Кого здесь, конечно, только нет: и обколотая недопацанка с каре; и недодевочка, который недомальчик с длинным хвостиком в зауженных джинсах; и толстушка-хохотушка с разноцветными прядями на тонких жидких волосенках, смотрящимися жутко нелепо…

Но, кстати, имеются и нормальные. Я бы даже сказал, слишком нормальные, мало чем примечательные. Настолько, что попросту теряются на их фоне. Сразу видно: у кого все в порядке с менталочкой, а у кого эксцентричность настолько шкалит, что последствия этого выливаются не только во внешность, но и в повадки.

Карина, меланхолично помешивающая свой кофе карандашом, одна из таких. Все в ней, начиная с волос и яркого макияжа вплоть до колготок в сетку и ботинок на шнуровке, – словно один сплошной вызов. Себе, обществу и… не знаю. Всему миру, наверное.

Дается сигнал продолжать, и таймер снова включается. Блондинка, что на протяжении последних минут всячески трется рядом, кокетничая напропалую, неохотно возвращается к мольберту, а я – на пыточный стул. Отсчет следующего получаса пошел.

А затем еще полчаса. И еще…

Черт, не рассчитал я мальца силы воли. Шило к концу второго часа отчаянно рвет очко, требуя хоть какого-то движения. К тому же от монотонного шуршания бумаги, гудения потолочных ламп и пропитавшего мастерскую запаха красок меня начинает нехило рубить.

Правда, уснуть как раз-таки сложно. Студенты продолжают то и дело подходить, вырывая своей суетливостью из сонного оцепенения. Одни, как блонди, с разрешения снимают на телефон какие-то части моего тела. Другие, как Скворцова, просто присаживаются рядом на корточки, делая быстрые наброски в блокнотах.

Невольно заглядываюсь на легкие штрихи, стремительно появляющиеся на белом листе. Изгиб кистей, наметки пальцев, которые настолько налились свинцом, что я давно их не чувствую. Контур ногтей. Даже грязный кант мизинца и порванный заусенец на безымянном не ускользает от ее зоркого взгляда.

Карандаш в женской руке порхает словно живой, играя в копирку: Ctrl C–Ctrl V. Я бы так не смог. Чертить линии, вычислить радиус, угол наклона, разработать подробный план проекта и объемную форму с расчетом конструкции – это запросто, а вот оживить неоживимое за считаные минуты… Признаю свою некомпетентность.

– Кирилл, не отвлекайтесь, – напоминает преподша, последние четверть часа лениво ковыряющаяся за своим рабочим столом. Устала раздавать ц/у.

На самом деле все уже устали. Некоторые ребята давно наушники нацепили. Заметно, что им становится скучно, ведь обычно так долго один сеанс у них не длился. Это сегодня было решено сделать исключение, чтобы наверстать потерянные ранее часы.

Забывшись, выпрямляюсь. Трынде-ец… По ощущениям на спину словно добрую тонну булыжников нагрузили. Завтра, наверное, не разогнусь.

– Я почти раздет. Ты передо мной на коленях… Чем не эротическая фантазия, а? – тихо, практически одними губами шепчу, залипая на длинные ресницы и перламутровые тени на веках.

Так близко и, блин, ничего не сделать. Ни щелбана отвесить, ни куснуть за нос, ни… поцеловать. Почему нет? Я бы поцеловал.

– Каждый думает в меру своей испорченности, – огрызается та, не поднимая головы.

– Лучше тебе не знать, о чем я думаю, глядя на то, как ты лихо управляешься со своим инструментом. Уверен, и с моим бы не подкача… – со свистом втягиваю воздух сквозь зубы, когда меня сердито щипают за голень. Хорошо так щипают, с прокручиванием. Вырвав часть волос. Еле удержался, чтоб не заорать. – Хулиганка. Любишь пожестче, да?

– Люблю делать больно. Другим, – заверяет Скворцова, возвращаясь за место. Ненадолго. Голень еще печет, обещая в скорейшем времени синяк, когда пиликает очередной таймер. Последний на сегодня.

Все! Аллилуйя! Свобода! Следующий заход в среду, но всего на час. Больше не получится, потому что аудитория понадобится другой группе.

– Так вы типа встречаетесь или не встречаетесь? Если нет, то чего он вокруг тебя так вьется? А если да, то куда ты девала Славика? – запрыгивая в джинсы и затягивая ремень, слышу болтовню блондинки, крутящейся около Карины.

