Черт. А ведь он дело говорит!

– Как склеилась, так и расклеюсь обратно. Если мне не понравится то, что увижу. И только попробуй начать домогаться.

– Не планировал, но вот ты сказала – и резко захотелось.

– Не советую.

– А иначе что? Снова будешь кусаться?

– Зачем мне твои микробы? У меня и своих достаточно. Просто получишь коленкой по бубенчикам и на ближайшее время забудешь о том, что их можно пускать в ход.

– Кощунство. Давай обойдемся без этого? Я своими бубенчиками очень дорожу.

– Тогда за что так нещадно их эксплуатируешь? Где милосердие? Даже портовые шлюхи, услышав количество твоих беспорядочных связей, выпали бы в осадок.

– Ты аж такого обо мне мнения? Лестно. Ну… Я не отрицаю, у меня было достаточно девушек, но все же не переоценивай мою аморальность. Все подряд я тоже не трахаю.

– Он еще и привереда, вы гляньте!

– Я бы предпочел определение «избирательный».

– Скорее, зажравшийся. Зато дурнушки могут быть в безопасности. Твоя брезгливость спасет их.

– А кто сказал, что дурнушек я не беру? Знаешь, какие порой они оказываются страстные и благодарные? Особенно если где-нибудь в клубе выбираешь ее, а не стоящую рядом пустоголовую куклу.

Нормально так. Всем выделил нишу в своей пищевой цепочке, никого вниманием не оставил. Миссионер с великим предназначением, блин.

– И к какой категории у тебя отношусь я? Я вроде не уродка, но и иллюзиями не тешусь.

– Ты не уродка, ты – чумичка. Дерзкая. Горячая. Сексуальная.

– М-м-м, мягко стелешь. Смотри, аккуратнее, а то сейчас еще растаю. Потом обивку не отмоешь.

Кирилл ничего на это не отвечает. Только смотрит с кривой ухмылкой. И задает вопрос совсем из другой оперы:

– Слышишь?

– Что?

– Что-то кряхтит в движке. Тормозни. Глянем, что там.

Не выдерживаю, разразившись хохотом.

– Ха, ну уж нет. Второй раз такой номер не прокатит.

Не он один помнит ночную безлюдную улицу Амстердама, этот глупый предлог и меня… верхом на нем.

– Жаль. Вдруг бы сработало? – легкомысленно отзывается Крестовский, перекидывая зубочистку на другую сторону рта. – А знаешь, что мне еще в тебе нравится? Ты не идешь в руки без боя. Поэтому заполучить тебя будет втройне приятно.

– Неужели правда думаешь, что у тебя получится?

– Получится. Ты не первая такая недотрога.

Очаровательно.

– И сколько продержались прошлые?

– Самая выносливая сдалась спустя пару лет.

– Вау! А ты настойчивый. Одобряю. Но спорим, я побью ее рекорд?

– Другой ответ меня бы разочаровал. Однако в этот раз все будет куда быстрее.

– Ты либо слишком самонадеян, либо попросту болван.

– Снова обзываешься?

– Ага. И ты мне ничего за это не сделаешь. Знаешь почему? Потому что вряд ли хочешь получить свою красотку всмятку.

– Готов рискнуть – «Мустанг» начинает рыскать, когда рука Кирилла ложится… между моих ног, сжимая внутреннюю часть бедра.

Эй!

– Стряхни конечность, фетишист. Греть потные ладошки будешь в другом месте.

– Переубеди меня.

Да запросто!

Резко выкручиваю руль, вылетая на встречку, в последнюю секунду уходя от столкновения с одинокой легковушкой, ослепивший нас вспышкой фар.

Прости, мужик на «жигулях»! Честное слово, тебе ничего не угрожало, я все контролировала. И не надо бибикать, умоляю. Сама в шоке от собственной дури.

Зато добиваюсь желаемого. Лапать меня перестают.

– Ну точно чумичка! – выдыхает Крестовский.

Не поняла, он что… в восторге? Вот же конченый псих. Конченый, но… прикольный. Люблю тех, у кого не все дома. Главное, чтоб невменяемости было в меру.

– Еще какая. А знаешь, в чем самая прелесть? Письма счастья за превышение скорости прилетят не мне, – коварно скалюсь, подбавляя газа.

