– Ты нарушила самое священное правило, условие мирного существования монстров в мире смертных, – заявляю я, вечный посланник Богов. – За твои грехи, по воле Верховных Богов и с их неизменного благословения, я обрекаю тебя на смерть. Я налагаю на тебя их проклятие.

Каждое слово излучало магию, крупица Божественной силы сочилась из каждого слога. Когда я произнес это заклинание, сила вырвалась из меня, как поток света.

Он настиг Атию, пронзив ее в самое сердце.

Она пошатнулась, прижав руку к груди, куда пришелся удар.

Ее лицо исказилось, и она начала изгибаться и кашлять, словно бы могла выплеснуть все обратно.

Парень бросился к ней:

– Тебе больно?

Выражение муки на ее лице застало меня врасплох, как никогда раньше не бывало с другими монстрами.

А вдруг я чувствовал что-то похожее, когда меня прокляли и сделали Вестником?

Кто огласил мой приговор?

– К тому, что произойдет дальше, следует относиться серьезно, – сказал я. – Вскоре заклятие заставит тебя увянуть.

Атия сжала зубы и посмотрела на меня с ненавистью.

Интересно, как оно сработает на ней.

Если заклятие начнет с малого и будет потихоньку высасывать из нее силы, сначала она может даже ничего не заметить. До тех самых пор, пока волшебство не станет медленно сжирать все ее существо, обращая магию внутри против нее самой.

– Я ведь предупреждал тебя, что твое время скоро выйдет, Атия из Нефасов.

Она нахмурилась, услышав свое имя, и по мимолетному движению брови я понял, что удивил ее, осмелившись его произнести.

– Меня нельзя проклясть, – ответила она. Она гордо задрала подбородок.

Но, несмотря на браваду, в ее глазах была печаль. А еще новый страх, крадущийся рядом. Неужели она испытывала эти чувства впервые, после того как всю жизнь вызывала его в других?

– Меня нельзя проклясть, – повторила Атия.

Я не был уверен, кого из нас она пытается убедить.

– Это вышло случайно. Это не было… Я не…

Она оборвалась на фразе, не успев придумать оправдание.

Я почти пожалел ее, пока не напомнил себе, что она чудовище.

Убийца, как и все остальные.

Я поднес руку к кинжалу, вспоминая, что сказал Хранитель Архива. Перестать быть Вестником можно, только убив Бога. Конечно, если при этом ты ухитришься не погибнуть сам.

Вот же убийца, который сможет сделать это для меня.

Она воспользуется моим мечом так, как я никогда не смогу.

– Пойдем, Тристан, – позвала Атия. – Мы уходим. Небезопасно находиться рядом с таким, как он.

Я поднял бровь:

– Кто из нас монстр?

Атия ухмыльнулась.

Она взяла мальчишку за руку и помахала ладонью в воздухе, по швам разрывая полотно реальности. Портал, созданный ею, переливающимся водяным покрывалом заполнил улицы, сияя тем же оттенком синего, который изнутри озарял ее кожу. Мир менялся, подстраиваясь под эту магию.

Атия шагнула вперед, готовая исчезнуть. Но, убежав от тела, она не сможет обратить заклятие назад. Она должна это понимать. Оно внутри нее и рано или поздно одержит верх. И тогда я заберу ее тело и сброшу его в воды реки, где покоятся все монстры, однажды потерявшие контроль над собой.

Там и останется ее душа, поглощенная вечностью.

Если только…

– Скоро увидимся, – пообещал я.

И когда я приду, маленькое чудовище, ты поймешь, что из этого всего есть только один выход. Лишь одна сделка, на которую ты можешь пойти, чтобы исправить свою судьбу.

Атия бросила на меня последний взгляд, полный бесконечной дерзости:

– Сначала поймай меня.

Она прыгнула в портал, утянув мальчишку за собой.

8
Атия

Тристан не удержался на ногах, ступив на землю на новом месте.

Я не перенесла его далеко, всего лишь на окраину Роузгардского леса, рядом с тем озерцом, где мы с Сапфир нашли себе последнюю жертву. Не знаю, что заставило меня вернуться туда вновь.