– Что за Славик? Был же Василий, – подключаюсь я, с трудом влезая без обувной ложки в кроссовки.

– Какой Василий? – удивляется куколка. – Еще и Василий? Скворец, ты гарем собираешь?

Ну какой же она скворец? Она… не знаю, колибри. Маленькая, юркая и яркая. Хотя, кстати, скворцы вроде на самом деле фиолетовыми бывают.

– Да. Меня тоже это интересует. Я-то наивно верил, что у тебя единственный, – саркастично хмыкаю, закидывая футболку на плечо и заглядывая птичке-невеличке в мольберт. – Дай глянуть, чего ты там начирикала. А то вдруг рога мне пририсовала? – Нет. Рогов нет. Есть лишь наброски силуэта без лица, стоп и кистей, в полный рост и это… круто. Самого себя распознать пока, конечно, сложно, но все равно. – Ля, а я и правда красавчик!

Карина раздраженно отпихивает меня локтем, убирая работу в папку, а ту – в громоздкую сумку.

– Рога поищи у своей девушки, – фыркает она с досадой. – Они у нее настолько ветвистые, что олени от зависти перегрызутся.

– О-о, так у тебя есть девушка? – огорчается блонди.

– Нету, – отмахиваюсь.

– Есть, – закатывает глаза Скворцова. – Но такая мелочь его не заботит, так что совет да любовь. Развлекайтесь, детки. Помой, будь любезен, – сует она мне пустую кружку и, попрощавшись с преподом, стремительным росчерком выскальзывает из аудитории.

Ловлю выжидательный взгляд блондинки, прожигающей всю мою правую половину лица. Ждет.

Чего ждет? Приглашения на свидание?

Ну да, она в целом ничего. Разок закутить можно было бы с… Ёпрст, а зовут-то ее как? Называли же имя, сто процентов.

Ай, ладно. Похрен.

– Помой, а. Будь товарищем. – Играя в «горячие пирожки», передаю эстафету с грязной тарой ей и лечу следом за Скворцовой. – Принцесса-звездонесса, далеко собралась?

– Далеко, Кирилл-дебил.

«Кирилл-дебил», как оригинально.

– Долго придумывала?

– Да не, само озарило. Пока любовалась на тебя битые два часа. Ты на кой фиг вписался? Тебе оно зачем?

– Как зачем? Чем чаще я у тебя на виду, тем скорее ты влюбишься в меня как кошка.

Карина тормозит, разворачиваясь вполоборота.

– Изначальная ставка была вроде просто секс. Когда условия поменялись?

– Приятный бонус никто не отменял.

– Крестовский, ты просто конченый… – Не договаривает. Пробует на вкус, перебирая, но подобрать нужного определения не может.

– Что такое? – насмешливо ухмыляюсь. – Запас оскорблений иссяк? Все, сдулась?

Издав усталое и протяжное «пф-ф», Карина попросту уходит. Обратно вниз, к проходной, а там к парковке. Молчит и когда я загружаюсь без спроса в машину, внутри которой стоит просто убийственная духота. Пока кондиционер набирает обороты, открываю окно. Иначе задохнемся.

– Где тебя высадить? – сдавая задним ходом и ловко обтекая припаркованные на обочине тачки, интересуется она у меня. – Советую выбрать место самому. Иначе скину где сама пожелаю.

– В смысле – «скину»?

– В коромысле. Неужели ты думал, что я буду нянчиться с тобой весь день?

– А почему нет?

– Может, потому что у меня есть личная жизнь?

– Личная? Без меня? Это что-то новенькое.

Сарказма не оценивают.

– Повторяю вопрос: где тебя высадить?

Молчу. Вместо того, чтобы отвечать, впитываю ее манеру вождения. Внешне расслабленную и даже будто бы легкомысленную, однако исходящая от нее концентрация затопляет салон какими-то новыми для моих рецепторов феромонами.

– Никогда бы не подумал, что девушка за рулем – это настолько сексуально! – чистосердечное признание как есть. Положа руку на сердце, до нашего знакомства я был непоколебимо уверен, что девушкам водить нельзя. Категорически.

Карина, не отрываясь от трассы, достает из бардачка пачку влажных салфеток, кидает мне на колени.