Мы как раз выезжаем за черту города, в малонаселенную ее часть, где, кроме напичканных на каждом углу заводов, нет ни души. Особенно в это время суток.

Мелькающие дорожные знаки то и дело просят не разгоняться до восьмидесяти, однако на спидометре быстро набирается за сотку. Правда, перед подсвечиваемыми пешеходными переходами все равно слегка сбавляю. Мало ли что.

Так и едем. Крестовский задает направление, я послушно следую указаниям, заезжая в такую глухомань, в которую одна по трезвому уму ни за что бы не сунулась. По-моему, тут даже сеть не ловит, потому что вышек на ближайшую округу раз-два и обчелся.

Зато есть огромный по площади пустырь. Земля неровная, в колдобинах, мало зелени, много поваленных деревьев и еще больше старых технических отходов, возвышающихся горой – последствия сошедшего не так давно оползня, после которого бульдозеры сгребали сюда весь мусор.

До самого пустыря не доезжаем, тормозя на съезде малопопулярной у жителей трассы. Обычно даже в дневное время здесь редко когда образовывается затор, а ночью так и вовсе максимум транзит раз в час проедет.

Но не сейчас.

Сейчас замечаю длинные колонны припаркованных по обе стороны четырехполосной дороги авто. Подсчитать сложно, однако навскидку точно больше сотни. С включенными аварийками и развевающимися на ветру флагами.

При приближении даже замечаю затесавшийся по центру, пересекающий сплошную, эвакуатор, на котором под грохочущую музыку, как на сцене, танцуют… девочки?

Да, точно. Полуголые девочки гоу-гоу.

О, прям совсем полуголые. Топлес.

– Я вижу сиськи, – хмыкаю, тормозя после повелительного жеста одного из парковщиков в светоотражающем жилете, выступившего нам наперерез. – Зачетные, кстати.

– Твои лучше. – Опустив окно, Кирилл протягивает чуваку несколько скрученных купюр крупного номинала, тот записывает номер машины и разрешает проехать дальше, услужливо ориентируя, куда можно встать.

Комплимент сомнительный, но, так и быть, приму.

– Значит, ты привез меня на уличные гонки.

– Ты привезла. И, насколько могу заметить, не особо этому удивлена.

– До меня доходили слухи о твоих увлечениях. Сложить два и два несложно. Это правда, что тебя едва не загребли за то, что ты кого-то убил на одном из таких мероприятий?

– Это был несчастный случай.

– С летальным исходом?

– И это тоже. Тогда четверо, включая меня, серьезно пострадали. Трое выкарабкались, четвертому не повезло.

Ого. Мало того, что он не отрицает, так еще и невероятно буднично об этом сообщает.

– Миленько. – Медленно продвигаюсь вперед, жмурясь от развернувшегося впереди файер-шоу. А у них тут весело. И народу просто куча. Самой бы не терануть кого ненароком, а то лезут прямо под колеса. – А теперь ты решил попытать удачи со мной? Вдруг тоже откинусь? Типа, «так не доставайся же ты никому»?

– Глупости не говори. Тебе ничего не угрожает.

– Точно?

– Точно. Шмель отличный орг. У него редко когда случаются осечки.

– Шмель. Погоняло так себе для нарушителя закона. – Красиво запарковываюсь между старенькой «Нивой» и оттюнингованным под завязку «Порше». Разброс в качестве тачек тут, конечно, мощный. – Не поняла. Это сборище для вип-мажоров или сюда берут всех подряд, лишь бы мотор не глох?

– А ты чего ждала? Понтов и экшена? «Форсажа» пересмотрела? Сюда приезжают выпустить пар: неделя началась тяжело, босс – козел, подчиненные – идиоты… Народ приезжает за дозой адреналина, общается, курит кальян и разъезжается. Здесь неважно, на какой машине ты приехал. Главное – желание участвовать. Если хочешь сборище фриков без тормозов, тогда вперед и с песней к «Койотам». Вот там не удивляйся, если окажешься в реанимации. У них правил вообще никаких нет.

– Дай угадаю: именно там и случился инцидент с летальным исходом?

– Неважно, – уходит от ответа Кирилл, отстегивая ремень безопасности.

Неважно. Ага. А чего тогда так напрягся? Но все же не настаиваю. Может, не так уж и наплевать ему на все, как мне показалось.