«Потому что теперь ты тоже убийца», – напомнила я самой себе.

– Не могу в это поверить, – очнулся Тристан.

Он сидел на траве среди лесных растений. На одежду налипли листья, а рукава слегка обуглились о мой портал. Весь всклокоченный, Тристан теперь меньше всего напоминал студента.

– Прости, – сказала я. – Я никогда раньше не брала с собой человека. По крайней мере, твоя голова не взорвалась.

– Моя голова? – повторил Тристан с недоверием. – А такое могло произойти?

Я пожала плечами:

– Нет, конечно же.

Тристан вздохнул.

– Если я человек, – сказал он, – тогда ты, получается?..

Его вопрос повис в воздухе. В нем не было осуждения, только интерес. Я-то думала, что он, возможно, запаникует и попытается сбежать, но Тристан только уставился на меня.

Стоило бы догадаться, что исследователь монстров не испугается нашего мира. Он был полон любопытства, даже воодушевления.

Он не боялся меня, хотя должен был.

– Так что там произошло? – спросил Тристан, когда я не ответила на первый вопрос.

Я прохаживалась по лесу, сама пытаясь в этом разобраться.

Я убила человека, оживив его страхи. Родители столько учили меня и ни разу не упомянули, что такое может произойти.

Они предупреждали меня о множестве опасностей, но никогда – о том, что таилось в простом желании быть самой собой.

Я кружила вокруг Тристана, хрустя бурой сухой листвой. Синие ночные сороки ворковали вокруг меня, и я слышала, как среди кустарников и лесной грязи сновали насекомые, силясь скрыться от моих приближавшихся шагов.

Ночь наблюдала за мной, ожидая, что я буду делать дальше.

Если бы я знала.

– Все паршиво? – спросил Тристан. – Очень паршиво?

Я остановилась и повернулась к нему, а он, в свою очередь, поднялся с земли и взглянул на меня.

– Я думала, ты будешь в восторге, – ответила я. А потом, как могла равнодушно, добавила. – Ты всегда говорил, что хочешь встретить монстра.

– Тот человек был…

Тристан умолк и покачал головой:

– А ты кто, Атия? Что ты за монстр? Я всегда думал, что вы скрываетесь среди себе подобных, вдали от нас, а к людям выбираетесь только для охоты. Разве вы не боитесь быть пойманными? Все монстры могут принимать человеческий вид?

– На какой вопрос мне ответить сначала?

Тристан прикусил губу, что, как я усвоила, было неизменным признаком его беспокойства.

– Что ты такое? – повторил он.

По его осторожности, колебаниям в голосе и коротким паузам между словами я поняла, что он изо всех сил старался не обидеть меня.

– Нас называют Нефасами, – сказала я. – Мы…

– Монстры, порождающие иллюзии, – перебил Тристан.

Конечно, он знает. Бьюсь об заклад, он нарыл о таких, как я, не один редкий том в своих любимых библиотеках.

– Страх для вас как для людей пища. И вы очень, очень редкие. Даже, можно сказать, вымирающий вид.

– Ты слишком много читаешь, – сказала я.

– Вас создали Боги, а потом сослали в мир людей в наказание за что-то.

– Не за то, что сделала я.

– А что ты сделала? – спросил Тристан. – С тем человеком? Ты питалась его страхом?

Я провела рукой по волосам, смахивая их с лица.

Я не просто полакомилась страхом того мужчины. Я нарушила правила.

Вот что бывает, когда имеешь дело с людьми. Я провела годы под надзором Богов, держась подальше от людей и их суетных жизней. Я прислушалась к предупреждению человека из пепла, который прикончил моих родителей. Все мое существование крутилось вокруг запрета нарушать правила, которым пренебрегли мои родители, и я из всех сил хотела избежать их страшной судьбы.

Целая жизнь в осторожности была перечеркнута за одну ночь.

– Ты в порядке? – напомнил о себе Тристан.

– Просто помолчи, – оборвала я. – Мне надо подумать.

Парень закусил губу, но я понимала, что он отчаянно продолжит задавать сотни вопросов про мой мир, который он всегда так жаждал познать.