– Слюни подотри, – виртуозно уходит она вправо, не снижая скорости. Потенциальный занос переходит в полноценный мини-дрифт. Точный и выверенный. Ювелирная работа. Вот уж точно впору слюни пустить.

Вообще, то, как Скворцова улавливает вибрации авто и чувствует габариты даже незнакомой тачки, я оценил еще в прошлый раз. И уже тогда, будем откровенны, знатно запал на это, потому что не каждый мужик-то справится с механикой с той грациозностью, с которой управлялась она с моим «мустангом».

Запал тогда, и кажись, сейчас история повторяется.

Догадывается ли Карина об этом или нет, но у нас с ней гораздо больше общего, чем она думает. Потому что я каждой клеткой чувствую ее нетерпение и безошибочно замечаю подрагивающее женское колено. Кое-кто страстно желает надавить на педаль и прибавить газку, но держится, чтобы не нарушать ПДД.

– Ты никогда не гоняла? По-взрослому? – спрашиваю я, озаренный шальной идейкой.

– По-взрослому – это как?

– Хочешь покажу? Только для этого тебе придется освободить для меня всю ночь вторника.

POV Скворцова

С брошенными ма напоследок словами: «В душе не чаю, куда меня везет этот маньяк, но если что: где искать труп – спрашивайте с него», – гордо выходим в ночь. Правда, одиннадцать вечера не просто так зовется вечером, поэтому вроде как и не ночь еще…

Ладно, не столь важно. Важнее другое.

– Рискнешь? – Крестовский протягивает мне ключ от машины.

Рискну ли я снова сесть за руль «мустанга»?

– Как два пальца об асфальт.

О’кей, не два пальца. Погорячилась. Хотя опыт уже есть. А вот в прошлый раз я немного себя переоценила, ведь на механике ездила исключительно в автошколе. Но ничего, вроде быстро сообразила, что к чему, обвыклась и не опозорилась.

Сейчас на меня накатывает примерно то же состояние: закипающий адреналин вперемешку с ссыкливым волнением накосячить. Сложно со щелчка переключиться, когда несколько лет водишь исключительно на автомате, поэтому первые минуты чувствую себя бараном на выпасе и жду насмешек.

Которых, вот же удивительно, нет. Кирилл молчит. Лишь внимательно следит за каждым моим движением, меланхолично играя зажатой в уголке губ зубочисткой.

Что только еще больше нервирует.

Блин, зря я, наверное, согласилась ехать с ним в одной тачке. Зря вообще согласилась куда-либо ехать, однако любопытство пересилило. А этот хитрюга еще и условия обозначил: чтоб колеса были общие. Это он так, как понимаю, предусмотрительно лишил меня возможности свалить, привязав к себе.

– Я на экзамене? – Включая поворотник, сворачиваю к выезду из коттеджного комплекса, который, как и все элитные районы, заканчивается КПП. Чтоб не шастали посторонние с пустыми ведрами и завистливо не плевали на наши газоны.

– Нет.

– Тогда чего таращимся?

– Я не таращусь, а наблюдаю. Где училась водить?

– Где и все. Инструктор толковый попался.

А еще безумно классный парень, ставший моим первым. Во всех смыслах, но… увы. Не срослось.

Разница в возрасте и на тот момент моя сильная неуверенность в самой себе на фоне брекетов и лишнего веса все испортили, но расстались мы мирно. Без скандала.

Наверное, по-другому и не могло сложиться, ведь на тот момент мне было всего шестнадцать, а ему… хм, около двадцати, вроде как. Может, чуть больше.

– Что ж, неплохо, – признает Кирилл. – Очень неплохо. Особенно для девчонки.

Вот спасибо, Ваше Величество! Одарил благословением. И как я без него раньше жила?

– Попахивает дискриминацией, не чувствуешь?

– Не. Я чувствую только свой одеколон.

О, да. В Dior Sauvage утопает весь салон. А заодно и я. Но аромат так-то реально классный, вот только знать ему об этом не обязательно.

– Не ты один. Можно было и поменьше на себя лить. Иначе девушки помрут от отравления раньше, чем успеешь их склеить.

– Ты это о себе?

– А я тут при чем? Меня ты не клеишь. Меня ты просто бесишь навязчивостью.

– Не соглашусь. Смотри: ты сейчас со мной, по доброй воле, сидишь в моей тачке и едешь туда, куда я велю. Хочешь ты того или нет, но кое-кто все-таки склеился. Пусть и чисто из интереса.