– Неважно так неважно. – Глушу мотор, бросая беглый взгляд на приборную панель, где, игнорируя специальную подставку, небрежно валяется последний айфон. Высвечивающий на беззвучном входящий. Без фотки, только имя. – Тебе тут Эля звонит. Дай угадаю: твоя девушка? – с тихим злорадством тянусь к зеленой кнопочке.

– Не трогай!

Поздно.

– Упс, я случайно. Сорянчик, – наигранно виновато скалюсь.

Крестовский, скрипя зубами, вынужденно переключает на громкую связь.

– Да.

– Привет, Кирюш. Опять вне зоны доступа? Еле дозвонилась.

Какой приятный голос. Не противный так точно.

– Здесь ловит плохо.

– Здесь – это где?

– Здесь – это здесь.

– У тебя там вечеринка?

Она, наверное, имеет в виду долбящую музыку, которую практически не глушит корпус «мустанга»?

– Не совсем. Так, встретился со старыми знакомыми. У тебя что-то срочное? Давай я позже перезвоню.

– Позже перезванивать не обязательно. Лучше встречай меня в аэропорту послезавтра.

Кирилл давится зубочисткой, отгрызая кусок и проглатывая.

– В смысле? – с трудом сдерживая кашель, хрипит он.

– В прямом. Я убедила папулю отпустить меня на свадьбу отца моего жениха.

Нет. Кашель удержать не получилось.

– «Ж-жениха»?

– Пришлось сказать ему, что ты сделал мне предложение. Иначе бы он не отпустил познакомиться с твоими родителями.

– Эля, ты охренела? Что за самоуправство?

– Не злись, Кирюш. Я же не просто так: у меня для тебя есть важная новость, которую не рассказывают по телефону. Плюс я ужасно соскучилась. А ты разве нет?

– Кхм… Соскучился, ага. Слушай, давай я все-таки позже перезвоню? Въезжаю в туннель. – Крестовский отключается поспешно, тихо цедя сквозь зубы: «Мля-я».

– Какой туннель, бестолочь? – хихикаю. – Сам себе противоречишь. Она ж не настолько дура.

– О да. Она не дура, – зарывая пальцы в волосы, присвистывает тот. – Поэтому и приезжает. Почуяла опасность и едет территорию помечать.

Какие у них, однако, крепкие и доверительные отношения. И зачем это все?

– Надо же! – Меня снова уносит в хохот. – Оказывается, на свете существует та, что держит твои фаберже в ежовых рукавицах. А она мне уже нравится.

– Заткнись. Просто заткнись.

Затыкаюсь. Но про себя все равно тихо ржу. Просто его физиономия… О, эта секундная гримаса паники стоила того, чтобы приехать. Жаль только, что она очень быстро уступает место привычной беспечности.

– Херня. Разрулим. Вылезай из машины, здороваться пойдем. Ну и в заезд впишемся, если еще есть место.

В заезд? Ого, это сильно. Я пусть и люблю иногда полихачить, но в гонках прежде еще не участвовала. Не доводилось. Ма, если узнает, весь корвалол в аптеке скупит. Она и так не очень рада тому факту, что я вожу. Вернее, как вожу.

Выходим на улицу, утопая в коктейле ароматов. Паленая резина, кострище от огненного шоу и любимый запах бензина моментально отправляют на второй план поселившийся в ноздрях привкус одеколона.

А тачки, каки-и-ие тут тачки…

И я, разумеется, не о стандартном ширпотребе, а о красавцах спорткарах. Голубой «Ягуар F-Type», серебристый «Шевроле-Камаро» и… мамочки, держите меня семеро, король дорог – Bugatti Veyron Super Sport.

Возле каждой торможу, обтекая ванильной лужицей. Крестовскому приходится ревниво подталкивать меня в лопатки, ворчливо приговаривая:

– Ветреная женщина. Как быстро ты предала мою крошку, стоило только фарами поманить. А еще меня осуждаешь.

– Я не виновата. Оно само-о-о… – Застываю как вкопанная возле «харлея». Вот это мотоцикл, вот это агрегатище! Какие формы, какая брутальность, какая…

Настолько впечатляюсь байком, что не замечаю его хозяина: высокого, широкоплечего блондина. Стоявшего к нам спиной и с кем-то разговаривающего, но при виде Кирилла моментом переключающегося.