были содраны до мяса.

Я никогда раньше не видел тела в таком состоянии.

И у меня никогда не было столь странного ощущения в желудке.

Обычно, когда кто-то умирает в моей зоне ответственности, я чувствую трепет их душ, словно бы в моем животе порхают мотыльки. После я слышу звон, как будто они поют. И как обычно в моей жизни, это раз от разу повторяется без изменений.

Сейчас все по-другому.

Вместо мурашек по моей спине пробежал холодок, а взамен перезвона послышался гортанный крик, манящий меня за собой. Он был даже громче, чем звук магии этой девчонки.

Впервые за то, что у людей принято называть жизнью, произошло что-то новое.

И пусть в этом и было замешано мертвое тело, я по-настоящему насладился моментом.

Многие думают, что профессия Вестника сродни удивительному приключению в пространстве между мистическим и человеческим мирами, но на деле это больше похоже на заточение в клетке, нежели чем на исполнение священного долга. Я пленник мира магии, а в мире людей просто тень. Я не принадлежу ни одному из них, и сколь бы усердно я ни пытался следить за соблюдением правил, налагать проклятия Богов и выполнять их приказы, меня не покидает ощущение, что в прошлом я натворил много ужасного, чтобы в наказание застрять здесь.

– Чт… Что происходит? Кто это?

Тут я впервые обратил внимание на мальчишку рядом с Нефасом. С широко раскрытыми глазами, он тыкал в меня пальцем, как будто увидел призрак.

– Это Вестник, – сказала Нефас.

– Вестник, – повторил парень. – Они существуют?

– К сожалению.

Она закатила глаза.

Я осклабился.

Парень выглядел молодо, он был примерно того же возраста, что и я, когда умер в первый раз. Хотя я более чем уверен, что на моем лице не было столь растерянного выражения.

Не знаю, что я ожидал найти, когда спешил сюда, но уж точно не этого сорванца, стоящего рядом с моим новым монстром. Да и сама девушка выглядела очень противоречиво.

Я думал, она будет светиться от гордости за весь тот хаос, что она здесь учинила. Однако в ее взгляде было что-то странное, спрятанное за тем выражением, с которым она таращилась на меня.

Ее глаза окрасились белым от совершённого убийства – напоминание о существе, скрытом за человеческим обликом. Я мог заметить кончики клыков, заострявшихся, стоило ей лишь на миг позволить иллюзии спадать.

Она должна была выглядеть как чудовище, но это было не так.

Она была жуткой и прекрасной одновременно.

Она казалась грустной.

– Это не то, чем кажется, – сказала она.

Я не удержался и рассмеялся:

– Неделя не из легких, я гляжу.

Она раздраженно вздохнула:

– Я не убивала того первого.

– Правда? – сказал я, выгнув бровь. – Может, ты и этого тоже не убивала?

– Этот умер случайно.

– Поздновато просить у него прощения.

Не то чтобы это имело смысл.

– Я не знала, что люди могут действительно умереть от страха, – сказала Нефас.

– Я рад, что ты получила этот урок.

Она смерила меня свирепым взглядом, и я не смог не улыбнуться.

Говорят, такие, как она, были бичом Божьим, пока война не выдворила их из Оксении. Я не знаю подробностей кроме того, что один из Нефасов убил Бога Бесконечности, и тогда Верховные изгнали их род из Оксении. Они считаются кровопийцами, жадными до людских страданий.

Но эта девчонка даже не взглянула на убитого ею человека. Ее глаза метнулись к земле у его ног, а потом снова уставились на меня.

Она прикусила губу.

– Она просто пыталась меня защитить, – вмешался человеческий мальчишка.

Я обернулся, и Нефас быстро встала перед ним, словно щит.

– Заткнись, Тристан, – прошипела она.

Я посмотрел на них обоих.

Что за странная парочка.

– Послушайте, я не знаю, кто вы и что здесь происходит, – сказал мальчишка – Тристан. – Но что бы Атия ни сделала, она не хотела этого.

Атия.

Так у чудовища есть имя.

Я улыбнулся, попробовав имя про себя, и подумывал произнести его вслух.

– Она хороший человек, – продолжил Тристан.

– Да она вообще не человек.

И я как раз тот, кто обязан ей об этом напомнить.