Я приложила руку ко лбу, чувствуя зарождающуюся головную боль. Мне было дурно, а в сознании крутились все возможные способы, какими проклятие Вестника могло на меня подействовать.

Этот проклятый посредник со своей булавкой.

Проклятие Сапфир заключалось в старении и потере молодости и красоты, которыми такие, как она, приманивают своих жертв. Но когда мои родители нарушили правила, их просто разрубили прямо на месте.

– Атия, ты неважно выглядишь, – сказал Тристан с явной тревогой в своем нежном голосе. – Тебе бы поесть.

«Да я только что», – подумала я.

Но он был прав. Мне было нехорошо. Взглянув на свои руки, я заметила набухшие голубые вены, которые явно проступали под тонкой кожей.

Гул магии во мне как будто стал тише. Обычно я всегда ощущала в теле волшебную силу. Подобно мощному стержню, она удерживала меня в этом мире. Теперь же она словно теплилась на самом дне, рискуя в любой момент улетучиться насовсем.

Раствориться в воздухе с очередным порывом ветра.

У меня закружилась голова.

Это только начало?

А когда проклятие начнет разрывать меня изнутри, вычленяя самые подходящие, по мнению Богов, мои части, будет ли это больно?

Мне никогда не приходило в голову спросить Сапфир: каково это – быть вынужденной есть не просто для удовольствия или выживания, а чтобы вновь обрести целостность? Редкая лазейка в божественном проклятии, которая делает вампиров столь уникальными.

– Атия, – позвал Тристан.

Он положил руку мне на плечо, и под ее весом я чуть не упала на землю.

Я посмотрела в грязную лужу под ногами и увидела размытое отражение моего истинного лица, промелькнувшее в мутной воде и так же быстро исчезнувшее. Я попробовала вернуть его на поверхность, заставив мои вьющиеся рога показаться из волос, а кожу – снова стать голубой. Но это был лишь проблеск меня настоящей, который то появлялся, то исчезал.

Крылья сжались и увяли за моей спиной, не способные больше раскрыться.

«Я должна была спросить, – думала я про себя. – Каково это, когда тебя кусок за куском уничтожает внешняя сила?»

Ночная охота

9
Атия

Я не могу есть.

Напротив меня сидит человек. Его ладонь в моей руке обращена к небу, и я делаю вид, что ищу линии судьбы, которые укажут, что за жалкое будущее его ждет.

Словно насмешка над моей печалью, на открытое окно уселась одинокая сорока.

– В последнее время я чувствую себя странно, – сказал мужчина.

Я едва слушаю его, пытаясь вместо этого сконцентрироваться на коже под моими пальцами. Я стараюсь погрузиться в него, безуспешно рыская в поисках любых страхов, которые могут проскочить на поверхность его сознания.

Мне удается уловить лишь слабый стон, слишком тихий, чтобы пробиться сквозь шум таверны.

Сожжение на костре?

Нет, не то.

Я напрягаюсь, чтобы уловить зов его страхов.

– Я не имел в виду, что чувствую себя несостоявшимся, – ни о чем не подозревая, продолжает мужчина. – Но в последнее время у меня появилось ощущение, что я способен на что-то большее, чем быть деревенским камнетесом. Как будто я на пороге чего-то великого, я это чувствую, но не знаю, что это может быть.

– Да, – отвечаю я, кладя руку ему на запястье.

Его сердце бьется под моими пальцами.

Тихий шепот, похожий на трепетание крыльев бабочек, зазвучал у меня в голове. И это вместо армии страхов, которая обычно в меня просачивалась.

Змеи?

– Вы меня слушаете? – встрял человек.

– Нет, – огорошила его я и быстро поднялась со стула в углу «Ковета».

Сегодня у меня было десять посетителей, желавших получить ответы от новой преуспевающей предсказательницы Роузгарда, но ни с одним из них я не смогла утолить свой голод.

Я едва смогла выудить капельку страха, чтобы смочить губы, и еле-еле наскребла на глоток ужаса, чтобы приглушить вой в моем желудке. Проклятие отнимало мои самые яркие способности.

Те, что более всего присущи монстру.

– Предполагалось, что вы будете читать по руке, – напомнил мужчина.